Его бровки так мило вставали "домиком", когда он удивлялся. Она поцеловала и эти соболиные брови, шепнула:
- Знаю и всё… - повернулась, пошла в тёмное поле.
- Постой, можно мне с тобой? Я не буду обузой! Я хочу идти по жизни с тобой!!!
Она никогда не оборачивалась, не стала и на этот раз - знала, он не побежит её догонять.
- Скажи, хоть как тебя зовут? - долетело уже издалека.
И несколько минут спустя, почти уже не слышно:
- Ты ещё вернёшься? Я буду ждать!
- Не будешь, - тихо самой себе сказала она.
Наталья Фёдоровна проснулась. Какой хороший сон, или это воспоминание? Она точно не знала. Свело ногу, пульсировало в висках - давление и недостаток гемоглобина. Нужно подняться. Нога наступила на что-то мягкое. Это мягкое с шипением метнулось под спальный столик.
- Чёрт бы вас побрал! - выругалась она на Демонов счастья, - а я-то думаю, с чего это мне сны такие странные видятся!
Демонов было штук шесть, они явились в обличии, напоминающем пушистых котят - жались к ногам, мурлыкали, норовили запрыгнуть на кровать.
- Я тебе дам! - спихнула она самого смелого, забравшегося на одеяло, - никакого от вас спасу нет! А ну, пошли прочь! Прочь я сказала!
Чёрные силуэты, чернее ночной темноты, отступили на безопасное расстояние, вопросительно нацелив на неё светящиеся зелёные глаза.
Наталья Фёдоровна почувствовала прилив силы:
- Я СКАЗАЛА: ПОШЛИ ПРОЧЬ!!! - закричала она так, что задребезжали стеклянные дверцы серванта.
Непрошенные гости хором зашипели, их шерсть встала дыбом и Демонов как ветром сдуло.
В горле запершило, навалилась привычная усталость, веки стали невыносимо тяжёлыми. Наталья Фёдоровна сделала глоток холодного чая с лимоном из кружки, стоящей на столике и снова прилегла. Она знала, сны о юности сегодня не вернутся, да ей и не хотелось их видеть. Больше всего на свете она бы хотела, чтобы те времена вернулись не во сне, а наяву. Как было бы здорово, снова бежать по летнему полю, улыбаясь всему свету, секретничать с травинками, тянущимися к ней, а на закате соблазнить какого-нибудь юношу, чтобы снова увидеть в его глазах своё прекрасное отражение. Растаять в крепких руках, почувствовав себя самой красивой и желанной и уходя, обязательно шепнуть ему на ушко своё настоящее имя, и заметить его восторг.
На дом опустилась тишина. Ещё три часа здесь не произойдёт ничего более значимого, чем тиканье настенных часов. Соседи спят. Спит и Наталья Фёдоровна, часто переворачиваясь, так как ноют старые кости, кутается в пуховое одеяло, хотя ночь летняя - тёплая, но кровь уже не греет. В соседней комнате в тишине стоит на полу огромная тыква - завтра её впишут в книгу рекордов, как самую большую в мире. На ровном правильном боку тыквы вырезано её имя. Тыкву зовут как ту юную девушку из далёкого прошлого, как богиню весны и молодости - Лелея.
3
Арина хохотала не в силах остановиться, переводила дыхание, но глянув на озадаченные лица коллег, снова начинала смеяться:
- Наш Капитан - бог… Рассмешили! В таком случае, я - мать Тереза, а Гита - мисс Америки!
Эрнст зачем-то взял её за руку:
- Арина, это не шутка… Ваш Капитан действительно… - он не успел договорить.
Комнату незаметно наполнили странные звуки: топот, лязг оружия, свист стрел и крики солдат, бегущих в атаку. Люминесцентные лампы замигали и погасли. Неоткуда подул холодный, промозглый ветер. Подсобка исчезла, они стояли на поле брани, где вот-вот сойдутся в последней схватке тысячи воинов. Земля дрожала. На горизонте всходило кровавое солнце - предвестник беды.
Прад, который в это время повернулся к ним спиной, неожиданно заговорил не своим голосом:
- Смертная, как смеешь ты сомневаться во мне? Я есть Проно! Бог истины и справедливости!
Он обернулся. Перед ними был не Капитан, а совершенно другой человек, вернее и не человек вовсе. От двухметровой фигуры с буграми стальных мышц, исходила невероятная сила. Лицо истинного арийца - светлая кожа, яркие голубые глаза, длинные прямые русые волосы и шрамы, шрамы, шрамы… Бог был облачён в полное военное обмундирование, разве что вместо шлема, его голову венчал венок из дубовых листьев. В сильных руках он сжимал длинное копьё и светящийся круглый камень - мифический алатырь-камень - догадалась она. Арина испытала первобытный ужас, это чувство можно было сравнить с трепетом низшего подчинённого перед самым главным боссом, но только в сотни раз сильнее. Она потеряла способность говорить и даже мыслить. Единственное, что можно сделать в присутствии бога - пасть ниц, уверовать и, если повезёт, последовать за ним, без раздумий отдав собственную жизнь, стоит ему лишь пожелать. Никогда ей не доводилось встречаться ни с чем подобным.
