* * *
Теперь в большом зале осталось очень мало света: янтарные озерца выплескивались из двух каминов, освещали нескольких мужчин, продолжающих бросать кости в дальнем конце комнаты, и еще пара ламп горела во главе стола, где бодрствовали за беседой двое мужчин, а третий тихо слушал. Там же спал четвертый, тихо похрапывая, его голова лежала на столе среди последних неубранных тарелок.
Король англсинов Элдред посмотрел на спящего священника из Фериереса, потом повернулся в другую сторону с легкой улыбкой.
- Мы его утомили, - сказал он.
Священник, сидящий с другой стороны, поставил свою чашу.
- Наверное. Уже поздно.
- Неужели? Иногда кажется неправильным спать. Упущенная возможность. - Король отпил вина. - Он цитировал тебе Сингала. Ты был к нему добр.
- Нет нужды его смущать.
Элдред фыркнул.
- Когда он цитирует тебе тебя самого?
Сейнион Льюэртский пожал плечами.
- Я был польщен.
- Он не знал, что ты это написал. Он смотрел на себя свысока.
- Это не имело бы значения, если бы он был прав, настаивая на своем.
При этих словах у третьего компаньона вырвался тихий звук. Оба повернулись к нему, и оба улыбнулись.
- Ты еще от нас не устал, дорогой? - спросил Элдред.
Его младший сын покачал головой.
- Устал, но не от этого. - Гарет прочистил горло. - Отец прав. Он… даже не сумел правильно процитировать.
- Это правда, господин мой принц. - Сейнион продолжал улыбаться, обхватив руками кубок. - Я польщен, что ты это понял. Справедливости ради надо отметить, что он цитировал по памяти.
- Но он извратил смысл. Он использовал как аргумент твою собственную мысль, вывернутую наизнанку. Ты писал патриарху, что нет вреда в изображениях, если только они созданы не для того, чтобы им поклонялись, а он…
- Он утверждал, будто я говорил, что изображениям обязательно будут поклоняться.
- Значит, он был не прав.
- Полагаю, да, если ты согласен с тем, что я написал. - На лице Сейниона появилось уныние. - Могло быть хуже. Он мог приписать мне высказывание, что священники должны хранить целомудрие и не жениться.
Король громко расхохотался. Юный Гарет продолжал хмуриться.
- Почему он не знал, что это ты написал?
Тот, о ком они говорили, по-прежнему лежал там, где свалился, и спал, как и большинство мужчин в полутемном зале. Сейнион перевел взгляд с сына на отца. И опять пожал плечами.
- Фериерес имеет обыкновение смотреть на Син-гаэл свысока. Как и большинство стран. Даже ближайших к нам, если говорить честно. Вы называете нас конокрадами и едоками овса, не так ли? - Его тон был мягким, совсем не обиженным. - Он бы встревожился, узнав, что ученый, которого цитирует и поддерживает патриарх, живет в таком… сомнительном месте.
В конце концов, они назвали меня родианским именем, когда включили мои фразы в Соглашение. Ему легко было сделать ошибку, не зная этого.
- Ты не подписывался именем Сингал? - удивился Гарет.
- Я подписываю все, что пишу, так: Сейнион Льюэртский, священник из Сингаэля, - торжественно заявил его собеседник.
Некоторое время все молчали.
- Могу себе представить, что он не ожидал от тебя умения писать по-тракезийски, - пробормотал Элдред. - А от тебя, Гарет, умения прочитать это, между прочим.
- Принц читает по-тракезийски? Чудесно, - заметил Сейнион.
- Я всего лишь учусь, - запротестовал Гарет.
- В этом нет никакого "всего лишь", - возразил священник. - Может быть, почитаем немного вместе, пока я здесь?
- Почту за честь, - ответил Гарет. Его губы дрогнули в улыбке. - Это позволит задержать тебя у нас подольше.
Сейнион рассмеялся, и король за ним. Священник сделал вид, что замахнулся на принца.
- Мои дети - большое испытание, - сказал Элдред, качая головой. - Все четверо, но Гарет напомнил мне: у меня есть несколько новых текстов, я их хотел тебе показать.
- В самом деле? - повернулся к нему Сейнион. Элдред позволил себе довольно улыбнуться.
- В самом деле. Утром, после молитвы, пойдем и посмотрим то, что сейчас переписывают.
- И что это? - Сейнион не сумел скрыть нетерпения.
- Ничего особенного, - ответил король с притворным равнодушием. - Всего лишь медицинский трактат. Некоего Рустема из Эспераньи, о глазах.
- В котором он излагает взгляды Галинуса и описывает собственные средства лечения? О, великолепно! Мой господин, как, во имя бога, ты достал?..
- Корабль из Аль-Рассана останавливался в Дренгесте в начале лета на обратном пути от эрлингов, с Рабади. Они знают, что я покупаю рукописи. Кажется, эрлинги ими не интересуются.
- Рустем? Значит, ей триста лет. Сокровище! - воскликнул Сейнион, понизив голос среди спящих. - На тракезийском?
