- Только попробуй! - вскинулся домовой.
- Зря. А то бы лапшички куриной похлебали.
Увидев, что хозяин не собирается подниматься с места, Жила опять затосковал.
- Сто сорок тысяч!
- Петушка-гриль за три с половиной тыщи евро я еще не пробовал, - облизнулся Валентин. - У нас будет королевский завтрак. Вот только, кажется, я спросонок его еще и поперчить забыл.
- Уйди! - разозлился домовой, решительно отодвинул хозяина в сторону и начал доводить королевский завтрак до ума.
- Му-у-у… - подала голос какая-то буренка со двора.
- Охти господи! - всполошился Жила. - Вот зачем ты петуха забил, недоросль? Утреннюю дойку из-за тебя прозевал.
Увидев, что юноша опять начал коситься на пистолет, домовой сцапал его со стола и спрятал у себя за спиной.
- Не вздумай! Буренку не отдам! Парное молоко - это святое!
- А зря. Мог бы подсказать прогрессивный метод повышения надоя.
- Какой?
- Очень простой. Подходишь к буренке, суешь ей ствол под нос и интересуешься: что у нас сегодня будет - молоко или говядина?
- Да тьфу на тебя!
- Чего?!!
- Того! Ишь чего удумал! Буренку мою пугать. Да какое с ей молоко опосля ентого получишь? И вообще некогда мне с тобой здеся! Сам дожаривай.
Старик бросил пистолет обратно на стол, пулей вылетел из кухни и загромыхал за окном ведрами, спеша к коровнику на утреннюю дойку.
- Так, когда Жила бесится, скатывается на деревенский сленг, - взял на заметку Валентин. - Интересно, а где он своих коров пасти собрался? - хмыкнул юноша, засовывая нос в духовку.
Петя-гриль с многочисленными дырками от пуль приятно подрумянился, покрывшись золотистой корочкой. Кулинарные способности Валентина росли не по дням, а по часам! К моменту знакомства со своей будущей женой он умел только жарить яичницу, гренки да варить пельмени, а теперь, спустя всего год, уже готовит петушка-гриль! Совсем свежий петушок. Только что бегал… по его спальне. Эх, теперь еще и на косметический ремонт разоряться! Домовой со своими новшествами влетел ему в копеечку.
Завтрак удался на славу. Пока Валентин возился со своим петушком, шустрый домовой успел и коров подоить, и домашней живности корму задать, и даже блинов напечь. Юноша в процессе поглощения пищи старательно хмурил брови, кидая грозные взгляды на домового, всем своим видом выражая недовольство его действиями. Жила виновато шмыгал носом, уминал блины, периодически прикладываясь к чашке с парным молоком, и искал способ примирения.
- Слышь, хозяин, чё смурной-то такой? Может, на работе чё не так? Так я помогу.
- Чем?
- Ну подскажу там чего. Я ить уже не первый век разменял. Много чего в жизни повидал.
- Дороговато мне твоя помощь обходится. Без тебя справлюсь.
- Не, не справишься, - отрицательно мотнул головой Жила. - Чую, не справишься. Начальство у тебя сердитое, работу требовать будет, а без думных бояр тебе енту работу не одолеть.
- Без кого? - насмешливо улыбнулся Валентин, сыто отваливаясь от стола. Петушок-гриль оказался очень вкусным.
- Без бояр думных. Неужто про них не слыхал? При каждом царе бояре думные бывают.
- На моей работе только один царь - Стас.
- А кто ему думать помогает?
- Аналитики конторы.
- Вот к ним и иди!
- А в этом что-то есть… - задумался юноша.
Возиться с висяками пятого отделения милиции по маньяку и гробокопателям ему было откровенно лень. И вообще, на фига в их конторе аналитический отдел создавали? Надо их конкретно припахать. Пока Валентин мысленно обсасывал идею домового со всех сторон, Жила собрал ему в дорогу скромный туесок, роль которого выполнял солидный баул. Внутри него что-то подозрительно булькало и позвякивало.
- С собой возьмешь, боярам думным отдашь… этим, которые аналитики, - в приказном порядке сказал домовой, ткнув пальцем в баул, после чего выложил на стол ключи от машины и пару кредиток Валентина. - Машину я помыл, заправил…
- Чем? - встрепенулся юноша.
- Там за сараем бак с девяносто третьим стоит.
- Откуда?
- Братва вчера подогнала. Будешь заправляться здесь. Так дешевше выйдет.
- О господи…
- И баул не забудь. Он тебе сегодня точно пригодится. Ты Жилу слушай. Жила хозяина плохому не научит. Жила все знает! Ты, главное, то, что в туесочке, думным людям, как положено, с поклоном передай.
- Вообще-то меня отправили в свободный поиск маньяка-гробокопателя искать, а потому в контору сегодня не приглашали.
- Сейчас пригласят, - успокоил юношу домовой.
"Комбат батяня, батяня комбат!" - заорал в кармане Валентина мобильник голосом Расторгуева.
- Ну ты даешь! - Юноша удивленно посмотрел на домового, принял вызов.
- Херувим. Заверни в контору, прежде чем займешься делами, - коротко приказал Стас.
