- Я могу предположить, как будут развиваться события дальше. Сначала на это нежданное открытие постарается наложить лапу мелкая доморощенная мафия. Воришки, которым захочется безнаказанно лазить по квартирам. Затем появятся акулы покрупнее, а за их спинами будут маячить организации вроде моей. И тогда произойдет крушение обыденных законов жизни. Окажется, что никакой интимности в человеческих отношениях уже нет. Разве будет не любопытно поприсутствовать - за умеренное вознаграждение, конечно, - при первой брачной ночи топ-модели или какой-нибудь вашей подружки?
- Можно и запереться, - неуверенно возразил Удалов. - На задвижку.
- Кто сможет, а кто и нет. Зато выследить неверную жену станет проще простого. И возникнет могучий бизнес - бизнес подглядывания.
- Зато появятся и средства обороны, - опять возразил Удалов. - Например, спреи. Ты заподозрил неладное - сразу нажимаешь на кнопку, и под слоем краски невидимость оказывается фикцией.
- Надо еще заподозрить! - усмехнулся шпион. - А то забрызгаешь весь гостиничный номер - вовек не расплатишься!
Удалов с печалью поглядел на молодого человека в очках и произнес голосом умудренного жизнью пенсионера:
- А ведь мы с вами обсуждаем пустяки, частности. Главное - приведет ли это открытие к войне? Или наоборот, подтолкнет человечество к миру?
- С одной стороны… - промолвил шпион. Помолчал и добавил: - Но с другой…
- А я думаю так, - заговорил Удалов твердо, - в общем и целом добра ждать не приходится. Ведь любое великое изобретение, которое вроде бы должно было облагодетельствовать человечество, превращалось в бедствие, по крайней мере поначалу.
- Смотря в чьих руках, - покачал головой шпион. - Ну я пошел, надо докладывать в ЦРУ, а то еще, не дай бог, выследят меня ваши контрразведчики, и не видать мне магистерской… э, по-вашему, кандидатской диссертации.
Он раскланялся и пошел прочь.
Удалов глядел ему вслед, и было ему грустно. Все угрожает человечеству!
Тут над обрывом появились два человека в серых пальто. Один из них показал шпиону красную книжечку. Шпион принялся нервно протирать очки.
"Попался, голубчик!" - сказал про себя Удалов, поднялся и пошел в другую сторону. Ему не хотелось выступать свидетелем.
* * *
В тот момент Удалов не знал, что Лев Христофорович Минц, движимый тревожными мыслями, решился на кардинальный шаг.
Он объявил по интернету (а тем, у кого не было компьютера, - голосом через окно), что намерен провести срочное заседание Гуслярской Академии наук.
Пусть читателя не смущает существование Академии наук в скромном районном центре Вологодской области. Везде есть свои академии и академики. Везде есть свои университеты. Был бы техникум, а уж название университету мы придумаем.
Но учтите, что Великий Гусляр - не самый обыкновенный райцентр. События, которые там происходят, отзываются эхом в различных уголках Галактики, а некоторые персонажи нашей эпопеи, в первую очередь Корнелий Удалов, известны даже на Альдебарановых планетах.
А уж о профессоре Минце говорить не приходится! Он до сих пор не получил Нобелевской премии только потому, что различные нобелевские комитеты никак не могут решить, в какой из наук ему эту премию присуждать.
Однако даже такие бескорыстные и талантливые люди, как Минц, имеют слабости. И Льву Христофоровичу не хватало человеческого внимания. Раньше, то есть до распада державы, Минца регулярно звали на семинары и конференции и даже приглашали в страны народной демократии, а вот теперь напрочь о нем забыли. Правда, остались иностранные коллеги, но для них адрес Минца всегда был за семью печатями, а нынче стал вовсе неизвестен. Понятно, что в таком вакууме Минц существовать не мог.
И тогда он создал свою собственную Академию наук.
На заседания собирались крайне редко, раз в квартал, для перевыборов и довыборов. А если к тому моменту созревало какое-нибудь открытие или подрастал местный гений, всё обсуждали открыто.
Президентом Академии был сам Минц Лев Христофорович. Подрастали вице-президенты и действительные члены. Один из братьев Лаубазанцев, например.
И была у Льва Христофоровича мечта: выпестовать в Великом Гусляре новый мозговой центр, который сможет вывести Землю из опасного кризиса…
Когда Корнелий Удалов прибежал к Минцу и рассказал ему о сцене в магазине, где Ксения подверглась разоблачению, и о своем споре с американским шпионом, Минц задумчиво произнес:
- В воздухе сгущается туман опасности. И на самом деле, если я не приму меры, человечество может погибнуть.
- Ты лучше скажи, - поинтересовался Удалов, - как у тебя дела с концентратом невидимости? Смог ли ты отыскать и выделить это вещество?
- Вот именно это меня и огорчает, - ответил Минц.
