- "К северу от горы Дотоко есть большое озеро, и глубина его очень велика. Люди говорят, что оно сообщается с морем. В годы Энсё в его водах часто ловили ика и ели в вареном виде. Ика всплывает и лежит на воде. Увидев это, вороны принимают его за мертвого и спускаются клевать. Тогда ика сворачивается в клубок и хватает их. Поэтому слово "ика" пишется знаками "ворона" и "каракатица". Что касается туши, которая содержится в теле ика, то ею можно писать, но со временем написанное пропадает, и бумага снова делается чистой. Этим и пользуются, когда пишут ложные клятвы". ("Книга гор и морей".)
Пока я читал, в павильон вошел Федя. Он поклонился Спиридону, уселся рядом со мной и стал слушать. Когда я кончил читать, Спиридон проворчал:
- Вот это более похоже на правду. Я сам, признаться, так лавливал альбатросов в молодости… Я только не понимаю, почему всех этих людей так интересуют вороны и тушь? Сплошные вороны и тушь.
- Тушью в те времена писали, - сказал я. - А с воронами вас связывают из‑за клюва. Неужели непонятно?
- Предположим, - сказал Спиридон холодно. - Здравствуйте, Федор. Как вы себя чувствуете?
- Спасибо, хорошо, - тихонько сказал Федя. - Я не помешаю?
- Ни в какой мере, - сказал Спиридон. - Продолжай, Саша.
- "Согласно старинным преданиям, ика являются челядью при особе князя Внутреннего моря Сэто. При встрече с большой рыбой они выпускают черную тушь на несколько шагов вокруг, чтобы спрятать в ней свое тело". ("Книга гор и морей".)
- Опять тушь, - проворчал Спиридон. - Дальше.
- "У поэта древности Цзо Сы в "Оде столице У" сказано: "Ика держит меч". Это потому, что в теле ика есть лекарственный меч, а сам ика относится к роду крабов". ("Книга вод".)
- Нет, не поэтому, - сказал Спиридон. - А потому, что Цзо Сы по своей глупости превосходит даже Бидзана, упоминавшегося выше. Дальше.
- "В море водится ика, спина его похожа на игральную кость, телом он короткий, имеет восемь ног. Облик его напоминает большого голого человека с круглой головой". ("Записи об обитателях моря".)
- Ну, это про осьминогов, - сказал Спиридон. - У них спина бывает еще и не на то похожа. На месте осьминога я бы, конечно, обиделся, но я, слава богу, на своем месте. Продолжай.
- "В бухте Сугороку видели большого тако. Голова его круглая, глаза, как луна, длина его достигала тридцати шагов. Цветом он был как жемчуг, но когда питался, становился фиолетовым. Совокупившись с самкой, съедал ее. Он привлекал запахом множество птиц и брал их с воды. Поэтому бухту назвали Такогаура - Бухта Тако". ("Упоминание о тиграх вод".)
- Гм, - сказал Спиридон. - Может быть, это был я. Какого века материал?
- Не знаю, - ответил я. - Здесь не написано.
- Гм. Цветом как жемчуг… Где она, эта ваша Япония? Это такие островки на краю Тихого океана?.. Очень возможно, очень… Ну, дальше!
- "В старину некий монах заночевал в деревне у моря. Ночью послышался сильный шум, все жители зажгли огни и пошли к берегу, а женщины стали бить палками в котлы для варки риса. Утром монах спросил, а ему ответили, что в море около тех мест живет большой ика. У него голова, как у Будды, и все называют его "бодзу", то есть монах. Бывает, что он выходит на берег и разрушает лодки". ("Предания юга".)
- Бывает и не такое, - загадочно сказал Спиридон. - Дальше.
- "Береговой человек говорит: ика и тако, но не знает разницы. Оба знают волшебство, имеют руки вокруг рта и тушь внутри тела. А человек моря различает их легко, ибо у ика брюхо длинное и снабжено крыльями, восемь рук поджаты и две протянуты, в то время как у тако брюхо круглое и мягкое, восемь рук протянуты во все стороны. У ика иногда вырастают на руках железные крючья, поэтому ныряльщицы боятся его". ("Упоминание о тиграх вод".)
- Здесь какая‑то нелогичность, - задумчиво заметил Спиридон. - Раньше авторы этих заметок все время путали кальмара с осьминогом. И вообще все эти люди - и береговые, и морские - по‑видимому, до смерти нас боятся. Я всегда так думал. Приятно услышать подтверждение. Н‑ну‑с, а что там дальше?
- "В деревне Хоккэдзука на острове Кусумори жил рыбак по имени Гэнгобэй. Однажды он вышел на лодке и не вернулся. Жена его, напрасно прождав положенное время, вышла замуж за другого человека. Гэнгобэй через десять лет объявился в Муроцу и рассказал, будто лодку его опрокинул ика, огромный, как рыба Ку, сам он упал в воду и был подобран пиратом Надаэмоном". ("Предания юга".)
