Он вспомнил анекдот, который ходил по Питеру уже несколько лет. Патруль останавливает машину, старшой проверяет документы и отпускает, откозыряв. Второй номер спрашивает: "Это кто был, на "мерсе"?" - "Не знаю, - отвечает старшой в ошеломлении. - Не знаю, кто там на "мерсе" был, но водилой у него - сам Хозяин!" На самом деле анекдот был старинный, еще застойных времен, а может быть, даже и - сталинских: начальство всегда любило, особенно в поддатом виде, посидеть за рулем служебной машины. Но все равно ему нравилось, что про него если и не сочиняли еще новые анекдоты, то хотя бы приспосабливали к нему старые... Что-то я последнее время частенько оказываюсь в ситуации анекдота, подумал он вдруг. Как нарочно. Вот и Ванечка спросил, сразу после свадьбы: "Не понимаю, ей-богу, Босс. Ведь ей сейчас шестнадцать... Вам будет восемьдесят, а ей - двадцать шесть. И что вы будете делать?" Он тотчас же вспомнил соответствующий анекдот и ответил почти с наслаждением: "А проще простого: разведусь и снова женюсь на шестнадцатилетней..." Тогда он еще колебался: а не сотворил ли он глупости с этой женитьбой, и все они колебания эти его очень хорошо чувствовали и позволяли себе шутить, а он всё отшучивался. Потом, впрочем - и довольно скоро, - надоело, и шутки замерли. Шутить на эту тему стало неприлично, приличным сделалось - демонстрировать подчеркнутое уважение и окружать деликатным вниманием... И он больше уже не колебался - он знал, что поступил странно, но правильно. У него появилось ощущение защищенной спины. Он перестал быть один...
- Ведет нас кто-то, - подал с заднего сиденья Ванечка тихий деликатный голосок. - Ей-богу, Стас Зиновьич.
- Вижу, - сказал он. - Еще у Дворцового прицепились.
- А я знаю, кто это. Это Майкл. У него левый фонарь слабее правого.
- Точно! - Он нашарил рукой микрофон и сказал, нажав клавишу: - Кронид, Кронид, я - Первый. Как слышите?
- Слышу отлично вас, Первый. Слышу отлично.
- Дело дрянь, Кронид Сергеевич, - сказал он трагическим голосом. - Нас преследуют. Вынужден ставить огневую завесу. Иван, доставай пушку.
- Есть - пушку! - радостно откликнулся Ванечка и захихикал в своей дурацкой манере, словно задыхаясь.
- Первый, Первый! - тревожно позвал Кронид, но тут же все понял и сказал сконфуженно: - Господин Президент, ну что вы, в самом деле? Ну нельзя же иначе.
- Конечно же нельзя, - тотчас вставил Ванечка. - Одна машина - миллион стоит...
- Ладно, - сказал он. - Бог вам судья, непослушным. Будь все по-вашему. Конец связи.
После этого он связался с Майклом и сказал ему, чтобы держался поближе, раз уж увязался без спросу, без приказу. "Как же - без приказу? - немедленно обиделся обидчивый Майкл. - Имеем письменный приказ начальника охраны". - "Ладно-ладно, орлы боевые... Чего уж теперь. Кто у тебя вторым номером?" - "Константин Балуев". - "Привет ему передай, и пусть поменьше курит. Распущенность и никотин! Здоровье пусть бережет. Здоровье дороже всего..." - "Это как сказать..." - "Цыц! Не спорить с начальством! Конец связи. Over".
Выплыла из тумана слева светящаяся, вся в рекламах, словно титаническая новогодняя елка, арка Московских ворот. На закруглении проспекта торчала поперек дороги перекошенная набок "коррида" с задранным капотом. Какие-то люди, отчаянно размахивая руками, кинулись наперерез, пришлось круто принять влево, взвизгнули, негодуя, покрышки. "Полегче! - предостерегающее клекотнул Ванечка. - Разобьемся - не собрать..." - "А ты - помалкивай, - сказал он ему, не оборачиваясь и даже в зеркальце на него не глянув. - Меньше пьянствовать надо было..." - "Да кто пьянствовал-то, гос-с-с... Пивка выпил с ребятами..."
Он не стал с ним разговаривать. Взял микрофон, набрал код генерала. Тот откликнулся моментально - словно руку держал на трубке.
- Я у Московских ворот. Как дела?
- Плохо, - сказал генерал Малныч да таким голосом, что мог бы дальше и не продолжать, и так все стало ясно. Но он продолжил: - Очень плохо, господин Президент. Я почти уж ни на что не надеюсь. Он в коме сейчас. У него сердце совсем отказало...
- Тихо! Короче: он жив?
- Почти уже и не жив. Я не знаю, как...
- Жив или нет?!
- Он в коме...
- В коме? Вы, засранцы мудацкие, говно бездарное, п...ки, долбо..ы, срань зеленая... А ну взять себя в руки! Я буду через час. Понятно-нет? Через час! Если вы его не продержите до меня на этом свете, всех вас перестреляю к корявой матери. Все! Конец связи!