- Зачем?
- За надом, - отрезал Стас. - Ты что, вслепую маньяка искать собрался? Аналитический отдел сначала навести. Пусть они прокачают предварительно всю имеющуюся по делу гробокопателей информацию и соотнесут ее с нашими данными. Может, что стоящее проклюнется.
В трубке послышались короткие гудки отбоя.
- Как узнал, что Стас позвонит? - требовательно спросил Валентин.
- Опыт, внучок, опыт, - выпятил впалую грудь старичок, выставляя напоказ орденские планки. - Говорю ж тебе: не один век землю топчу.
В очередной раз трубка мобильника ожила на полпути к работе.
- Да? - принял вызов юноша.
- Доброго здравия тебе, сын мой, - раздался в трубке раскатистый бас.
- И вам здравия желаю, батюшка, - откликнулся Валентин.
Это был отец Никодим, в миру Николай Алексеевич Осокин. Отец Никодим был настоятелем прихода Николо-Дворянской церкви. Год назад он оказал существенную помощь конторе в деле "Игрушка на удачу", и с тех пор они поддерживали контакт, оказывая друг другу посильное содействие.
- Валентин, не сможешь выделить мне несколько минут для беседы?
- Вы сейчас где, батюшка?
- В церкви.
- Вам дико повезло, отец Никодим. Я как раз на работу качу и нахожусь сейчас в паре минут езды от Горбушки.
Горбушкой рамодановцы называли неказистый горбатый мост над железной дорогой, рядом с которым и располагалась Николо-Дворянская церковь.
- Надеюсь, ваше начальство за опоздание не будет в претензии? - заволновался отец Никодим.
- Скажу, что замаливал свои грехи, они и отвяжутся.
- А если не отвяжутся?
- Тогда скажу, что замаливал их грехи. Должно подействовать.
Отец Никодим неопределенно хмыкнул.
- Ну подъезжай. Вместе грехи начальства замаливать будем. Ох, чую, трудно с тобой Станиславу Николаевичу приходится.
- Ценных сотрудников надо лелеять, холить и терпеть все их выкрутасы…
- Жду, - пресек трепотню лейтенанта батюшка, прерывая вызов.
Валентина отец Никодим встретил у ворот церковного двора и, знаком велев не вылезать из машины, сам подсел к нему на переднее сиденье.
- Так какие проблемы, батюшка? - спросил юноша, как только священник, подобрав полы рясы, захлопнул за собой дверцу машины.
- Тут такое дело, Валентин… - Отец Никодим запнулся, явно не зная, как начать разговор, задумчиво погладил свою начинающую седеть бороду. - …Только не подумай, что я пытаюсь тебя вовлечь в наши церковные… как бы это поделикатнее выразиться…
- Разборки, - подсказал Валентин.
- Да, именно разборки.
- Опять секты на горизонте нарисовались? - участливо спросил парень.
- Не совсем. Тут другое. Ты про Глафиру Рамодановскую слышал?
- Краем уха. Вроде как старица такая объявилась. Чуть ли не за святую почитают.
- Не старица она, а дитя. Совсем еще дитя. Восьми лет от роду. А старец при ней есть. Они вместе по больницам ходят. Самых безнадежных больных навещают со словами утешения. Молитвы читают. А старец еще и исповедует, и отпущение грехов дает, хотя права такого не имеет, так как не рукоположен церковью. Я один раз на такой процедуре присутствовал. Слушал девочку. Вроде и молитвы она читает правильно, и говорит от души, а вот чувствую, что что-то здесь не то! Сомневаюсь я, что ее молитвы во благо страждущим идут.
- Да в чем проблема-то?
- Умирают эти больные. Сразу после исповеди и последних слов утешения умирают. Обычно на последней исповеди люди плачут, просят замолить перед Богом свои грехи, но богу душу отдают после слов утешения не сразу! Вернее, скажу так: не все умирают сразу, а все, кого эта так называемая святая Глафира Рамодановская посещает, прямо после исповеди богу душу отдают. Со счастливой улыбкой на устах в мир иной уходят. Неестественно это.
- Ничего себе утешительница! Да это ангел смерти какой-то. Почему тогда ее святой зовут?
- А она не только последнее утешение умирающим приносит. Некоторых со смертного одра поднимает, и у врачей потом глаза на лоб лезут. Полное излечение. Причем молниеносное излечение. А однажды уже официально признанного умершим человека к жизни вернула.
- Ух ты-ы! Похоже на второе пришествие Христа. Правда, Христос в юбке…
- Сам бы во второе пришествие поверил, - перебил Валентина отец Никодим, - если б она со смертного одра всех подряд поднимала. Эта якобы святая с того света возвращает только очень состоятельных людей. И, как я подозреваю, небезвозмездно.
- А это уже незаконное предпринимательство. Надо на них налоговую натравить. Пусть лицензию проверят.
- Валентин, я же с тобой серьезно говорю, - расстроился отец Никодим.
- И я серьезно. Кстати, что собой представляет этот старец? Наверняка ведь именно он занимается финансовыми операциями. Вряд ли у девочки на это ума хватит.