- Чистейшее вранье, - сказал Спиридон. - Наверняка этот Гэнгобэй просто решил сходить в пираты подзаработать. Очень похоже на людей. Впрочем, это мелочь. Дальше.
- "Тако злы нравом и не знают великодушия. Если их много, они дерзко друг на друга нападают и разрывают на части. В старину на Цукуси было место, где тако собирались для свершения своих междоусобиц. Ныряльщики находят там множество больших и малых клювов и продают любопытным в столицу. Поэтому и говорится: тако‑но томокуи - взаимопожирание тако". ("Записи об обитателях моря".)
- Взаимопожирание! - сказал Спиридон раздраженно. - Это похороны, а не взаимопожирание… Глупцы.
- Привет, друзья! - раздался позади нас знакомый голос. - Уже читаете? Клопа, конечно, не подождали… Ну еще бы, существо низшей организации, насекомое, так сказать, "а паразиты никогда…"
- Помолчи, Говорун, - сказал Спиридон. - Садись и слушай. Давай дальше, Саша.
Клоп, обиженно ворча, втиснулся между мной и Федором, и я продолжал:
- "У берегов Ие обитает животное, похожее на большого тако, большого юрибоси и большого ибогани. В ясную погоду лежит, колыхаясь, на волнах и размышляет о пучине вод, откуда извергнуто, и о горах, которые станут пучиной. Размышления эти столь мрачны, что ужасают людей". ("Упоминание о тиграх вод".)
Почему‑то Спиридон промолчал. Я поискал его глазами и не обнаружил. Не видно было Спиридона и не слышно. Я продолжал.
- "Рассказывают, что во владениях сиятельного военачальника Ямаути Кадзутоё промышляла губки знаменитая в Тосо ныряльщица по имени О‑Гин. Лицом она была приятная, телом крепкая, нравом веселая. В тех местах издавна жил старый ика длиной в двадцать шагов. Люди его страшились, она же с ним играла и ласкала его, и он приносил ей отменные губки, которые шли по сто мон. Однако, когда ее просватали, он впал в уныние и пожрал ее. Больше его не видели. Это случилось в тот год, когда сиятельный военачальник Ямаути по настоянию супруги счастливо уплатил десять рё золотом за кровного жеребца". ("Предания юга".)
Спиридон опять промолчал, и я его окликнул.
- Да‑да, - отозвался он. - Я слушаю.
Голос его показался мне странным, и я спросил, почему давно не слышно комментария.
- Потому что комментариев не будет, - сурово сказал Спиридон.
- Совсем больше не будет? - спросил я.
- Нет, отчего же - совсем? Там посмотрим…
Я продолжал чтение:
- "Параграф восемьдесят семь. Еще господин Цугами утверждает следующее. В Восточных морях видят катацумуридако, пурпурного цвета, с множеством тонких рук, высовывается из круглой раковины размером в тридцать шагов с остриями и гребнями, глаза сгнили, весь оброс полипами. Когда всплывает, лежит на воде плоско, наподобие острова, распространяя зловоние и испражняясь белым, чтобы приманить рыб и птиц. Когда они собираются, хватает их руками без разбора и питается ими. Если приблизиться, хлопнуть в ладоши и крикнуть, от испуга выпускает ядовитый сок и наискось погружается в неведомую глубину, после чего долго не выходит. Среди знающих моряков известно, что он гнусен и вызывает на теле гнойную сыпь". ("Свидетельство господина Цугами Ясумицу о поясе Восточных морей".)
- Любопытно, - сказал Спиридон. - Мне хочется вас поздравить. Письменность - это полезное изобретение. Конечно, с памятью гигантского древнего головоногого ей не сравниться, но вам, людям, она заменяет то, чего вы лишены от природы.
- Ты хочешь сказать, - спросил я, - что все прочитанное было на самом деле?
- Поговорим об этом, когда ты закончишь, - сказал Спиридон.
- Пойдемте лучше в кино, - предложил Говорун. - Устроили здесь читальню… Память, письменность… Слова вставить не дают…
- Дальше, Саша, дальше, - сказал Спиридон.
- "Параграф сто тринадцать. Еще господин Цугами свидетельствует такое. На острове Ёкомэдзима живет дед, дружит с большими ика. Он в изобилии разводит свиней на рыбе и квашеных водорослях. Когда в полнолуние он играет на флейте, ика выходят на берег, и он дает им лучших свиней. Взамен они приносят ему лекарство долголетия из источников в пучине вод". ("Свидетельство господина Цугами Ясумицу о поясе Восточных морей".)
- Помню, помню, - сказал Спиридон. - Мы их потом судили… Надо сказать, что господин Цугами Ясумицу - опытный работник. Есть там еще что‑нибудь из его свидетельств?
Я просмотрел оставшиеся листочки.
- Нет, больше нет. Может быть, и были, но потеряны.
- Это хорошо, - сказал спрут.
Я стал читать дальше: