- Собачья морда, - говорит Тайфун, и тень лошади неспокойна, - я подозреваю заговор, но я никогда не убиваю по одному только подозрению. Мой отец умер и требует мщения, а если и моему брату была причинена несправедливость, то и здесь прольется кровь. А сейчас отвечай мне быстро, не задумываясь. Ты можешь сказать больше, чем хотел бы. Так вот, выслушай меня: я знаю, что больше всего на свете ты боишься меня. Ты всегда боялся тени лошади, и ты правильно делал, что боялся. Если эта тень упадет на тебя, Ангел, ты прекратишь свое существование. И следа от тебя не останется. А она упадет на тебя, если ты имел отношение к вещам, которые я не одобряю. Я ясно высказался?
- Да, могущественный Тайфун. Ты - единственный бог, которому я поклоняюсь.
Внезапно Анубис прыгает, с воем, а в правой руке его неожиданно сверкает уздечка.
Тень от копыта проходит совсем рядом с ним, и он падает на пол. Тень падает на сверкающую серебряную уздечку, и она исчезает.
- Анубис, ты глупец! Зачем ты пытался связать меня?
- Потому что ты заставляешь меня бояться за свою жизнь, о Повелитель!
- Не сметь подыматься! Не шелохнись или превратишься в ничто! Единственная причина, по которой ты мог бы бояться меня, это чувство вины.
- Это не так! Я боялся, что ты можешь неправильно понять и напасть на меня, не разобравшись. Я не хочу превращаться в ничто. Я хотел связать тебя для самозащиты, чтобы я мог предоставить тебе факты, а потом отпустить. Потому что я признаю, что мое положение с первого взгляда представляет меня виноватым.
Тень двигается и падает на вытянутую руку Анубиса. Правая рука иссыхает и становится неподвижной, обвисая.
- Никогда ты не сможешь заменить эту руку, которую ты поднял на меня, шакал! Сделай себе новую - и она тоже иссохнет. Приставь металлическую руку - и она откажется служить тебе. Я оставляю тебе лишь левую руку за твой проступок. Я соберу факты - все факты - сам. Если ты виновен в том, в чем я сейчас почти уверен, что ты виновен, я буду судьей, присяжным и палачом в одном лице. Знай, ни серебряная уздечка, ни золотые поводья не остановят Тайфуна. И знай, что, если вся моя тень упадет на тебя, не останется даже пыли. Скоро вернусь я в Дом Мертвых, и если что-нибудь будет не в порядке, новый пес будет править здесь.
Огонь загорается по краям черного силуэта. Он ревет, вырываясь вперед, как бы намереваясь нанести еще один удар, пламя ярко пылает, и вот Анубис остается один на полу Большого Зала.
Он медленно встает и поднимает посох левой рукой. Его красный язык высовывается, спотыкаясь, он идет к своему трону. Огромное окно появляется в воздухе, и он смотрит в него на Создание Жизни.
- Озирис! - говорит он. - Дьявол жив.
- Что ты хочешь этим сказать? - слышит он в ответ.
- Сегодня тень лошади упала на меня.
- Это плохо. В особенности сейчас, когда ты послал своего нового посланника.
- Откуда ты знаешь?
- У меня есть свои способы. Но и я сделал то же самое, впервые, и это мой сын, Гор. Надеюсь, что мне удастся отозвать его вовремя.
- Да, мне всегда нравился Гор.
- А как с твоим посланником?
- Я не буду отзывать его. Мне было бы очень любопытно посмотреть, как Тайфун попробует уничтожить его.
- Твой Оаким - кто он на самом деле? Кем он был?
- Это мое дело.
- Если… если окажется, что он тот, кем, я думаю, он может быть, - а ты знаешь, кого я имею в виду, - отзови его, пес, или между нами никогда не будет мира, если оба мы вообще останемся при этом живы.
Анубис усмехается.
- А был ли между нами когда-нибудь мир?
- Нет, - отвечает Озирис, - раз уж зашел такой откровенный разговор.
- Но Принц действительно начал угрожать нам в первый раз, он грозил, что покончит с нашим правлением.
- Да, уже двенадцатый год на исходе, и мы должны действовать. Может быть, пройдут века, как он говорил, прежде чем он выступит против нас. Но выступит он непременно, потому что он всегда держит свое слово. Кто знает, однако, что у него на уме?
- Не я.
- Что случилось с твоей правой рукой?
- Тень упала на нее.
- Так вот, оба мы погибнем под этой тенью, если ты не отзовешь своего посланника. Появление Тайфуна полностью все изменило. Мы должны связаться с Принцем, попытаться договориться с ним, упросить его.
- Он слишком умен, чтобы быть обманутым фальшивыми обещаниями, и ты недооцениваешь Оакима.
- Может быть, нам надо договориться с ним по-честному, не восстанавливать его, само собой…
- Нет! Мы восторжествуем!
- Докажи это, заменив свою руку такой, которая работала бы!
- Я сделаю это.
- Прощай, Анубис, и помни - даже фуга бессильна против Ангела Дома Огня.
- Я знаю. Прощай, Ангел Дома Жизни.
- Почему ты называешь меня моим древним именем?
- Потому что ты боишься, что возвращаются старые времена, Озирис.
- Тогда отзови Оакима.
- Нет.
- Тогда прощай, глупый Ангел, падший из падших.
- Адье.
И окно заполняется звездами и энергией, пока не закрывается полностью от движения левой руки между пламенем чаш.
Молчание наступает в Доме Мертвых.
Наброски
… Евнух, священник высшей касты, ставит тонкие свечи перед парой рваных башмаков.
… Собака треплет грязную перчатку, которая видела много лучших веков.
… Северный Ветер ударяет по крохотной серебряной наковальне своими пальцами - деревянными молоточками. На металл ложится дорожка голубого света.
Явление Железного Генерала
Вверх смотрит Оаким, видя Железного Генерала.
- Где-то в глубине моей души я чувствую, что должен знать о нем, - говорит Оаким.
- Перестань, - говорит Брамин, трость и глаза которого сверкают зеленым огнем. - Все знают о Генерале, который скачет в одиночку. По страницам истории раздается топот его боевого коня Бронзы. Он летал в эскадрилье Лафайэта. Он бился, удерживая Джарамскую долину. Он помогал оборонять Сталинград лютой зимой. С горсткой друзей он пытался захватить Кубу. На каждом поле сражения он оставлял частичку самого себя. Он разбил свой лагерь в Вашингтоне, когда настали тяжелые времена, пока более великий генерал не попросил его уйти. Он был побежден в битве при Литл-Роке, а в Беркли ему плеснули в лицо кислотой. Он был в черных списках, потому что когда-то состоял членом подполья. Все правые дела, за которые он сражался, давно похоронены, но частичка его умирала каждый раз, когда появлялось новое дело, за которое он бросался в бой. Он выжил, каким-то чудом пережив свой век, с искусственными конечностями и с искусственным сердцем и венами, со вставленными зубами и стеклянными глазами, с пластинкой в черепе и костями из пластика, с кусочками проволоки и фарфора внутри тела, пока, наконец, наука не научилась делать все это лучше, чем то, с чем человек появлялся на свет. Его вновь собрали, кусочек за кусочком, пока в следующем веке он не стал превосходить любого человека из плоти и крови. И вновь он бился в повстанческих отрядах, и вновь его разбивали на мелкие кусочки в войнах, которые отдельные миры вели против федерации. Он всегда в каком-нибудь черном списке, он играет на своем банджо и не обращает внимания на это, потому что он поставил себя вне закона, всегда подчиняясь его духу, а не букве. Много раз он заменял металлические части своего тела и вновь становился полноценным человеком, но всегда бросался на помощь, как бы далеко она ни требовалась - и тогда вновь он терял свою человечность. Он резко спорил с Троцким, который объяснял ему, что писателям мало платят, он одно время поддерживал Фиделя Кастро - и понял, что юристам тоже платят мало. Почти всегда его побеждают, и используют, и пользуются им, но ему это все равно, потому что его идеалы значат для него больше, чем его плоть. Теперь же, конечно, дело Принца Имя Которому Тысяча не очень кое-кому нравится. Из того, что ты говорил, я понял, что те, кто против Дома Жизни и Дома Мертвых, будут считаться сторонниками Принца, которому никакие сторонники не нужны, хотя это и не имеет значения. Я также рискну высказать предположение, что Генерал будет поддерживать его, так как для него Принц является меньшинством - один против всех. Генерала можно победить, но его никогда нельзя уничтожить, Оаким! А вот и он. Спроси его сам, если желаешь.
Железный Генерал спешивается со своего коня и стоит сейчас перед Оакимом и Брамином, как железная статуя в десять часов вечера, летом, когда нет луны.
- Я увидел твой маяк, Ангел Седьмого Поста.
- Увы, этот титул исчез вместе с постом, сэр.
- Тем не менее я признаю права правительства в изгнании, - говорит Генерал, и голос его настолько красив, что его можно слушать годами.
- Благодарю вас. Но я боюсь, что вы пришли слишком поздно. Этот Оаким, который является мастером темпоральной фуги, я чувствую, уничтожит Принца, и таким образом уничтожит всякую надежду на наше возвращение. Разве не так, Оаким?
- Конечно.
- Если, конечно, нам не удастся найти Героя, - говорит Брамин.
- Вам не надо его больше искать, - говорит Генерал. - Лучше будет, если ты сдашься мне прямо сейчас, Оаким. Я говорю это, не питая к тебе враждебных чувств.
- А я отвечаю, не питая никаких чувств: убирайся к дьяволу! Если каждый твой кусочек уничтожить, на свете не останется больше Железного Генерала, и никогда больше его не будет. Я считаю, что такой возмутитель спокойствия, как ты, подлежит полному уничтожению, а я нахожусь здесь.
- Многие так думали, а я все еще жду.
- Тогда не жди больше, - говорит Оаким и двигается вперед. - Время здесь, оно ждет, когда его заполнят.