Майк не отвечал. Джубал с удивлением отметил, что Дигби очень низенький. Наверное, к прихожанам выходит на каблуках. А может, дело в освещении. Епископ напоминал Джубалу торговца подержанными машинами: сердечная улыбка, радушные манеры. Мешала только козлиная бородка а-ля Фостер. Нет, он похож на кого-то конкретного. Ах, да! Саймон Магус, давно почивший муж Бекки Вези. Джубал сразу же почувствовал к священнику расположение. Саймон был очаровательный человек.
Дигби уже очаровывал Джилл.
- Не становись на колени, дочь моя. Мы говорим, как друзья.
Послушав еще, Джилл поразилась: он почти все о ней знает.
- Я преклоняюсь перед твоим призванием, дочь моя. Архангел Фостер завещал нам избавлять тело от страданий, чтобы душа могла предаваться поискам истины. Я знаю, что ты еще не вошла в нашу семью, но твое дело освящено Господом. Мы спутники в дороге на небеса.
Епископ обратился к Харшоу.
- Вы также наш друг и попутчик, доктор. Архангел Фостер говорит, что Господь велит нам быть счастливыми. Очень часто я, в минуту усталости или тяжких раздумий, обращаюсь к вашим книгам. Они возвращают мне душевное равновесие.
- Благодарю вас, Епископ.
- Ваши произведения дарят людям счастье. Я велел выяснить ваше предназначение. Я понимаю, что вы неверующий, но даже Сатана имеет определенное место в Великом Плане, начертанном Господом. Вам еще не пришло время уверовать. Но из своих страданий и печалей вы ткете счастье для других. Впрочем, довольно. Я пригласил вас не за тем, чтобы вести теологические споры. Мы ни с кем не спорим. Мы ждем, пока человек сам увидит свет веры, и принимаем его в ее лоно. Давайте посидим и побеседуем, как добрые друзья.
Джубалу пришлось признать, что этот жулик - хороший хозяин. Кофе, коньяк, закуска - все было высшего качества.
Майк нервничал, особенно, когда Дигби отвел его в сторону, чтобы поговорить наедине. Но, в конце концов, парню нужно учиться общаться с людьми.
Бун показывал Джилл ковчег с фостеритскими святынями; Джубал наблюдал за ними, намазывая на хлеб паштет из печенки. Где-то рядом щелкнул замок, Харшоу оглянулся: ни Епископа, ни Майка в комнате не было.
- Где они, Сенатор?
- Кто, доктор?
- Епископ Дигби и мистер Смит.
Бун указал на дверь в стене.
- Они удалились в комнату для частных аудиенций. Разве Верховный Епископ вам ее не показывал?
- Ах, да, - вспомнил Харшоу, - это комната со стулом на подставке, то бишь троном, и скамеечкой для коленопреклонения.
Интересно, подумал он, кто будет сидеть на троне, а кто - стоять на коленях? Если Епископ заведет с Майком разговор о религии, ему придется снова принимать душ.
- Надеюсь, они скоро вернутся.
- Вероятно. Мистер Смит имеет право сказать Епископу пару слов наедине. Я велю водителю вашего автобуса подъехать прямо к выходу из покоев Епископа. Это сэкономит вам добрых десять минут.
- Очень мило с вашей стороны.
- Поэтому не стоит торопить мистера Смита, если он хочет излить душу. Я выйду, позвоню, - Бун ушел.
- Джубал, мне это не нравится, - встревожилась Джилл. - Они специально развели нас в разные стороны, чтобы поймать Майка одного.
- Очевидно.
- Какое право они имеют! Я сейчас ворвусь к ним и скажу Майку, что пора идти.
- Пожалуйста, если хочешь быть похожей на клушу. Если Дигби вздумал обратить Майка, то выйдет как раз наоборот. Убеждения Майка трудно поколебать.
- Все равно мне это не нравится.
- Расслабься. Жуй.
- Я не хочу есть.
- Если бы я отказался бесплатно пожевать, меня бы выгнали из Лиги писателей, - Харшоу поддел вилкой кусок ветчины, положил его на хлеб, намазанный маслом, добавил зелень и впился в бутерброд зубами.
Прошло десять минут, Бун не возвращался. Джилл решительно встала.
- Джубал, я забираю Майка.
- Вперед.
Джилл подошла к двери.
- Заперто.
- Разумеется.
- Что делать? Выбить?
- Будь здесь команда крепких парней с тараном, можно было бы попробовать. Не в каждом банке есть такая дверь.
- Что же делать?
- Постучи, если хочешь. Я гляну, что делает Бун.
Джубал выглянул в коридор и увидел, что Бун возвращается.
- Извините, - сказал Бун, - водителя на месте не было, посылал херувима его искать. Он завтракал в Комнате Счастья.
- Сенатор, - попросил Джубал, - нам пора идти. Будьте добры, скажите об этом Епископу Дигби.
- Я не имею права входить в комнату частных аудиенций, но если вы настаиваете, я позвоню.
- Пожалуйста, позвоните.
Буну не пришлось звонить: дверь открылась и вышел Майк.
Джилл взглянула ему в лицо и вздрогнула.
- Майк, ты в порядке?
