* * *
Когда наши друзья появились на придворцовой площади, был полдень - а летний полдень в Алхиндэ есть явление весьма специальное. Жара, неподвижный воздух; несчастные прохожие, бредущие по делам и истекающие едким потом; обыватели, коим посчастливилось в этот час никаких дел не иметь, и обмахивающие себя веерами в благодатной тени; вяло зазывающие покупателя торговцы льдом. Если в такую жару купить гладкий кусочек льда у такого торговца и водить этим льдом по щекам, по лбу, по плечам, то можно немножко приблизиться к тому состоянию, которое люди простые, не философы и не творцы, называют счастьем.
Наши друзья глаза держали долу и старались ничьего внимания к себе не привлекать. Увы, получалось это у них плохо, ибо вид четырех стражников Приёмной залы, в такую жару закутанных с ног до головы, вызывал изумление. Самым слабым при виде наших друзей становилось откровенно плохо. Похожие чувства испытывает житель знойного юга вдали от тёплой родины, когда на холодной северной чужбине в лютый мороз видит обливающегося водой и при этом практически голого мужчину с чересчур живым блеском в глазах. Отметим ещё, что Аманде и Белинде одежда стражников шла, а магу и Микки с’Пелейну - нет, что, вообще говоря, весьма странно, поскольку одежда была все-таки мужская.
- Проклятье, - неожиданно сказала Белинда. Вся компания тут же остановилась.
- Что случилось? - зловещим шепотом поинтересовался владетель Бленда, озираясь по сторонам.
- А где же Бэйб, Бойб и Буйб? - спросила Белинда. Аманда немедленно запричитала.
- Нас так мало осталось, мы не можем потерять и их!
- Тихо, - сказал Хромой Сом. - Дамы, давайте ставить перед собой реальные задачи. Гораздо важнее свиней остаться в живых самим. Иначе все наши планы развеются словно дым.
Через секунду до мага дошло, что все смотрят на него. Ещё мгновение спустя он осознал, что говорит стихами, и ему стало неудобно.
- Любопытно, - сказала Белинда. - Прямо интересно как. Вот как раскрываются старые знакомые в минуту опасности. "Иначе все наши мечты рассыпятся словно прах". Красиво.
- А что тут такого? Подумаешь, складно. Нам время на вирши тратить накладно, - сказал Бывший Король гномов и поперхнулся. Отчасти от неожиданно вырвашейся шалуньи-рифмы, отчасти оттого, что он вообще старался не отсвечивать, чувствуя себя виноватым.
- Ого, - сказала Аманда. - Кругом рифмоплеты. И некому мечом взмахнуть.
Следует отметить, что эту фразу Аманда произнесла твёрдо. До этого слова "меч", "меченосец" и все прочие, связанные с Эрвином, понятия вызывали у неё сдержанные рыдания без слёз.
- Одного не могу понять, - задумчиво сказала Белинда. - Когда Сом говорил, у него получалось складно. А ведь "самим" и "прах" не рифмуются.
Маг диковатым взглядом посмотрел на Белинду и ответил Аманде:
- А это вовсе ни при чём. Нам нет нужды махать мечом.
И закашлялся - оттого, что его хватил нешуточный испуг, что он нечувствительно пал жертвой некоего заклятия, и теперь всю свою остатнюю жизнь обречён разговаривать стихами.
- Да? - сказала Аманда. - Может, вы надеетесь, что наши поросятки сами к нам прибегут?
- А я говорю… - начал было маг, но Аманда перебила его.
- Когда меня одолеет тоска по родине, а это произойдет очень скоро, если кое-кто не замолчит прям счас, я хочу, чтобы рядом были родные мне лица.
- Морды, - тихонько поправил юный с’Пелейн и тут же прикусил язык.
- Да, морды, - поправилась Аманда. - Родные мне.
- Знаете что, красавицы, - нервно сказал маг. - Давайте отойдем куда-нибудь. Действие заклинания зависания не вечно. А на нас и так уже смотрят.
Последнее было верно. Порядочная толпа собралась около наших друзей и молча наблюдала за диспутом. По лицам столпившихся было видно, что они не понимают, о чем идет речь, и тем не менее никто не расходился.
