Ну, невозможно, абсолютно невозможно обращаться на "вы" к человеку, который говорит таким детским голосом о вещах, которые выеденного яйца не стоят, трагически закатывая при этом глаза.
Гераклид дернулся, задрожал всем телом и стал вылезать из-за стола.
– Эй, куда? – Юлиус схватил его за рукав. – Дружок, а как же мы будем рассчитываться? Хотелось бы получить благодарность – как минимум, на словах. Хотя на хлеб их не положишь, в кошелек не ссыплешь и курицам на корм не пустишь. Я ведь старался, буквально спас тебя, попортив собственную шкуру… и репутацию, что уж молчать об этом. Теперь никто не хочет брать меня к себе учеником.
– Мне очень жаль. Я не знал о ваших лишениях, ибо предположил, что вы сбежали, оставив меня на произвол злой судьбы с несчастным мертвецом в премерзкой ситуации, когда невозможно оправдаться, если вдруг…
"Все-таки скульптор, – устало подумал Юлиус. – Ишь, какие памятники из слов возводит. Образованный человек, сразу видно. Ну, тем лучше". Жизненный опыт, данный мошеннику в десятках ограблений, подлогов и взяток, недвусмысленно говорил о том, что именно образованные персоны, которые кичатся полученными знаниями, но не любят самостоятельно думать, – лучшие объекты для шуток, розыгрышей и беспроблемного отъема денег. В то время как простой рабочий давно уже догадается, что его дурят, и помчится следом за мошенником с палкой в руках, ученый или писатель все еще будет продолжать надеяться на то, что уж его-то никто не сможет надуть. Ибо как можно надуть того, кто протер шесть штанов на гимназической скамье и в силу этого "не в пример умнее плебса"? Последнюю фразу чересчур образованные произносили через губу и с полной уверенностью в правоте высказывания. Юлиус, сам сбежавший из университета после практики в архиве, где заставляли ворочать гигантские каменные плиты и разбирать еле различимые царапины на базальте, умных людей уважал, но образованных – дурил при первом удобном случае.
Не дослушав фразу Гераклида, которая перевалила уже за два десятка оправданий, Юлиус прекратил этот фонтан красноречия, достав из торбы книгу и громко хлопнув ей по столу.
– Я буду считать себя отмщенным, – улыбнулся он, – если ты поможешь мне с драгоценным древним фолиантом. Я просто уверен, дружок, что ты разносторонне одаренный человек и наверняка умеешь рисовать.
– Конечно! – круглое лицо Гераклида тут же расплылось в самодовольной улыбке. – Я, правда, ранее делал это лишь для собственного удовольствия и не демонстрировал своих картин другим людям – только друзьям, и то не всем, однако…
– Однако, если я попрошу тебя перерисовать какую-нибудь картину, чтобы составить представление о твоем мастерстве?
– Пф, – Гераклид презрительно выпятил губу. – Перерисовать? Это же бездумное, слепое копирование, в нем нет ни творчества, ни мысли, ни глубокого смысла…
Но мошенник уже поднимался из-за стола:
– Пойдем, заглянем в библиотеку и выберем образец.
Юлиус надеялся, что несмотря на неудачу со скульптурой проблем не возникнет. В конце концов, скопированный рисунок сложнее испортить, но даже в том случае… стоило признать, что, несмотря на методы, маска все-таки на что-то годилась.
Через полчаса, оставив вдохновленного Гераклида в библиотеке, мошенник отправился по еще одному делу, которое не терпело отлагательств. Он меньше всего сомневался в том, что если "мерзкий обманщик, ворующий идеи в целом и маски в частности" собирается участвовать в соревновании провидцев, то заранее предпримет какие-то обманные шаги. И задача Юлиуса – отследить эти самые шаги и позаботиться о том, чтобы они стали началом пути к оглушительному провалу.
Вернувшись в таверну, мошенник не застал там "победителя Януса", подлец уже успел скрыться. Но ничего, одно из главных правил – "будь на виду только в момент обмана" – негодяй не соблюдал, так что найти его будет очень просто.
– О, нет! – вскричал Юлиус Корпс, трагически заламывая руки. – Он уже ушел!
Головы тех посетителей, которые еще были способны двигаться, повернулись в сторону мошенника.
– Вы не видели его?! Великого человека, который почтил нас своим присутствием; кому следует непременно установить памятник; чья жизнь, словно история древних героев. Вы не видели его?!
На секунду Юлиус остановился, ожидая, что сейчас последует ответ. Но глядя в пропитые физиономии, понял – ничего подобного не случиться. Весь творческий порыв был израсходован зря. Надо как-нибудь попроще.
Мошенник вздохнул, изобразил на лице выражение легкой скуки и независимым тоном осведомился:
– Победитель Януса куда отправился?
Эффект превзошел все ожидания. Руки посетителей таверны, даже некоторых из тех, кто спал мертвецким сном, указали в одном направлении.
– Там гостиница, – доверительно сообщил ему давешний одноглазый старикашка, который все же занял покинутый Юлиусом стол.
– Благодарю, мой друг.– кивнул Корпс и вышел на улицу.
