Синьор Леандро ничем не выказывает своего раздражения, но Фантина не проведешь: подеста, конечно, грубость скушал, не подавился, только вряд ли забудет или простит.
- Мессер Обэрто, прежде всего - то, ради чего вы здесь. Пропажа перстней, которую вы должны были раскрыть. Люди, их укравшие. Я жду отчета.
- Разве шесть перстней не лежат сейчас в этом шкафу? - магус небрежно указывает правой рукой на знакомую Фантину дверцу с кроликами и шпагами. - Еще один был передан мне вашими фамильными пуэрулли в качестве образца. Остальные… полагаю, остальные, синьор Леандро, навсегда потеряны для вас.
- Пусть даже так, хотя к этому вопросу мы еще вернемся. А похитители?
- Если не ошибаюсь, именно с вашей подачи тех, у кого были найдены похищенные перстни, казнили не далее как позавчера?
- Да, но…
- А теперь давайте кое-что уточним, синьор Леандро, кое-какие формулировки. При желании вы можете достать текст contractus'a и проверить - там четко прописано, что "вызываемый член ордена законников (специализация - магус) будет проводить расследование, прежде всего руководствуясь соображениями законности - и если обнаружит"…
- Я помню!
- Чудесно. А это? - "имеет полное право потребовать проведения расследования, выходящего за рамки означенной выше задачи, и самолично таковое проводить, будучи уполномочен"…
- Это я тоже помню, мессер. Но к чему вы клоните?
- К тому, господа, что сейчас я намерен провести именно такое расследование. И только потом предоставить окончательный отчет по тому делу, для которого и был вызван в Альяссо. Синьор Леандро…
- Да?
- Будьте добры, сообщите мне, в каких целях были вами приглашены в город эти воскрешатели.
- Это семейное дело, мессер! И ничего противозаконного в нем я не вижу.
- Тем более вам нечего скрывать.
- Но здесь, если вы обратили внимание, есть посторонние!
- Ну так велите выйти вашему распорядителю - это ведь он посторонний, верно? А я буду нем, как не потревоженная ресурджентами могила.
- Вы прекрасно понимаете, кого я имею в виду! - наливаясь красным, пропыхтел синьор Леандро. При этом он не удержался и стрельнул глазами в сторону Фантина.
Магус картинно выгнул бровь:
- Постойте, не считаете же вы посторонним своего собственного, пусть и незаконнорожденного сына? Точнее, троих незаконнорожденных сыновей, - добавил он уже совсем другим, совсем не светским тоном.
- Что за чушь?! Здесь только один мой сын, вот он, - ткнул синьор Леандро пальцем в Циникулли-младшего. - Юнец, которого вы привели на мою виллу, в крайнем случае, если руководствоваться сомнительным сходством с портретом синьора Ринальдо Циникулли, является моим внуком. Или каким-нибудь другим побочным отпрыском нашего не в меру плодовитого семейства. Но сын?!.. Не-е-ет! И кого вы разумеете под третьим в таком случае? Себя самого? Одного из почтенных братьев?
Его пламенную речь прерывает недовольное всхлипывание младенца, спящего на руках у мессера Обэрто. Тотчас второй, который у Фантина, отзывается почти членораздельным бормотанием - и первый умолкает, тяжело вздохнув.
Эта недлинная заминка остается никем, кроме Лезвия Монеты, не замеченной: все слишком поглощены страстями, которые бушуют в библиотеке.
- Вам говорил кто-нибудь, что вы - скверный артист, синьор Леандро? - спрашивает, нимало не смутясь, магус. - Синьор Грациадио, увы, не ваш сын - и вам это известно. То, что он нем и не обучен письменности, а также запуган вами - ничего не меняет. Мне не нужно его признание - и вы отлично знаете, что слова синьора Грациадио или любое другое подтверждение им вашей виновности не будут признаны ни одним судом. Таков закон… Впрочем, вполне допускаю, что вы сами искренне верили в то, что были отцом Грациадио. Верили до тех пор, пока не обнаружили удивительное: фамильный перстень, который вы вручили ему на совершеннолетие, все время теряется - и неизменно появляется в одном и том же месте: в этом самом шкафу, рядом с другими перстнями! Вы долго не могли понять, в чем же дело, но вам разъяснили, верно? Не супруга - к тому времени усопшая, а… нашлось кому и помимо нее. Да и ребенок вырос отнюдь не таким, которым можно было бы гордиться. Вы даже видели определенную привлекательность в том, что именно синьор Грациадио окажется наследником рода Циникулли. Это была ваша месть - за все, что довелось испытать, вынести. Призрак синьора Бенедетто с его представлениями о достойном и недостойном, о традициях и обязанностях любого, кто принадлежит к роду Циникулли, долгие годы действовал вам на нервы. Именно ради продолжительной, сладостной мести вы не желали жениться повторно, хотя до сих пор обладаете свойством всех настоящих Циникулли: невероятной плодовитостью. (К слову сказать, синьор Грациадио, увы, бесплоден и вообще мало озабочен вопросами продолжения рода, что только делает вашу месть еще изощреннее.) И хотя вы не стали связывать себя супружескими узами, однако обходиться без женского пола не намеревались. Что же до возможных бастардов - вас они попросту не волновали. Вы сходились с женщинами везде, где только удавалось, а положение подесты, согласитесь, открывает многие возможности.