Друзья огляделись, затем быстро покинули площадь.
Толпа молча смотрела им вслед.
* * *
Кабачок был как по заказу - затхлый и тёмный. Именно такой был нужен нашим друзьям, чтобы поговорить, не опасаясь, что кто-то обратит внимание на их внешний вид. Они отмахали не один квартал, пока нашли подходящий. Возможно, они пропустили бы и этот, но юный владетель Бленда обратил внимание на название - "Угрюмый слон". Он вообще был излишне суетлив и избыточно услужлив.
- Это бесполезно, - сказал Хромой Сом, как только они уселись за столом в самом тёмном углу.
Развить разговор не удалось, поскольку к ним вальяжно подошел узкоглазый молодой человек снисходительного вида. Молодой человек оглядел компанию и сказал:
- Чего желаем?
Белинда грациозно подперла подбородок кулачком, - узкоглазый молодой человек с удивлением уставился на столь немужественного воина Приемной стражи, - и томно вопросила:
- А какое у вас коронное блюдо?
Молодой человек подумал, почесал затылок и сказал:
- Э-э-э… чего?
- У вас нет коронных блюд? - широко распахнув глаза, удивилась Белинда.
- Не знаю, - уныло сказал молодой человек. - Может, и есть. Как они выглядят?
- Ну, - сказала Белинда, - по-разному.
- Один раз оно было сладкое, белое и холодное, - вдруг мечтательно сказала Аманда.
- О! - понимающе сказала Белинда.
- А мне нравится, когда оно мясное, - сказал Хромой Сом. - С соусом южных варваров.
- Тушеные баклажаны! - победно вскричал Микки.
- Ага, - сказал узкоглазый молодой человек. - Сладкое, белое, холодное мясо с баклажанами. Такого не готовим.
- Возмутительно, - сказала Белинда, но маг не дал разгореться страстям.
- Несите что есть, - сказал он, и юноша удалился.
Наши друзья посмотрели друг на друга. Никто ничего не сказал. За столом установилась та особая тишина, которой никто не хочет. Знающие люди именуют её неловкой. Самое неловкое в неловкой тишине, это то, что хошь, не хошь, а кому-то ломать её надо. На этот раз это сделал Микки.
- Я могу сходить и поискать их, - сказал он. Предложил он себя неспроста. Во-первых, он, как уже было упомянуто, чувствовал себя виноватым. Во-вторых, зрело в нём подспудное, но весьма отчётливое ощущение, что пришла пора ему что-то делать. Что-то предпринимать, решать и что-то на себя брать. Беда была в том, что было совершенно непонятно, что именно хотело взять и предпринять мятущееся подсознание юного с’Пелейна.
* * *
Во дворце царило смятение. Это если сказать деликатно. А если быть грубыми и откровенными, что, кстати сказать, зачастую суть одно и то же, то во дворце творилось чёрт-те что.
Паника.
Больше всех паниковал начальник Приёмной стражи Бат Мунх, ибо это из-под носа его людей бежали пленники и горе-оккупанты. Впрочем, сейчас употреблялась другая формулировка - гости Императора. Бат Мунх сумел придать своей панике пристойный вид и с блеском проводил служебное расследование; так, он успел в течение получаса подать Главному Нухыру последовательно пять служебных записок, в которых указывал на новые вскрывшиеся обстоятельства, на новых виновных, и просил для всех публичного позора. Бат Бэлиг данным запискам ходу благоразумно не давал. В конце концов, никого позорить не стали, ограничившись устным внушением, дескать, повезло вам ребята, что это были гости императора, вот если бы это были пленники и горе-оккупанты, то не сносить бы вам головы!
Проблема, тем не менее, осталась. Потому как хоть гости, хоть враги, а куда-то они, как их не именуй, подевались. Особенно удручало Приёмную стражу то обстоятельство, что решительно никто не понимал, каким образом гостям Императора удалось исчезнуть. Самого Янданцэбэга Первого в силу его молодости это обстоятельство хоть и взволновало, но не тревожило совсем. Бат Бэлиг тоже хранил спокойствие, но для себя уже решил, что обнаружение умеющих столь загадочно исчезать иноземцев является задачей первостепенной.