- Доброе утро, - ответил Боровков, - тренирую мысль и пальцы. Нужно все время тренироваться, как исполнитель на музыкальных инструментах, иначе мышцы потеряют форму.
- Это правильно, - согласился Удалов. - Я тебя вот о чем хотел спросить: мне приходилось читать, что некоторые факиры в Индии умеют укрощать диких кобр звуками мелодии на дудке. Как ты на основании своего опыта полагаешь, они это в самом деле или обманывают?
Наверное, он мог бы придумать вопрос получше, поумнее, но спросить чего-нибудь хотелось, вот и сказал первое, что на ум пришло. И не спроси он про змей, может, все бы и обошлось.
- Есть мнение, что кобры в самом деле гипнотизируются звуком музыки, - ответил с готовностью Боровков. - Но у них чаще всего вырывают ядовитые зубы.
- Не приходилось мне кобру видеть, - сказал Удалов, заглаживая белесые волоски на лысину. - Она внушительного размера?
- Да вот такая, - сказал Боровков и наморщил лоб. Он помолчал с полминуты или минуту, а потом Удалов увидел, как на песочке в метре от них появилась свернутая в кольцо большая змея.
Змея развернулась и подняла голову, раздувая шею, а Удалов подобрал ноги на скамью и поинтересовался:
- А не укусит?
- Нет, Корнелий Иванович, - сказал молодой человек. - Змея воображаемая. Я же вчера рассказывал.
Кобра тем временем подползла ближе. Боровков извлек из кармана джинсов небольшую дудочку, приставил к губам и воспроизвел на ней незнакомую простую мелодию, отчего змея прекратила ползание, повыше подняла голову и начала раскачиваться в такт музыке.
- И это тоже мне кажется? - спросил Удалов.
Боровков, не переставая играть, кивнул. Но тут пошла с авоськой через двор гражданка Гаврилова из соседнего флигеля.
- Змея! - закричала она страшным голосом и бросилась бежать.
Змея испугалась ее крика и поползла к кустам сирени, чтобы в них спрятаться.
- Ты ее исчезни, - сказал Удалов Боровкову, не спуская ног.
Тот согласился, отнял от губ дудочку, провел ею в воздухе, змея растаяла и вся уже скрылась, но Удалов не мог сказать, вообще она исчезла или в кустах.
- Неудобно получилось, - сказал Гарик, почесывая усики. - Женщину испугали.
- Да. Неловко. Но ведь это видимость?
- Видимость, - согласился Боровков. - Хотите, Корнелий Иванович, я вас провожу немного? А сам по городу прогуляюсь.
- Правильно, - сказал Удалов. - Я только портфель возьму.
Они пошли рядышком по утренним улицам. Удалов задавал вопросы, а Гарик с готовностью отвечал.
- А этот гипноз на многих людей действует?
- Почти на всех.
- А если много людей?
- Тоже действует. Я же рассказывал.
- Послушай, - пришла неожиданная мысль в голову Удалову. - А с автобусом там тоже гипноз был?
- Ну что вы! - сказал Гарик. - Колесо же поменяли.
- Правильно, колесо поменяли.
Удалов задумался.
- Скажи, Гарик, - спросил он, - а эту видимость использовать можно?
- Как?
- Ну, допустим, в военных условиях, с целью маскировки. Ты внушаешь фашистам, что перед ними непроходимая река, они и отступают. А на самом деле перед ними мирный город.
- Теоретически возможно, но только, чтобы фашистов загипнотизировать, надо обязательно к ним приблизиться…
- Другое предложение сделаю: в театре. Видимый эффект. Ты гипнотизируешь зрителей, и им кажется, что буря на сцене самая настоящая, даже дождь идет. Все как будто мокрые сидят.
- Это можно, - согласился Боровков.
- Или еще. - Тут уж Удалов ближе подошел к производственным проблемам. - Мне дом сдавать надо, а у меня недоделки. Подходит приемочная комиссия, а ты их для меня гипнотизируешь, и кажется им, что дом ну просто импортный.
- Дом - это много. Большой формат, - сказал любимый ученик факира. - Мой учитель когда-то смог воссоздать Тадж-Махал, великий памятник прошлого Индии. Но это было дикое напряжение ума и души. Он до сих пор не совсем пришел в себя. А нам, ученикам, можно материализовать вещи не больше метра в диаметре.
- Любопытно, - с сомнением сказал Удалов. - Но я пошутил. Я никого в заблуждение вводить не намерен. Это мы оставим для очковтирателей.
- А я бы, - мягко поддержал его Боровков, - даже при всем к вам уважении помощь в таком деле не хотел бы оказывать.
И тут по дороге имел место еще один инцидент, который укрепил веру Удалова в способности Гарика.
Навстречу им шел ребенок, весь в слезах и соплях, который громко горевал по поводу утерянного мяча.
- Какой у тебя был мяч, мальчик? - спросил Боровков.
- Си-иний! - И ребенок заплакал пуще прежнего.
- Такой? - спросил Боровков и, к удивлению мальчика, а также и Удалова, тут же создал синий мяч среднего размера; мяч подпрыгнул и подкатился мальчику под ноги.
- Не то-от, - заплакал мальчик еще громче. - Мой был большой!
- Большой? - ничуть не растерялся Боровков. - Будет большой.
И тут же в воздухе возник шар размером с десятикилограммовый арбуз. Шар повисел немного и лениво упал на землю.
- Такой? - спросил Боровков ласковым голосом, потому что он любил детей.
А Удалов уловил в сообразительных глазенках ребенка лукавство: глазенки сразу просохли - мальчик решил использовать волшебника.
- Мой был больше! - завопил он. - Мой был с золотыми звездочками. Мой был как дом!
- Я постараюсь, - сказал виновато Боровков. - Но мои возможности ограничены.
- Врет мальчонка, - сказал Удалов убежденно. - Таких мячей у нас в универмаге никогда не было. Если бы были, знаешь какая бы очередь стояла? Таких промышленность не выпускает.
- А мне папа из Москвы привез, - сказал ребенок трезвым голосом дельца. - Там такие продаются.
- Нет, - сказал Удалов. - ГОСТ не позволяет такие большие мячи делать и таких импортных не завозят. Можно кого-нибудь зашибить невзначай.
- Вы так думаете? - спросил Боровков. - Я, знаете, два года был оторван…
- Отдай мой мяч! - скомандовал ребенок.
Боровков очень сильно нахмурился, и рядом с мальчиком возник шар даже больше метра в диаметре. Он был синий и переливался золотыми звездочками.
- Такой подойдет? - спросил Боровков.
- Такой? - Мальчик смерил мяч взглядом и сказал не очень уверенно: - А мой был больше. И на нем звезд было больше…
- Пойдем, Гарик, - возмутился Удалов. - Сними с него гипноз. Пусть останется без мячей..
- Не надо, - сказал Боровков, с укоризной посмотрел на мальчика, пытавшегося обхватить мячи, и пошел вслед за Удаловым.
- А вот и мой объект, - сказал Корнелий. - Как, нравится?
Боровков ответил не сразу. Дом, созданный конторой, которой руководил Корнелий Удалов, был далеко не самым красивым в городе. И, наверное, Гарику Боровкову приходилось видеть тщательнее построенные дома как в Бомбее и Дели, так и в Париже и Москве. Но он был вежлив и потому только вздохнул, а Удалов сказал:
- Поставщики замучили. Некачественный материал давали. Ну что с ними поделаешь?
- Да, да, конечно, - согласился Боровков.
- Зайдем? - спросил Удалов.
- Зачем?
- Интерьером полюбуешься. Сейчас как раз комиссия придет, сдавать дом будем.
Боровков не посмел отказаться и последовал за хитроумным Корнелием Ивановичем, который, конечно, решил использовать его талант в одном сложном деле.
- Погляди, - сказал он молодому человеку, вводя его в совмещенный санузел квартиры на первом этаже. - Как здесь люди жить будут?
Боровков огляделся. Санузел был похож на настоящий. Все в нем было: и умывальник, и унитаз, и ванна, и кафельная плитка, хоть и неровно положенная.
- Чего не хватает? - спросил Удалов.
- Как не хватает?
- Кранов не хватает, эх ты, голова! - подсказал Удалов. - Обманули нас поставщики. Заявку, говорят, вовремя не представил. А сейчас комиссия придет. И кто пострадает? Пострадает твой сосед и почти родственник Корнелий Удалов. На него всех собак повесят.
- Жаль, - с чувством сказал Боровков. - Но ведь еще больше пострадают те, кто здесь будет жить.
- Им не так печально, - вздохнул Корнелий Иванович. - Им в конце концов все поставят. И краны, и шпингалеты. Они напишут, поскандалят, и поставят им краны. А вот меня уже ничто не спасет. Дом комиссия не примет - и прощай премия! Не о себе пекусь, а о моих сотрудниках, вот о тех же, например, плиточниках, которые, себя не щадя, стремились закончить строительство к сроку.
Боровков молчал, видимо, более сочувствуя жильцам дома, чем Удалову. А Удалов ощущал внутреннее родство с мальчиком, который выпросил у Боровкова мячи. Внешне он лил слезы и метался, но изнутри в нем радовалось ожидание, потому что Боровков был человек мягкий и оттого обреченный на капитуляцию.
- Скажи, а для чистого опыта ты бы смог изобразить водопроводный кран? - спросил Удалов.
- Зачем это? - ответил вопросом Боровков. - Обманывать ведь никого нельзя. Разве для шутки?
Он глубоко вздохнул, как человек, который делает что-то помимо своей воли, и в том месте, где положено быть крану, возник медный кран в форме рыбки с открытым ртом. Видно, такие краны Боровков видел в Индии.
- Нет, - сказал Удалов, совсем как тот мальчик. - Кран не такой. Наши краны попроще, без финтифлюшек. Как у твоего дяди. Помнишь?
Боровков убрал образ изысканного крана и на его место посадил стандартный образ.
Удалов подошел к крану поближе и, опасаясь даже тронуть его пальцем, пристально проверил, прикреплен ли кран к соответствующей трубе. Как он и опасался, кран прикреплен не был, и любой член комиссии углядел бы это сразу.