Синьор Леандро пренебрежительно фыркает:
- Даже если та чушь, которую вы несете, содержит в себе хоть толику правды, - что за беда? Ничего противозаконного и даже противоестественного я не совершал, не та-ак ли?
- Ничего, - подтверждает магус. - До самого последнего времени ваше поведение было абсолютно законным и, как вы выразились, естественным. Вы так или иначе платили женщинам за их молчание - и ни у единой не возникало претензий. Даже у тех, которыми вы овладевали против их желания.
- Ложь!
- Синьор Леандро, поверьте, я не собираюсь хитростью выманивать у вас признание. Она очевидна - и младенцы, которых вы видите в этой комнате, - подтверждение тому. Их мать мне все рассказала: как она, в числе прочих, была нанята вами для обслуживания гостей на приеме, который вы устроили чуть меньше года назад - здесь, на вилле. Как, в изрядном подпитии, подстерегли ее в одном из коридоров и… сделали то, что сделали. Когда она обнаружила, что беременна, было слишком поздно избавляться от ребенка. Да и денег у нее на это не хватило бы, а идти к вам она не осмелилась. К тому же… ее уговорили.
- Кто?! - кричит Циникулли - и тотчас замолкает, понимая: проговорился, признался.
- Неважно кто, - как ни в чем не бывало продолжает мессер Обэрто. - Она была вдовой, работала служанкой на постоялом дворе. Работы не лишилась - хозяин попался добрый, однако доброта его была не беспредельна: за повитуху и за те дни, когда мать этих близняшек не работала, ей пришлось заплатить уже из своего кошелька. Денег почти не оставалось, и тогда…
- И тогда она решила ограбить мою виллу, да?!
- Нет, тогда она решилась продать то, что попало к ней в руки неожиданным образом. Она уже работала, но, увы, денег едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Сначала Мария не решалась, а когда решилась, было слишком поздно: все в городе уже знали о пропаже перстней. Поэтому ей пришлось обратиться к тем, кто, как она выяснила, в скором времени должен был покинуть Альяссо. К команде галеры "Цирцея". Мария не знала, что команда эта давно промышляет не торговлей сельдью, а морским разбоем, в том числе - продает рабов. Согласно договоренности, она пришла в порт ночью, ее отвезли на "Цирцею", а потом намеревались пленить, но Мария бежала. Прыгнула за борт. И умерла.
- Так все-таки умерла?
- Умерла, синьор Леандро. Умерла - и вы об этом узнали, когда допрашивали матросов, не так ли?
- Вот вы и попались! Вы лжете, мессер! Если она мертва, то как могла что-либо вам рассказать?! Вы лжете, у вас нет ни-ка-ких доказательств! - отчеканивает подеста. - Да с чего вы вообще взяли…
- Действительно, с чего? Почему, например, я не решил, что Грациадио - отец этих двух младенцев? - Магус помолчал, видимо, заново переживая события нынешнего утра, о которых из присутствующих знали только он и Фантин. - В общем-то, сперва я так и подумал - за что должен просить у вас, синьор Грациадио, прощения. Я жил в вашем доме не так долго, чтобы узнать такие подробности о вас, поэтому вполне логичным считал… Впрочем, неважно. Тогда меня волновало только одно: перстни. С самого начала было ясно, что это не простая кража. И поэтому я решил устроить то, что называется "воссозданием ситуации": пробраться на виллу и повторить все, совершенное гипотетическим вором. В результате некоторые мои подозрения подтвердились, но сам я надолго был выведен из игры. Единственная оплошность - а повлекла за собой такие… непростительные последствия! Отныне я всюду запаздывал: не успел выйти на матросов с "Цирцеи", не успел остановить их казнь, не успел вовремя переговорить с клабаутерманном галеры… А главное: узнал о ресурджентах тогда, когда был занят другими делами, и не мог как следует поразмыслить над вопросом: кто и зачем вызвал их в Альяссо.
- Однако, мессер, вы знали об этом, когда пришли в рыбацкий поселок, - впервые за все время подает голос фра Клементе.