- Ну, наверное, не так мощно, как вы - синьору Леандро… С детьми-то я умею обращаться, доводилось нянчить соседских, когда… Но послушайте, - восклицает вдруг Фантин, - это что ж, выходит, матушка моя с этим вот, с подестой?.. - Какое-то время он молчит, вышагивая по узорчатым полам, потом медленно кивает. - Да, могло быть. Сходится. Так теперь, - поднимает он голову к магусу, - теперь я… ихний наследник?
- Теоретически - да. Но не думаю, что тебе будет предложен хотя бы статус наследника синьора Грациадио. Единственное доказательство, картина, вряд ли будет принято судом.
Они проходят по галерее до лестницы и начинают спускаться на первый этаж, когда навстречу, буквально из ниоткуда, выходит призрак синьора Бенедетто.
- Я все слышал! - восклицает он, взмахивая руками и гневно пылая глазищами. - Мессер, позвольте засвидетельствовать мое глубочайшее почтение! И вам, господа, - поворачивается призрак к проходящим мимо ресурджентам. - Вы повели себя достойно!
- Мы всегда ведем себя достойно, - бесцветным голосом сообщает фра Клементе. - До встречи, - роняет он магусу - и оба алоплащника уходят.
- Каков! - хмурится синьор Бенедетто. - А впрочем, он наверняка прав. Рано или поздно… - призрак на мгновение замолкает, потом опять возвращается мыслями к своему недостойному потомку - и извергает на голову оного поток самых изощренных проклятий. За прошедшие столетия у синьора Бенедетто их накопилось преизрядно. - Если бы не вы, мессер, уж не знаю, что бы я…
- Не стоит переоценивать мои заслуги, - вмешивается Обэрто. - Перстни я ведь так и не вернул.
Всякое благодушие мигом слетает с призрачного лица синьора Бенедетто.
- Я-то решил, вы сказали это нарочно, чтобы вывести на чистую воду моего неблагодарного потомка!..
- Неужели вы забыли? Законники стараются не лгать без крайней необходимости.
Призрак молчит, вперив в Обэрто мрачный, задумчивый взгляд.
- Готовы ли вы поклясться, мессер, что все три перстня найти невозможно? Вы не знаете, где они?
- Я готов поклясться, что не знаю, где они находятся. И что все три вряд ли когда-нибудь станут доступны вам, вряд ли вернутся в сокровищницу рода Циникулли. Этого достаточно?
- Увиливаете, мессер? Или хотите смерти этого молодого человека - ведь один из трех - у него на пальце, так?
- Я - не ювелир, синьор Бенедетто. И не способен определить, поддельный ли перстень у Фантина или настоящий. Тот, что вы мне прислали тогда в "Стоптанный сапог", как вы сами утверждали, был поддельным.
- Мы проверили все семь - и оказалось…
- Я помню. Так вот, повторяю: я не знаю, поддельный ли перстень у Фантина.
Синьор Бенедетто щурит глаза.
- Значит, вы видели все три, так?
- Я видел очень много перстней, синьор Бенедетто. И все были похожи на ваши.
- Что… что вы хотите этим сказать?!
- Не кричите, разбудите ребенка, - но малыш на руках у Обэрто уже и сам проснулся. Он поморгал, скривился было недовольно и собрался возопить о том, что пеленки мокрые и надо больше внимания уделять детям, а не старикам, к тому же давно мертвым, - но вдруг распахнул глазенки, выпростал ручку и потянулся к рукаву синьора Бенедетто.
- Я понимаю, чего вы добиваетесь, мессер, - громыхает тем временем призрак. - Ваша хваленая законническая справедливость, да? По перстню каждому бастарду; вам-то что, не вы столько веков заботились о чести Циникулли!.. Не вы…
В этот момент он осекается и изумленно глядит вниз, на свой рукав, за который его дергает пра-пра-пра… (мадонна ведает, сколько раз "пра") внук.
- Но как?!..
Пальцы малыша уверенно держатся за призрачную ткань, мнут ее, тянут на себя. На лице ребенка - блаженная усмешка: вот ведь какую игрушку себе нашел!
- Скажите ему что-нибудь. Все-таки ваш потомок.
Но синьор Бенедетто лишился дара речи, он только и может, что, выпучив глаза, смотреть на младенца, схватившего его за рукав.
Внизу, на лестнице, хохочет, ухватившись за живот Малимор.
Вот только в глазах сервана - слезы.
2
До вечера отдыхали - насколько это удалось при двух требующих внимания младенцах, которые отоспались в библиотеке у синьора Леандро и теперь давали жару. Один раз даже кто-то из постояльцев приходил ругаться: "зачем дитев мучаете?!"
"Еще неизвестно, кто кого!" - хмуро отозвался Фантин, в который раз меняя пеленки. И добавил: "Надобно нам, мессер, кормилицу завесть, без нее не справимся".
Рубэр, хозяин "Сапога", знал одну, так что вскоре близнецы донимали уже ее. Впрочем, кормилица и малыши быстро нашли общий язык и в целом были довольны друг другом.
Остаток дня Обэрто провел в глубоком сне, отдыхая после давешних событий. Жаль, времени на это было мало: только-только смежил веки, а уже - вечер, и Фантин трясет за плечо: "Вы просили разбудить, мессер, когда придут воскрешатели. Ну, так они уже явились. Ждут внизу, в зале".
