Задав несколько вопросов Джилл и Доркас, Майк определил возраст города, в который они приехали: чуть больше двух земных столетий. Земные единицы измерения времени не имели для Майка физического смысла, поэтому он перевел полученное число в марсианские и вышло сто восемь марсианских лет.
Невероятно! Этот город давно пора оставить, иначе он умрет, не выдержав напряжения мыслей и эмоций своих жителей. А по годам он всего лишь яйцо!
Майк подумал, что обязательно вернется в Вашингтон через сто лет, к тому времени люди уже должны уйти из города. Он будет бродить по его пустынным улицам, вслушиваться и вникать в его бесконечную красоту и боль. Если к тому времени Майк будет достаточно взрослым и сильным, он растворится в этом городе, сольется с ним.
Водитель свернул на восток, и Майк увидел море. Джилл сказала, что это вода. Доркас уточнила, что это Атлантический океан, и показала на карте береговую линию. Еще дома Майку сказали, что на третьей от Солнца планете очень много воды, планета почти вся покрыта влагой жизни, а народ этой планеты относится к своему богатству чрезвычайно небрежно. На Марсе даже церемония братания обходилась без воды. Вода служила символом бытия, прекрасным, и чаще всего недоступным.
Сейчас Майк понял, что знать теоретически и видеть воочию - не одно и то же. При виде Атлантического океана он преисполнился благоговейного ужаса, и Джилл пришлось приструнить его:
- Майк, возьми себя в руки!
Майк подавил волнение и попытался подсчитать, сколько в океане воды, но запутался в цифрах.
Когда они приземлились, Джубал предупредил:
- Девочки, вы помните свои обязанности? Вы должны окружить Майка и вовремя наступать каблуками на слишком ретивые ноги и толкать локтями слишком ретивые животы. Энн, тебя это тоже касается, хоть ты и Свидетель. Может быть, ты скажешь, что Свидетель не имеет права наступать людям на ноги в толпе?
- Босс, вокруг Свидетеля никто не толпится, но я все же надела туфли с острыми каблуками, а вес у меня от природы внушительный.
- О’кей. Дюк, пусть Ларри поскорей за нами приезжает.
- Понял, босс. Не волнуйтесь.
- Я имею право волноваться, когда захочу. Пойдемте.
Харшоу, вслед за ним Кэкстон, затем Майк в окружении женщин вышли из автобуса, который сразу же поднялся в воздух. На посадочной площадке было много народу. Навстречу делегации поспешил человек.
- Вы доктор Харшоу? - вежливо осведомился он. - Я Том Брэдли, старший адъютант Генерального Секретаря. Вас приглашают в апартаменты мистера Дугласа. Он хочет побеседовать с вами до начала официальных переговоров.
- Нет.
- Вы не поняли, - удивленно заморгал Брэдли. - Вас приглашает сам Генеральный Секретарь. Он сказал, что вы можете взять с собой мистера Смита - Человека с Марса.
- Нет. Мы идем прямо в конференц-зал. Пусть нас проводят. А вам я дам поручение. Мириам, письмо!
- Но, доктор Харшоу…
- Я сказал: нет. Будьте добры, отнесите это Генеральному Секретарю и сразу же доставьте мне ответ, - Харшоу расписался в конверте, который ему подала Мириам, поверх подписи поставил отпечаток большого пальца и вручил конверт Брэдли. - Передайте Генеральному Секретарю, что я прошу его прочитать письмо немедленно - пока не начались переговоры.
- Генеральный Секретарь желает…
- Генеральный Секретарь желает прочитать мое письмо. Молодой человек, я провидец. Обещаю вам, что вы потеряете место, если будете сейчас терять время.
Брэдли сказал:
- Джим, проводи, - и ушел, унося письмо.
Джубал вздохнул. Над этим письмом пришлось попотеть. Они с Энн написали чуть не десяток черновиков. Харшоу хотел, чтобы переговоры завершились подписанием честного соглашения, но не хотел, чтобы это явилось для Дугласа неожиданностью.
В молодом человеке, которому велено было их проводить, Джубал сразу распознал великого мастера держать нос по ветру; такие мастера есть в свите любого правителя. Молодой человек с улыбкой представился:
- Меня зовут Джим Сэнфорт, доктор. Я выполняю обязанности пресс-секретаря при мистере Дугласе. Во время переговоров я буду сопровождать вас - устраивать пресс-конференции и все такое прочее. Вынужден вас огорчить: мы еще не готовы к переговорам; в самую последнюю минуту мы решили перенести их в более просторное помещение. Я думаю…
- Я думаю, что нам следует пройти именно в это помещение.
