В его словах была логика… Я почти успел призадуматься над этим, как с ходу ткнулся носом в круп внезапно остановившегося кентавра. Похоже, мы куда-то пришли… Тоннель кончился высоченным подземным залом, где сидел на привязи самый огромный и самый страшный из всех виденных мною псов. Это было могучее животное с телом английского дога, черным как смоль. Вместо длинного хвоста извивались шипящие змеи, на широких плечах сидело три бульдожьих головы, а из-за сцепленных зубов вырывалось оранжевое пламя!
– Это Цербер… – поджав хвост, протянула волчица. Видимо почуяв ее запах, громадный пес яростно рванулся и завыл. С каменного свода посыпалась пыль, а кентавр зажал уши. Собаки – извечные враги волков, и страшно подумать, что случилось бы с Наташей, если бы… Цербер был надежно привязан ярким синтетическим поводком к массивному каменному кольцу в стене. А приглядевшись попристальней, я обнаружил на каждой из ужасных голов стальной намордник. Кто-то основательно позаботился о максимальном обезвреживании адского песика…
– У нас есть шанс пройти. Сережка, положи мне руку на загривок, пожалуйста, и не делай резких движений… Кентаврас пойдет первым.
Что я отвечу моей желтоглазой отраде? Храбростью бурою
Я наделен в изобилье… Мне ли бояться цепного, бессонного стража,
В Тартар пути охранявшего много столетий? Но обижать не хочу
Мужа достойного, ныне стоящего рядом! Он ведь потребовал
К царству Аида дорогу немедля открыть, так неужто посмею
Я обесчестить его, не позволив герою первым отважно шагнуть
Мимо Цербера, ждущего пищи?!
Угу… кентавр, как видите, лихо отмазался от похода. Волчица смущенно замялась, и я понял, что идти вперед все равно придется мне. Хотя особой опасности не было: собака-то привязана, а за ее спиной виднелись полураспахнутые медные ворота, украшенные непонятными символами. Значит, кто-то туда уже прошел, так почему бы не попробовать и нам? Я прихватил волчицу Наташу за загривок, ободряюще потрепал за ухо и сделал первый шаг. Это оказалось страшно… Просто поверьте на слово и не пытайтесь повторить. Три пары горящих глаз буквально испепеляли нас огнем нечеловеческой ненависти. Цербер не мог порвать элегантный поводок, намордники тоже показали себя достойно, но скрежет огромных желтых клыков наполнял душу холодом. По, спине бежали мурашки, с меня градом катил пот, но мы шли и шли вперед, стараясь двигаться как можно медленнее и не выглядеть убегающей добычей.
– Хоро-о-ший песик, у-у-мный песик, до-о-брый песик… – старательно уговаривал я сам не знаю кого, пока Наташа и Кентаврас проходили в ворота. Я шагнул последним, и за моей спиной раздалось жалобное поскуливание брошенного щенка. Уф… сердце билось так, словно хотело выпрыгнуть на волю. А в самом Тартаре сейчас стоял дым коромыслом! Мой "глюк" в белом оказался совершенно прав – мы опоздали…
* * *
Необъятная территория была окутана вечерним полумраком. То тут, то там вспыхивали веселые огоньки костров, со всех сторон слышались смех, музыка и пение. Прямо навстречу нам размашистым шагом маршировал рослый грек, красивый, как в учебнике по истории. Он нес под мышкой лиру вроде моей и придерживал на ходу сползающий венок из листьев подсушенной лаврушки.
– Э… простите, любезнейший, что за дискотека сегодня в Тартаре? Мы думали, что это тихое Царство Мертвых, а не студенческий вертеп.
– Без комментариев! – сухо отрезал грек, высокомерно поджав губы. Черт возьми, да он и голову-то повернуть не соизволил, невежа!
– Подумаешь… Неужели это из-за того, что вся греческая культура была объявлена "классикой"?
– Боги, держите меня… – приближенным к полуобморочному писком выдал наш кентавр. – Что я глазами узрел – это ж Орфей Сладкозвучный!
– Орфей?! Тот самый? Живая легенда рок-н-ролла! – переспросил я. Наташа завороженно кивнула. – А что он здесь делает?
– Пришел за своей женой Эвридикой, – шепотом пояснила она, – ему нельзя оборачиваться, иначе…
О! Эвридика идет! Слава супруге, достойной Орфея, великого мужа!
Пусть она бодро спешит нежным объятьям навстречу. Мы же всем хором
Дружно хвалу воспоем верности жен и добрейшему сердцу Аида!
Он ведь позволил Орфею шагнуть в царство теней и супругу забрать
Дорогую… В смысле, свою, а не Аидову, тут я поправлюсь…
О Эвридика! Тебе я пою… Посторонись, Сергиус Гнидас, мешаешь!
Между мной и Кентаврасом действительно протискивалась чья-то тень, не извиняясь, работая локтями. Наверное, бедняжка так спешила удрать из мрачного царства сумерек, что не отвлекалась на сантименты. Да разве жалко? Я почти ее пропустил, но этот "кобыл мужиковатый" пихнул меня крупом и… наступил на ногу! Причем именно на ушибленный палец…
– А-а-а-й-е-у-у!!! – не своим голосом взвыл я так, что все подпрыгнули.
– Эвридика-а?! – логично обеспокоившись, обернулся древний грек.