- Почему же?
- Если какой-то захудалый американский агент уже рассуждает о конце света, значит, опасность близка. Американцы всегда первыми успевают к концу света.
- И что же ты им противопоставишь?
- Надо вернуть средства производства народу, как учил Карл Маркс.
- Объяснись.
- Невидимость - народу! Вот каким должен быть наш лозунг.
- Ты думаешь, народу это надо?
- Народу многое надо, невидимость в том числе.
- Миллион лет прожили без этого…
- Ты забыл, что случилось с твоей женой?
И Удалову пришлось замолчать.
Минц с помощью Удалова обзвонил, оповестил других академиков (числом девятнадцать) и велел им без опоздания явиться в помещение кружка "Юный алхимик" при аптеке номер один. Руководил кружком провизор Савич, потому и ключи хранились у него.
Минц наказал Удалову проверить, в каком состоянии его жена, а потом бежать на заседание.
Лев Христофорович обладал удивительной интуицией. Он догадался, что подходы к аптеке могут быть перекрыты, и не хотел рисковать здоровьем и жизнью Корнелия Ивановича.
Сам же Минц перебежками вышел к служебному входу в аптеку и затаился за какой-то кучей хлама.
Сумерки выдавали засаду, вернее, несколько засад.
Они, засадчики, не обращали внимания на прочих академиков - им нужен был Минц, потому что у него с собой должен быть секрет невидимости и даже, очевидно, сама жидкость. А ведь на международном криминальном рынке уже установилась цена: грамм концентрата невидимости - джип "широкий".
Академики, оживленно переговариваясь, заняли места в комнате. Минц не появлялся. Удалов, как и было договорено, подошел к окну и опустил штору.
Ответом ему был разочарованный вопль бандитов, сбежавшихся в Гусляр с разных сторон света. А Минц ползком кинулся к служебному входу и через минуту уже стоял на трибуне.
Его появление встретили сдержанными аплодисментами: гуслярские академики - народ серьезный и похвалами не разбрасываются.
- Времени у нас в обрез, - начал профессор. От его потной лысины поднималось легкое сияние. - По моим расчетам, они придут в себя и начнут штурм через две с половиной минуты.
По залу прокатилось шуршание - шуршали авторучки, мозговые извилины, блокноты и мелкая компьютерная техника.
- Как вы все знаете, - продолжил Минц, - наша соотечественница Ксения Удалова в результате сильного испуга стала невидимой. С этим диагнозом она обратилась ко мне, и я немедленно приступил к работе. Мне удалось выделить чистое вещество - агент, вызывающий невидимость в человеческом организме. Однако мало кто догадался, что невидимость - явление временное. Да и трудно представить себе иную ситуацию. Будь так, за время человеческой эволюции невидимые люди растеряли бы друг друга… Но представители бандитских, государственных и иностранных структур, которые изготовились сейчас, чтобы пойти на штурм нашего здания, не могут поверить в эфемерность невидимости… Теперь вот что. Мой концентрат будет действовать от часа до двух часов, это зависит от особенностей организма. Однако, прежде чем осаждающие убедятся в том, что их усилия тщетны, они могут наломать дров и перебить нас как кроликов. Есть лишь один выход. Передо мной девятнадцать пилюль - по числу членов нашей Академии. Каждый из вас немедленно - повторяю, немедленно! - проглатывает одну пилюлю. И становится невидимым на ближайший час. Невидимым он выйдет из этого дома…
Со звоном разлетелось стекло - кто-то с улицы кинул в него булыжником.
- …И невидимым вернется домой. Понятно?.. А ну, быстро ко мне! Быстро принимаем пилюли! Запивать не надо! Удалов, ты - первый, чтобы пропали сомнения.
Удалов проглотил пилюлю.
Разлетелось еще одно окно. В нем появилась рожа местного авторитета.
Провизор Савич кинул пилюлю в рот и протянул еще одну своей жене Ванде… Последним был Минц. И вовремя! Потому что в разбитые окна и взломанную дверь ворвались журналисты, бандиты и разведчики.
На их глазах последний человек из тех, кто находился в зале, а именно профессор Минц, растворился в воздухе. А ворвавшиеся стали шарить по комнате, под столами и стульями и страшно ругаться, употребляя неподобающую лексику.
Тем временем невидимыми тенями, на цыпочках, избегая столкновений с противником, гуслярские академики выбрались на улицу. Им бы постоять, посудачить, тем более что в умах царило полное смятение. Ведь даже если вы настоящий академик и семи пядей во лбу, с подобной ситуацией вам еще не приходилось сталкиваться. Впереди целый час. Иди куда хочешь. Ты невидим. Придумывай любую проказу, любой розыгрыш, даже месть или преступление - все что угодно. У тебя час в запасе…
Но невидимый Минц, который стоял неподалеку от группы невидимых академиков, тихим, но настойчивым голосом сказал: