Я покачала головой. Обдумав слова подруги, пришла к выводу, что она рассуждает здраво. Если жертв можно избежать, то я согласна на такой поворот событий.
- Хорошо, - согласилась я, - Только прежде, чем мы покинем остров, я хочу убедиться, что все люди оставят поместье и уйдут в лес. Надо распорядится, чтобы они забрали все съестные припасы, которые имеются в поселении, тогда им не придется беспокоиться о пропитании.
- Правильная мысль, - похвалил Урбан, - Тогда, с твоего позволения, я без промедления займусь этим вопросом.
Он вышел, оставив нас с Гудой наедине.
- Мне, наверное, надо идти, собирать свои вещи, - сказала я, - Зная твоего деятельного мужа, могу предположить, что мы отплываем с первыми лучами солнца.
Гуда улыбнулась.
- Тебе помочь? - спросила она.
Я отрицательно покачала головой и поспешила к себе. Собрав одежду и дорогие безделушки в дорожный сундук, села и оглядела комнату, в которой провела столько дней своей жизни. Но я без сожаления покидала её.
В эту ночь я в последний раз спала в своей постели, ещё не зная о том, что больше никогда не вернусь сюда.
ГЛАВА 3
Поселение, в котором мы находились теперь, было мне очень знакомо. Гуда рассказывала мне, что здесь я жила до замужества и её очень радовало, что я помнила хотя бы такую малость из своей жизни. Я действительно начала припоминать двор, в котором Гуда обучала меня владению мечом. Вспомнилась мне и крутая тропа среди скал, ведущая от берега наверх. Но не более того. Я уже начинала сомневаться, что моя память восстановится хотя бы частично.
Лето прошло как один день. Все мои дни проходили в прогулках и в непонятном ожидании. Но я радовалась природе, радовалась самой жизни. Вечера коротала в маленьком каминном зале, служившем предыдущему вождю этих земель спальней и переделанную к моему приезду специально для того, чтобы все женщины дома могли там проводить в обществе друг друга вечера. Мать Урбана, Ингрид, сразу пришлась мне по душе. Мы много беседовали с ней. Она оказалась интересной собеседницей и настоящей рукодельницей, и зачастую помогала мне в приготовлении приданного для моего малыша. Сроки его появления на свет неумолимо приближались.
Все чаще до нас приходили известия о захвате того или иного острова. К сожалению, наши с Эйриком владения подобная участь не миновала. Прилетевший сокол принес известия, что все дома были полностью преданы огню, но крестьяне, как и говорил Урбан, остались живы, потому что захватчики просто поленились искать их в лесу или им хватило того, что они полностью уничтожили наше поселение. К счастью, нам пока ничего не угрожало. Подход с моря был почти невозможен. А по земле захватчикам пришлось бы пройти немало, прежде чем они достигли бы нашего поселения.
В начале осени вернулся Эйрик. Я встречала его на вершине тропы вместе с его сестрой и матерью. Воины и их вождь выглядели несколько потрясенными. Только потом я узнала, что они побывали на острове и ужаснулись творившемуся там разорению. Нашу встречу я не назвала бы теплой. За то время, что он отсутствовал, трещина в наших отношениях только стала шире. Но я позволила ему поцеловать себя и вместе мы вошли в дом. После пира в честь возвращения домой, мы с Эйриком прошли в нашу спальню. Я легла первой. Эйрик не торопился раздеваться. Он подошел к окну и долго стоял там, размышляя о чем-то своем. Я повернулась лицом к стене и начала засыпать, когда он заговорил.
- Долго ты ещё будешь мучить меня? - спросил он тихо. Я повернула к нему голову.
- Мне кажется, что ты никогда не полюбишь меня. Нас ничего не связывает. Мы как чужие друг другу, - продолжил он.
- Это не моя вина, - сказала я.
- Но я люблю тебя, - он резко развернулся и подошел к кровати, - Что ты прикажешь мне делать?
Я не знала, что сказать ему. Я многого не понимала в наших отношениях. Возможно, если бы он не был таким скрытным…
- Расскажи мне о том, что произошло на самом деле со мной там на острове, - я приподнялась и села.
Он удивленно посмотрел мне в глаза.
- Что ты знаешь?
- Я ничего не знаю, потому и спрашиваю, - слишком резко ответила я, - Наши отношения не станут лучше, пока ты что-то утаиваешь от меня.
- Я не могу, - ответил он.
Я собралась ему было возразить, как резкая боль пронзила мое тело. Я согнулась пополам и застонала. Эйрик бросился ко мне, упав на колени, схватил мою руку и поднес её к губам.
- Ребенок? - спросил он.
Боль прошла, но только для того, чтобы новой волной возвратится. Я почувствовала, как увлажнилась простыня подо мной.
Эйрик ещё раз поцеловал мою руку и бросился к двери.
- Гуда! - закричал он, распахнув её. Крик эхом пронесся по спящему дому, и уже буквально через пару минут в мою комнату заскочила его растрепанная, сонная сестра.
- У неё начались схватки, - сказал Эйрик.
Гуда быстро взглянула на меня и сказала Эйрику:
- Быстро приведи повитуху!
Мой муж буквально выбежал из комнаты. Я переждала очередную волну боли, когда Гуда села рядом и обняла меня.
- Все будет хорошо, - сказала она твердо.
Повитуха пришла быстро. Первым делом приказала рабам растопить камин и нагреть воды. А так же принести побольше чистых полотенец. Схватки начали учащаться. Боль была просто невыносимой. Я стонала и корчилась, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. Время шло, повитуха выжидала.
- Скоро уже, - успокаивала она меня, но по её лицу я видела, что что-то идет не так.
По моему лицу струился пот. Полотенца, пропитанные кровью, едва успевали менять. Я закрыла глаза, чувствуя, как сознание покидает меня. Словно во сне услышала голос повитухи.
- Ребенок лежит неправильно. Он слишком большой для неё, она не сможет родить сама.
- Что же делать? - прозвучал перепуганный голос Гуды.
- Я сейчас попробую поменять его положение, - ответила повитуха, - Если ей не удастся родить самой в ближайшие минуты, придется резать живот, иначе младенец погибнет.
Я снова провалилась в блаженную тесноту без боли, но лишь на некоторое время. Вскоре новый приступ заставил меня очнуться. Глаза упорно не открывались. Я услышала новый голос, он принадлежал мужчине, но почему-то сейчас это меня совершенно не волновало. Хотелось только одного, чтобы этот ад поскорее закончился.
- Она умирает, - плачущим голосом проговорила моя подруга.
- Я не допущу этого, - сказал какой-то мужчина.
Я приоткрыла глаза. Лицо, склоненное надо мной, было расплывчатым. Я проморгалась, резкость постепенно стала возвращаться.
- Руд, - мужчина был молод и удивительно красив, - Держись. Я рядом и я не позволю тебе умереть.
Он поцеловал меня в лоб и стал что-то быстро говорить. Слова лились словно песня, но я не понимала её содержания. Только почему-то мне становилось легче. Боль постепенно стала уходить, когда я почувствовала, как из моего тела отделилась его часть. Теплая кровь, заливавшая ноги, постепенно стала бежать все медленнее. Крик младенца прозвучал в наступившей тишине, и кто-то сказал голосом, полным торжества:
- Мальчик!
Я хотела привстать, но сил не хватило даже на то, чтобы пошевелить пальцами.
- Она скоро поправится, - сказал мужчина и вышел.
- Спасибо тебе, Алазар, - сказала ему вслед Гуда и добавила, - Никогда бы не подумала, что буду когда-то благодарить тебя.
- Она моя дочь, - ответил мужчина, - Я был бы совсем плохим отцом, если бы не помог в самую трудную минуту в её жизни и, к тому же, я бы не вынес, если бы она умерла, и нам пришлось бы видеться каждый день в моем царстве.
Услышанное удивило бы меня, если б у меня остались силы на то, чтобы удивляться. Повитуха показала мне ребенка, уже вымытого и замотанного в чистые пеленки.
- Настоящий богатырь, - сказала она гордо, - Весь в отца!
Я устало улыбнулась. Гуда помогла мне приподняться и влила в рот какую-то горькую гадость.
- Теперь ты заснешь. Тебе надо спать и набираться сил. Я пойду, обрадую твоего мужа, он, наверное, весь извелся в ожидании.
Выпитое снотворное стало действовать, и вскоре я провалилась в спасительный мир снов без сновидений.
Мальчика я назвала Данном. Это был красивый ребенок с необычными сине-зелеными глазами. Он родился с густой копной волос на голове и таким громким голосом, что когда требовал чего-то, внимания или грудь, то кричал так громко и звонко, что я серьезно опасалась за свой слух и за уши окружающих. Эйрик, казалось, был счастлив, но иногда, когда он думал, что я не вижу, я замечала, что он как-то странно смотрит на нашего сына, словно ищет в его чертах что-то особенное, известное только ему. Мальчик совсем был не похож ни на меня, ни на своего отца, хотя, конечно об этом было ещё рано судить. Дети, взрослея, меняются.
Прошел всего месяц с момента рождения ребенка, как Гуда стала настаивать на том, чтобы я возобновила наши с ней занятия на мечах. Поначалу я сопротивлялась, но скоро сдала под её безумным натиском. Каждое утро, покормив Дана, я спешила на тренировку, оставив ребенка на попечение няни-рабыни. Пожилая женщина, растившая ещё Гуду и Эйрика, с удовольствием возилась с малышом, и я не переживала за него, пока он находился в её надежных руках. Вначале занятия выматывали меня, и хотелось каждый раз придумать достойный повод, чтобы пропустить их, но постепенно, я стала втягиваться и скоро приобрела прежнюю форму.