Крики воинов затихли вдалеке, леденящий душу ветер унёсся прочь, лампы снова светили, Арина стояла на коленях, подобострастно склонив голову у ног Капитана, рядом в той же позе стояли Гита и Эрнст.
Теперь уже хохотал капитан - их капитан, а не Бог справедливости:
- Вот это мне нравится! Слушайте, давайте сделаем это традицией? Каждое утро, приходя на работу, вы будете приветствовать меня, вставая на колени!
Ей потребовалось немало сил, чтобы просто посмотреть на него, не говоря уже о том, чтобы заговорить:
- Капитан, кто вы? - с трудом выдавила она.
Он перестал смеяться, тяжело вздохнул, осторожно сел на табуретку, устало опустив плечи - стал самым обычным мужчиной средних лет:
- Ладно вам, вставайте… Я - это я - ваш Капитан Прад, борец с нечистью, руководитель московского филиала тайного мирового сообщества. А кем я был когда-то, сегодня не играет ни малейшего значения, как говорится "дела давно минувших дней".
Арина возмутилась:
- Как это "давно минувших"? Ведь вы - бог! С вашими силами мы сможем одолеть любую аномалию, любого врага!
Капитан очень грустно улыбнулся сам себе, и, как ей показалось, стыдливо опустил глаза:
- То, что вы сейчас видели - это мой предел, больше я ничего не могу. Когда-то раньше - да, мог, но сегодня ничего не осталось… Нет ни копья-правосудия, - он раскрыл пустую правую ладонь, - ни алатырь-камня, - показал такую же пустую левую. Все мои силы съело время. Я даже живу теперь в чужом теле, что уж тут говорить о былом могуществе…
Слева неожиданно дёрнулась Гита, она странно взглянула на Капитана, подскочила и выбежала в женскую комнату.
- Приспичило, наверное, - ухмыльнулся Прад.
- Но почему всё исчезло? - не понимала Арина, - как бог может лишиться своих сил?
Вдруг вместо него ответил Эрнст:
- Потеряв верующих, бог теряет всё.
Прад усмехнулся:
- Хорошо, я расскажу вам свою историю. Знаете, у меня когда-то в прошлом было много имён: Прове, Право, Проно и даже Правитель - тоже моё имя. Как любит повторять наш Домовой - я отродье, то есть веду свои корни от Рода - главного бога славян. Я не его прямой потомок, а самостоятельный отросток. Когда-то был самым грозным в пантеоне, непреклонным защитником чести. Родился человеком, но не помню этого времени, наша память, увы, не столь продолжительна, как жизнь. Помню, что был варягом - полководцем, осевшим в захваченных землях - позже названных Русью. Правил мудро, судил честно за это и полюбился людям. Люди же и назвали богом, поверили, назначили покровителем правды, правосудия, истины и войны. Война и мир - вот мои вечные спутники. Целые века на поле брани: наказать нечестивцев, отблагодарить праведников и так снова и снова. Я не лез в распри других богов, не стремился захватить власть, хотя мне не однократно предлагали, было время, когда мы с Перуном мерялись силушкой, и я держал верх, но зачем мне власть? Но однажды всё кончилось. Я рассказывал уже про крещение Руси. Пришёл Илья Пророк и сказал, что он - это я, сказал, что отрёкся от Рода, приняв христианство. Народ ему не поверил, но многократно повторённая ложь становится похожей на правду, теперь я это хорошо усвоил. Минуло сто лет и истинные верующие умерли, остались сомневающиеся, но и они были смертны. Я покинул родину - ушёл в германские земли. Там меня встретили как миссию, носили на руках, давали другие имена, но самое главное - снова верили. И я вёл новые войска в бой, судил честно, не кривил душёй. А потом пришли фанатики с крестами, отравлявшие уши ложью, и так искусна была эта ложь, что от меня отвернулись, уверовав в кровожадного бога, призывавшего к уничтожению неверных. Поясню для Ары - наступили времена крестовых походов. Короче говоря, я снова стал лишним. Там в германских землях и прошёл мой последний звёздный час, последний кусок священной земли и последние идол и пенаты, посвящённые мне. Время всё стёрло. Я скитался, то там, то тут обращая людей, но стоило мне уйти из их деревни, как они тут же забывали о встрече с богом, забывали моё имя, теряли веру.