- Идем, - и они спускаются к ресурджентам, заглянув сперва к кормилице ("Все в порядке? Спят? Ну, пусть спят").
Оба алоплащника, как по команде, встают, едва завидев Обэрто и его спутника.
- Наша договоренность остается в силе, мессер?
- Разумеется.
- Тогда по пути вы хотя бы вкратце просветите нас по поводу случившегося на самом деле?
- Собственно, вкратце я уже рассказал - сегодня днем, у синьора Леандро.
- Там ни словом не был упомянут след, - напоминает фра Клементе.
- Так ведь и говорить не о чем. Следа больше нет. Состава преступления - тоже, поскольку результаты напрочь отсутствуют. О самом событии знают всего-то несколько человек, но болтать не будет ни один, да и кто им поверит? Словом, можете не беспокоиться: то, что случилось, как будто и не происходило вовсе.
- Очень хорошо, - кивает старший алоплащник. - Осталось выяснить, кто же совершил это.
- А вы так и не поняли? - почти с сожалением смотрит на него Обэрто.
Фра Клементе наконец начинает догадываться; он пристально смотрит на магуса, будто хочет убедиться, что тот не лжет.
- Тогда тем более… - шепчет потрясенный ресурджент. - Тогда… что ж, что же… Может, оно и к лучшему. Да, - говорит он уже решительней, - несомненно, к лучшему. И вы правильно сделали, мессер, что именно так поступили в этой… непростой ситуации. Иначе… я даже затрудняюсь предугадать все возможные последствия. Но волнения в народе, смуты… - Он качает головой, представив все это и многое другое. - Да, вы поступили единственно возможным образом!
Обэрто невесело усмехается. "Как будто я мог поступить иначе! Как будто от меня вообще что-то зависело в этой истории".
Тяжело опираясь на трость, он идет по пустеющей мостовой, вечер плавно перетекает в ночь, улица - в дорожку кладбища, где вместо домов - склепы, склепы, с ангелами, скелетами, "…покойся с миром" и крысами, выбирающимися из нор и чутко нюхающими воздух: как оно там, чем сегодня душа успокоится? (и - чья?); под ногами шелестит мелкий гравий, ветер играет листвой и норовит бесстыдно задрать плащи ресурджентов, но, убоявшись шитых золотом фениксов, отступает.
Черный, печальный гриммо на башне глядит сверху на четверых пришлецов, но не торопится бить в колокол.
("Он знал уже тогда. Поэтому и звонил, - признался синьор Аральдо вчера вечером после того, как изложил магусу свою просьбу. - Мы, видите ли, неплохо ладили. Пожалуй, он один из немногих, кто будет печалиться по мне, когда я уйду.")
Обэрто, за ним ресурдженты и Фантин входят в фамильный склеп Аригуччи. Призрак синьора Аральдо не заставляет себя ждать. Сегодня он одет торжественно и строго, на лице его блуждает рассеянная улыбка, медаль с всадником, пронзающим дракона, блестит особенно ярко.
- Здравствуйте, фра Клементе… Конечно, помню! Вы ведь меня к жизни вернули… хоть и не совсем полноценной, а все-таки. И сегодня, кажется, вам снова предстоит сыграть роль моего благодетеля.
- Где бренные останки? - невозмутимо спрашивает ресурджент. Устав ордена не велит ему беседовать на посторонние темы с призраками, которые подлежат окончательному упокоению.
- Ах да, простите, что отнимаю ваше драгоценное время! Останки где и положено, в гробу - полагаю, вы читать умеете? "Синьор Аральдо Аригуччи, fundator фамилии Аригуччи" и прочее в том же духе. Приступайте, не стесняйтесь.
- Хотите ли исповедаться? - заученным тоном произносит фра Оттавио, пока его старший товарищ сдвигает крышку и готовится к проведению нужных священнодействий.
- По-вашему, молодой человек, я в бестелесном состоянии мог так уж много нагрешить? Я и в прошлый-то раз Богу душу отдал раньше, чем исповедался, - и ничего, воскресили меня без особых потерь. Словом, не тяните, приступайте. Устал я, - признается он, повернувшись к Обэрто. - Устал. "Воевать" с синьором Бенедетто на расстоянии, так ни разу и не увидев его в нынешнем обличье; жить в этой клетке без прутьев, занудствовать в разговорах со случайными прохожими… Спасибо, мессер, что согласились помочь. А насчет того нашего разговора… что-то решили?
Магус отрывисто кивает:
- Решил. Когда есть крылья, глупо в гнезде отсиживаться. Тем более если уже однажды летал.
- Удачи вам…
Их прерывает старший ресурджент.
- У нас все готово, мессер. Попрошу вас с мальчиком выйти. Операцию надлежит проводить при минимальном количестве посторонних людей. А нынешние представители фамилии, как я понял, желания присутствовать не выразили…
- Они давно уже переехали во Фьорэнцу, - пожимает плечами синьор Аральдо. - Ну, ступай, малыш, - подмигивает он Фантину. - И кстати, подумай: может, тебе стоит сменить род занятий…