- Да, Джилл.
- Я скажу Епископу, что вы уходите. - Бун вошел в комнату для личных аудиенций и тут же вышел.
- Верховного Епископа нет, вероятно, ушел к себе. Как коты или повара, Верховные Епископы уходят, не прощаясь. Шутка. Он говорит, что лишнее "до свидания" не делает человека счастливее. Не обижайтесь.
- Что вы! Спасибо за интересную экскурсию. Провожать не нужно, мы выберемся сами.
Глава 24
На улице Джубал спросил:
- Майк, что ты об этом скажешь?
- Я не вник, - нахмурился Майк.
- Не ты один, сынок. Что говорил тебе Епископ?
Майк долго думал, наконец сказал:
- Брат мой Джубал, мне нужно подумать, прежде чем я вникну.
- Ну-ну.
- Джубал, - спросила Джилл, - как это получается? Не церковь, а сумасшедший дом!
- Увы, Джилл, это церковь. Концентрированное выражение нашего времени.
- Что-что?
- Новое Откровение - ерунда. Ни у Фостера, ни у Дигби нет оригинальных идей. Они собрали старые уловки, подкрасили их новыми красками и наладили бизнес. Процветающий бизнес, должен сказать. Не хотел бы я дожить до того времени, когда их религия станет обязательной для всех.
- О, нет!
- О, да! Гитлер начал с мелочей и в результате заработал ненависть. Дигби умнее: он торгует счастьем, причем оптом. А я приторговываю в розницу, - Джубал поморщился. - Я должен его возненавидеть, но он напомнил мне, что мы союзники, и я его полюбил. Он знает, что нужно человеку: счастье. Мы пережили столетие страха и нечистой совести, а Дигби говорит, что бояться нечего, ни сейчас, ни потом: Бог велит быть счастливыми. Изо дня в день он талдычит: не волнуйтесь, будьте счастливы.
- Но он много работает…
- Ха! Он много играет.
- Нет, у меня создалось впечатление, что он искренне верит, что он посвятил жизнь…
- Не смеши! Из всей чепухи, которой нам запудривают мозги, самая вредная - альтруизм. Люди всегда делают только то, что хотят. Если человеку трудно сделать выбор, если шаг в какую-нибудь сторону выглядит, как жертва, будь уверена: страдания человека в этот момент ничуть не благороднее, чем муки жадности. Они происходят от необходимости отказаться от одной из двух желаемых возможностей. Работяга всегда страдает, когда у него появляется лишний доллар: выпить на него пива или купить конфет детям. Он сделает то, что более приятно и менее затруднительно. По большому счету и негодяй, и святой ведут себя одинаково. Дигби тоже. Святой он или негодяй - он сам это выбрал, потому что это ему приятно.
- И все же, он святой или негодяй?
- Не все ли тебе равно?
- Ах, Джубал! Не старайтесь быть циничнее, чем вы есть!
- Пожалуй, ты права. Будем надеяться, что негодяй, потому что святой в своей святости может наделать еще больше бед. Опять скажешь, что я циник? Скажи лучше, что тебе не понравилось в их службе?
- Абсолютно все. Не называй это безобразие службой.
- Ты хочешь сказать, что их служба не похожа на то, что ты видела в своей церкви в детстве? Мусульманская служба на это тоже не похожа. И иудейская, и буддистская.
- Конечно, но то, что делают фостериты, вообще ни на что не похоже. Игровые автоматы, бар… Это недостойно!
- А что достойно? Храмовая проституция?
- ?!
- Восьминогий и двухголовый зверь в церкви так же неприличен, как и везде. Церковь, отвергающая секс, долго не существует. У танцев в честь Бога долгая история. Религиозному танцу не нужно быть красивым: церковь - не Большой Театр; он должен быть страстным… Следуя твоей логике, нужно объявить неприличным индусский танец дождя.
- Это другое дело…
- Безусловно. Мы не в Индии. Теперь об игровых автоматах. Разве ты не видела, что в церкви играют в бинго?
- Видела. В нашем приходе это делали, чтобы выкупить заложенное имущество, но играли только по пятницам, и не во время службы.
- Ты напоминаешь мне одну женщину, которая изменяла мужу только тогда, когда он был в отъезде, и ужасно гордилась своей добродетелью.
- Джубал, это не одно и то же!
- Возможно. Аналогия еще более скользкая вещь, чем логика. Но, маленькая леди…
- Не издевайтесь!
- Шучу. Джилл, что грешно в воскресенье, грешно и в пятницу, по крайней мере, я так вникаю и надеюсь, что Человек с Марса со мной согласится. Единственное, что отличает фостеритскую церковь от других, - это отказ от священных текстов.
- У фостеритов есть тексты. Вот, взгляните.
- Я видел.
- Это просто подделка под библейский стиль. А по смыслу - либо сальности, либо чепуха, либо просто мерзости.
Джубал долго молчал, потом спросил:
- Джилл, ты читала индусские священные книги?
- Боюсь, что нет.
- А Коран? Или изложение какого-нибудь другого вероучения? Я бы процитировал тебе парочку сальностей или мерзостей из Библии, но не хочу оскорблять твое религиозное чувство.