Он швырнул микрофон на соседнее сиденье и дал газ. Турбина взвыла, словно пинком разбуженная сука, машину рвануло вперед так, что голова туго уперлась в "подзатыльник" и щеки оттянуло вниз и назад. "Эй-эй! - закричал сзади Ванечка в ужасе и отчаянии. - Нельзя! Нельзя так!.." Молчи, дурак, гаркнул он. А может быть, и не гаркнул - не до того ему было: он уже не смотрел больше вперед - там все равно ничего не было видно, кроме клубящегося молока, он смотрел на экран локатора, где дымились невнятные зеленые контуры, а потом спохватился и врубил все внешние средства оповещения: красные и синие маячки, и оба прожектора, и сирену, тотчас бешено заклекотавшую, словно дьявол, которому выкручивают с корнем хвост.
- Молчи, дурак, - повторил он уже спокойно. - Молчи и молись.
ГЛАВА 6
На автостраде, слава богу, не было тумана. Посредине третьей, самой популярной, полосы там было даже сухо, хотя и левее, и правее блестели опасные наледи. Шел, правда, снег, и даже не снег, а ледяная мелкая мерзость сыпала из черноты, тотчас сметаемая с асфальта свирепым боковым ветром. Видимость, впрочем, была хорошая, метров двести, и он выключил локатор.
Майкл шел сзади, как привязанный, жестко держал дистанцию и помалкивал. Он молчал даже во время бешеной гонки по городу, когда все вопили, как прирезанные: ошалевший от страха Ванечка с заднего сиденья, перепуганный, ничего не понимающий Кронид из радиофона и маленький, вчистую обгадившийся Славочка Красногоров из мрачных глубин подсознания (он с такой безжалостной ясностью представил себе, как "броневичок" врезается в какой-нибудь самосвал, что хотел жить любой ценой, немедленно и, разумеется, вечно).
Теперь все это было позади, хотя он по-прежнему шел, нарушая все скоростные режимы, - на спидометре было двести.
"...Давайте, давайте... - зловеще зудел сзади Ванечка. - Поддайте еще малость и - взлетим нахрен... как эти... птички, в жопу трахнутые..." - "Не выражайся". - "Ну да - ему, конечно, можно, он большой, а простому человеку уже и слова сказать нельзя..." - "Да кто тебе слова сказать не дает, п..да маринованная? Не ругайся только, тебя просят..." И прочие глупости. Это крутой давешний страх из них сочился, то жидкой струйкой, то вылетая мелкими капельками, они словно кашляли страхом, да только легче все равно не становилось: слишком его много скопилось в трахеях души - болтовней не откашляешь...
...Главное, ничего он уже не мог вспомнить об этой инфернальной четвертушке часа. Ничего. Полный почти провал. Будто этой четвертушки и вовсе не было никогда. Ты же писатель, мудило. Вспомни. Восстанови... Опиши... Ничего не восстанавливалось.
...Зеленый, слегка оконтуренный дым на экране локатора (хрен знает что обозначающий), косматая бело-желтая мгла за лобовым стеклом - вдруг расступающаяся, и в черной дыре - запоздало высвеченная мрачная титаническая задница какого-то муниципального чудовища с грязными красными огоньками... Все, конец... тормоз... левее!.. поздно!.. Сейчас... Нет. Уф-ф, б-блинище! Пронесло... (Да перестань визжать, ты, свиненок, а то за руль сейчас посажу... прямо на полной...) И снова молочная слепота... В никуда. В ничто. В рваное оскаленное железо, которое ждет и вот - дождалось. Шатер разноцветных бликов, вспышек и полыханий на косматом молоке, клекот генеральской сирены и - остолбенелые фосфоресцирующие сине-красно-желтые статуи патрульных, отдающих проносящемуся с воем и клекотом чудовищу честь своими огромными белыми перчатками...
Вот и все тебе воспоминания. Они же, блин, - впечатления...
- Стас Зиновьич! Ради бога. Пустите за руль.
- Нет. Ты пьяный.
- Да какой я сейчас пьяный. Ей-богу, весь хмель со страху выветрился...
- Будешь знать, как в будний день надираться.
- Да не надирался я, что вы, в самом деле. Пивка немножко выпил с ребятами...
...Как, интересно, Майкл удержался на хвосте во время этой гонки? Локатора у него никакого нет. Рванул я - с места, сразу ушел в отрыв, ему ведь еще среагировать надо было... И как он сейчас на обычной "керосинке" за мной поспевает?.. Правда, у него мотор усиленный. Э, да при чем здесь мотор усиленный - ПРОФИ!..
Он нашарил микрофон.
- Майкл?
- Я, господин Президент.
- Как дела?
- Все о'кей. Сушим подштанники помаленьку.
- Артему, конечно, уже наябедничал?
- А как же? Доложил, как положено.
- "Как положено", "как положено"... На хвосте-то у меня хорошо висишь? Со своей "керосинкой"?
- Тянем помаленьку, - бодро ответствовал Майкл. Слишком уж бодро.
- Ясно. Но если все-таки отстанешь, помни: поворот на Красную Вишерку, сто пятьдесят девятый километр. А дальше - по указателям...
- Я знаю маршрут, господин Президент... Да и не отстану я, вы не беспокойтесь.
- Ох, ох, ох - какие мы уверенные! Ладно. Надеюсь на тебя... Over.