– А-а… нет! Я это… извиняюсь! Но вон тот… гад, чтоб не сказать больше… мне на ногу наступил! Знаете как больно?!
– Эвридика…
Тень молча развернулась и, даже не помахав на прощание, ушла туда, откуда вышла. Орфей подскочил к нам с белым от ярости лицом. Я не придумал ничего умнее, как в качестве оправдания продемонстрировать ему распухший, дважды пострадавший сегодня, большой палец правой ноги. Великого певца затрясло… Орфей было вытянул дрожащие руки по правлению к моей шее, потом закатил глаза и начал рвать на себе волосы. Лавровые листики вперемешку с золотыми прядями так и замелькали в воздухе! Мы замерли, чувствуя себя виноватыми… Богоравный певец подобрал орошенную лиру, разломал ее на куски перед моим носом и бросился прочь. Его грязную ругань, выраженную в форме классического гекзаметра, было слышно еще минуты три…
– Н-ну что? Пойдем дальше? – несколько наигранным тоном предложил я. Волчица тихо потрусила вперед, а вот кентавр приотстал, косясь в мою сторону с явным опасением. А что я такого сделал?! Мы шли по неширокой тропе, окруженные со всех сторон буйно веселящимися тенями. Банни среди них видно не было… Насколько помню, в царстве Аида и грешники, и хорошие люди жили в одном загоне. Просто плохие наказывались ужасными муками, а праведные пребывали в праздном покое, приправленном усладой. В чем она (эта самая услада) выражалась, я здесь так и не увидел…
Кентаврас, вернувшись к привычной роли болтливого гида, вновь подал голос:
Вижу Тантала, злодея бесчестного страшно! Боги судили ему
После смерти – кучу плодов на ветвях, к коим не дотянуться!
Свежую воду, которой, увы, но испить невозможно ни капли!
Камень огромный, грозящий упасть ежечасно прямо на темя!
Но что же… Видим, сидит наш Тантал и бессовестно все пожирает!
Камня грозящего нет и воды ледяной в ручейке, хоть залейся!
Где справедливость богов?! Кто позволил нарушить их кару?!
– Банни… Я ее отшлепаю, когда догоню! Я вышлю ее из Петербурга! Я все-все тете Вере в Петрозаводск напишу. Она ее неделю из дома выпускать не будет! – бормотала волчица.
Вот и Сизиф, царь Коринфа, сидит на скале безмятежно и нагло.
Должно ему бы валун многовесный в гору катить, но у самой вершины
Вниз тот валун побежит, и такое бы длилось извечно! Нет валуна…
Он разбит на мильены осколков… Сверху плюется Сизиф,
Отдыхая бесстыже! Можно ли было так воле богов прекословить?!
Хм… Банни, судя по всему, и не такое можно. Девочка ни в грош не ставит олимпийское начальство и, судя по размаху содеянного, способна на многое. Я было хотел поделиться своими соображениями по этому поводу с волчицей, но Наташа бесследно исчезла. Кентавр попытался обратить мое внимание на очередную группу мерзавцев, которым полагалось тонуть в Коците, а не весело плескаться в нем же, но… В эту минуту на нас напали! Откуда ни возьмись вылетела та, кого мы искали. "Нарушительница спокойствия" обложила всех присутствующих уже поднадоевшим текстом:
– Я – Сейлор Мун! И я вершу справедливость во имя Луны…
За ее спиной полукругом расположились еще три такие же девицы. Они отличались друг от друга цветом глаз, волос и прическами. А так все то же самое – неправдоподобно длинные ноги, кукольные лица, коротенькие юбки, разноцветные матроски.
– Я – Сейлор Марс!
– Я – Сейлор Юпитер!
– Я – Сейлор Венера!
– Все правильно, одну ты замочил, остались еще три, – услужливо напомнил кто-то с левого плеча. – А теперь, Серега, делай ноги, поскольку в большую неприятность я тебя втравить уже не в силах… Циля, у него есть шансы?
– Велик Господь на небесах, и чудесны деяния его, – мелодично отозвались справа. – Пока я рядом с Сереженькой, у него всегда есть надежда, ибо она, как известно, умирает последней.
– Угу… а первым кто, Савраска?
Бедный Кентаврас действительно стоял с отвисшей челюстью, в немом благоговении пожирая взглядом соблазнительные девичьи фигурки. Учитывая его вечную озабоченность в этом вопросе, он был для них слишком легкой добычей…
– Зачем ты преследуешь меня? – громко спросила Банни.
Я еще раз поискал взглядом Наташу и, не найдя, решил отвечать сам:
– Hy-у… это… как я припоминаю, затем, чтобы вернуть тебя (вас?) домой. Тут рядом волчица крутилась, уверяющая, что она – моя жена. Так вот, она еще говорила, что вы (ты?) ее сестра. Двоюродная! Там у вас где-то ужин стынет, а здесь ничего ломать нельзя, хозяева рассердятся…
– Никто не может остановить воинов в матросках, когда они защищают слабых и обиженных!
– Но… это же грешники, несущие свое наказание?!
– А кто посмел их осудить? Демоны?! – упрямо вздернула курносый нос упертая Сейлор Мун, а все прочие "сейлорки" поддержали ее дружным гиканьем. – Мы не допустим насилия над несчастными! Девочки, проводите отсюда незваных гостей!