Элдред снова улыбнулся.
- На двух языках, друг. На тракезийском… и на его родном языке бассанидов.
- Святой Джад! Но кто умеет читать язык бассанидов? Этот язык мертв после гибели ашаритов.
- Пока никто, но, имея теперь оба текста, мы скоро научимся читать. Кое-кто над этим работает. Тракезийский текст служит ключом ко второму.
- Джад милостив. Это удивительно и замечательно, - сказал Сейнион. И сделал знак солнечного диска.
- Я знаю. Ты увидишь рукопись утром.
- Это доставит мне большую радость. Снова наступило молчание.
- Собственно говоря, это позволяет мне приоткрыть дверь, - сказал король, по-прежнему легкомысленным тоном. - Я все время ждал возможности задать тебе этот вопрос.
Священник посмотрел на него, обмен взглядами на островке света. В дальнем конце комнаты кто-то рассмеялся в ответ на улыбку фортуны, пусть мимолетную, после того как кости покатились и легли на стол.
- Мой господин, я не могу остаться, - тихо произнес Сейнион.
- Вот как. Значит, дверь закрывается, - пробормотал Элдред.
Сейнион смотрел ему в глаза при свете ламп.
- Ты знаешь, что я не могу, мой господин. Есть люди, которым я нужен. Мы о них говорили, помнишь? Едоки овса, которых никто не уважает. На краю света.
- Мы и сами живем на его краю, - ответил Элдред.
- Нет. Вы - нет. При твоем дворе - нет, мой господин. Все превозносят тебя за это.
- Но ты не поможешь мне продвинуться дальше?
- Я же здесь, - просто ответил Сейнион.
- И ты вернешься?
- Буду возвращаться так часто, как только смогу. - Еще одна легкая, грустная улыбка. - Чтобы питать собственную душу. Пусть это звучит не слишком достойно. Ты знаешь, что я думаю о твоем дворе. Ты - свет для всех нас, мой господин.
Король не сдавался.
- Ты бы дал нам больше света, Сейнион. Священник сделал глоток из чаши, потом ответил:
- Это совпадает с моими желаниями - сидеть здесь и впитывать ученость до наступления старости. Не думай, что я не испытываю соблазна. Но у меня на западе свои обязанности. Мы, сингаэли, живем там, куда льется самый дальний свет Джада. Последний свет Солнца. О нем нужно заботиться, мой господин, чтобы не дать ему погаснуть.
Король покачал головой.
- Все это… на самой грани, здесь, на северной земле. Как нам строить что-то долговечное, если в любую минуту все может рухнуть?
- Это справедливо для всех людей, мой господин. Для всего, что мы делаем, в любом краю.
- А разве здесь не самый большой риск? Если говорить правду?
Сейнион склонил голову.
- Ты знаешь, что я с тобой согласен. Я только…
- Цитируешь писание и доктрину. Да. Но если этого не делать? Если ответить честно? Что произойдет здесь, если случится неурожай в тот год, когда эрлинги решат вернуться с большим войском, а не просто совершить набег? Ты думаешь, я забыл болота? Думаешь, хоть один из нас, кто был там, ложится спать, не вспомнив об этом?
Сейнион ничего не ответил. Элдред продолжал:
- Что случится с нами, если Карломан или его сыновья в Фериересе усмирят каршитов, а так, вероятно, и будет, и решат, что им мало земли? - Он взглянул на спящего человека по другую сторону стола.
- Ты их прогонишь, - ответил Сейнион, - или твои сыновья прогонят. Я искренне верю, что здесь уже есть то, что устоит. Я… не столь уверен в своих людях, которые все еще сражаются между собой, все еще поддаются соблазну языческой ереси. - Он помолчал, снова отвел взгляд, потом посмотрел на короля. И пожал плечами. - Ты говорил о болоте. Расскажи мне о своей лихорадке, мой господин.
Элдред нетерпеливо махнул рукой, этот жест служил напоминанием - если такое напоминание было необходимо, - что он король.
- У меня есть лекари, Сейнион.
- Которые почти ничего не сделали, чтобы вылечить тебя. Осберт мне говорил…
- Осберт слишком много говорит.
- Ты хорошо знаешь, что это неправда. Я кое-что принес с собой. Отдать тебе, или ему, или тому из лекарей, которому ты доверяешь?
- Я никому из них не доверяю. - На этот раз пожал плечами король. - Отдай Осберту, если хочешь. Джад облегчит мои страдания, когда сам пожелает. Я с этим смирился.
- Означает ли это, что мы, те, кто тебя любит, тоже должны смириться? - В голосе Сейниона звучала та доля насмешки, которая заставила Элдреда пристально вглядеться в него, а потом покачать головой.
- Иногда они меня заставляют чувствовать себя ребенком, эти приступы лихорадки.
- А почему бы и нет? Мы все в каком-то смысле еще дети. Помню, как швырял камешки в море мальчишкой. Потом учился грамоте. День моей свадьбы… в этом нет ничего постыдного, мой господин.
- Есть - в беспомощности.