Гостиница, как и таверна, в этом городишке была одна. Неказистое кирпичное здание высилось на пять этажей и носило титул второго по высоте дома после дворца правителя. Ну, или третьего, если учитывать огромный шатер возле города.
Зайдя внутрь, Юлиус благосклонно кивнул сидевшему за столиком слуге. С видом постоянного завсегдатая этого заведения он осведомился о победителе Януса.
– Как, вы сказали, его зовут? – поинтересовался слуга.
Корпс мысленно выругался. Будь у него деньги – можно было бы попробовать подкупить этого наглеца, но монет в карманах мошенника в последнее время не водилось. Зато хитрости всегда было навалом.
– Как? Мой друг, вы не знаете, как зовут победителя самого Януса? – Юлиус бросил уничижительный взгляд на слугу и покачал головой. – Ну, что вы, в самом деле. Разве можно вот так вот обращаться с самим…
Мошенник надеялся, что к тому времени слуга ему подскажет имя, но парень был или слишком туп, или очень хитер. Он улыбался и ждал продолжения фразы.
– … – произнес Корпс неразборчиво.
– Что?
– Я говорю -…
– Не понимаю.
– За ушами надо следить, друг мой, – Юлиус покачал головой. – Ушной червь, который, по преданию, является детенышем Великого Червя Кореандра, это не шуточки. И не стоит забывать, что он приходит не один, а со своим двоюродным братом – глазным червем. Уже начал пропадать слух, а вскоре это же случится со зрением.
– Но я ведь слышу вас сейчас! – слуга улыбался, но Корпс почувствовал, что напряжение в его голосе. – Я не услышал только имя.
– Это-то и настораживает, – доверительно сказал мошенник, наклоняясь ближе. – Вскоре … и тогда … а это очень опасно, потому что…
– Великий Зевс! За что мне это все?!.
– Все будет хорошо. Всего лишь следует втирать это средство в уши три раза в день и все пройдет.
Юлиус достал из торбы "пятновыводитель", и тут же подозрительность вернулась к слуге.
– Предлагаете купить?
– За кого вы меня принимаете?! Долг врача – помогать страждущим, а не продавать им лекарство. Как вы знаете, правители обеспечивают целителей всем необходимым. В том числе и этим средством, которым я, безусловно, вас одарю, как только узнаю, где живет мой друг.
– Но вы же не сказали, как его зовут… – слуга почти плакал.
– Сказал. Вы просто не услышали. Давайте попробуем еще раз. Мой друг, победитель Януса, великий и несравненный…
– Диос Парокл!
– Диос Парокл. Вот видите, молодой человек, вам уже становится лучше. Даже запах средства подействовал.
– Но я его не чувствую.
– А вам и не надо. Главное, что его чувствует ушной червь. Так о чем я? Ах, да. Диос Парокл. Он у себя?
– Да, триста пятнадцатый номер. Третий этаж, пятая дверь направо. У него там как раз уже все собрались.
– Вот как? Ну, тогда я не буду мешать. Зайду как-нибудь попозже.
– Ему что-нибудь передать?
– Благодарю, не надо. А вы за ушами следите, не забывайте.
Юлиус выскользнул наружу и вздохнул. Прижавшись к холодной кирпичной кладке, он проклинал слугу за его подозрительность и нерасторопность. "Орков сын! Нет, если бы малый упрямился до конца – его еще можно было простить, но к чему морочить мне голову, если в итоге оказываешься таким простофилей?"
Мошенник чувствовал затылком прохладу кирпичей. Он постепенно успокоился, а затем, развернувшись, посмотрел на стену и улыбнулся.
Цепляясь за кирпичи – сейчас неровности кладки были на руку Юлиусу, в прямом смысле – Корпс полез вверх, рассчитав, где он должен обнаружить окно Парокла. Оставалось надеяться, что теплая ночь заставит обманщика держать окно открытым, а позднее время суток окутает гостиницу тенью на случай, чтобы какой-нибудь прохожий не смог увидеть, как величайший мошенник Греции – ну, или один из величайших – на этом месте Юлиус вздохнул, словно паук, карабкается по стенам.
И, слава Гермесу, прохожих не было, а окно оказалось открытым. Вжимаясь в холодный кирпич, Юлиус прислушался.
– Все просто, – донесся до него голос Парокла. – Я заявляю, что через час у тебя выпадет зуб. Вклеиваешь аккуратно на место выбитого вот этот, и когда предсказание срабатывает, языком вырываешь его. Затем ты. Тебе еще проще – я предсказываю, что через час ты будешь богат. Естественно, что ты мне не веришь, а когда идешь в уборную, то находишь там кошель с золотом. Это, кстати, и будет твоя плата.
– А моя? – донесся чей-то глухой голос.
– Каргас, приятель, ну что ты вечно лезешь вперед? Твоя очередь придет, когда будут искать добровольца для предсказания. Подойдешь вразвалочку, скажешь, что ничему не доверяешь, а через минуту уже будешь обниматься с Мегридой, потому что я предскажу тебе, что в этой толпе ты разыщешь дочь. У нее и будут твои деньги. Все понятно?