- Доктор, вы не поняли. Там сейчас устанавливают аппаратуру, тянут провода, там полно репортеров.
- Очень хорошо. Мы с ними поговорим.
- Доктор, это невозможно. Я получил распоряжения…
- Юноша, можете их смело забыть. Мы прибыли сюда с единственной целью - участвовать в открытых переговорах. Если вы еще их не подготовили, мы поговорим с представителями прессы в конференц-зале.
- Позвольте…
- Не держите Человека с Марса на ветру, - Харшоу повысил голос. - Здесь есть кто-нибудь, у кого хватило бы ума пригласить нас в помещение?
- Пойдемте, доктор, - сдался Сэнфорт.
В конференц-зале кишмя кишели репортеры и технический персонал, но в центре уже стоял большой овальный стол, были стулья и столы поменьше. Майка сразу же заметили; попытки Сэнфорта сдержать толпу оказались тщетными. Тут кстати пришлись женщины: они благополучно эскортировали Майка к столу. Джубал усадил его за стол, по бокам сели Доркас и Джилл, за спиной Майка - Беспристрастный Свидетель и Мириам. Харшоу не стал отгораживаться от объективов и вопросов. Он заранее предупредил Майка, что люди будут делать странные вещи, но не нужно их за это выбрасывать, если Джилл не даст такого распоряжения.
Смиту было не по себе в такой суматохе, но Джилл взяла его за руку и ему стало легче.
Харшоу было на руку, что его снимают: чем больше, тем лучше; что до вопросов, то Джубал их не боялся. За неделю общения с Майком он понял, что без квалифицированной помощи ни один репортер не вытащит из парня и слова толкового. Репортеры не были готовы к тому, что Майк понимает все буквально и отвечает только на вопросы, заданные в явной форме, поэтому они ничего от него не услышали, кроме "Не знаю" и "Прошу прощения?".
Корреспондент агентства Рейтер предчувствовал драку за наследство и решил первым проверить правоспособность Майка. Он спросил:
- Мистер Смит, что вы знаете о законах наследования?
Майк до сих пор не мог вникнуть в человеческие идеи собственности, а особенно завещания и наследования - он знал за собой такую слабость. Поэтому он обратился к книге, которую прочел в библиотеке Джубала.
Майк стал пересказывать трактат о наследовании и завещаниях, страницу за страницей, с точностью до запятой, совершенно бесстрастным голосом. Корреспондент разинул рот. Постепенно в зале воцарилась тишина.
Джубал не останавливал Майка, пока тот не сообщил всем присутствующим, что такое вдовья часть наследства и пожизненные права вдовца на имущество жены, кровное и единоутробное родство и наследование равными долями.
Наконец Харшоу сказал:
- Достаточно, Майк.
- Это еще не все, - удивленно взглянул на него Майк.
- Позже закончишь. У кого-нибудь есть вопросы на другую тему?
Выскочил корреспондент "Лондон Санди Пейпер":
- Мистер Смит, мы слышали, вам нравятся девушки. Вы когда-нибудь целовались с девушкой?
- Да.
- Вам понравилось?
- Да.
- А что именно вам понравилось?
Майк объяснил:
- Целовать девушек очень приятно. Это как карты: попробуешь - не остановишься.
Майк испугался, когда загремели аплодисменты. Однако он увидел, что Доркас и Джилл не боятся, а изо всех сил стараются сдержать то шумное проявление удовольствия, которому он так и не научился. Майк преодолел страх и стал ждать, пока шум стихнет.
От дальнейших вопросов Майка избавило появление в толпе знакомого лица.
- Брат мой доктор Махмуд! - воскликнул Майк и от волнения перешел на марсианский.
Махмуд, переводчик с "Чемпиона", помахал Майку рукой, улыбнулся и поспешил к нему, произнося что-то по-марсиански. Они продолжали говорить на непонятном для окружающих языке. Майк - стремительно, Махмуд - помедленнее. Слушателям казалось, что носорог бодает металлический забор.
Репортеры некоторое время терпели, те, у кого был магнитофон, записывали, потом кто-то не выдержал:
- Доктор Махмуд, о чем вы говорите?
Махмуд ответил на оксфордском английском:
- В основном, я говорю - "Тише, мой мальчик, пожалуйста, тише".
- А что он говорит?
- О, это личное, и вам будет не интересно. Мы старые друзья, и просто здороваемся, - и продолжал болтать по-марсиански.
Майк рассказал брату о том, что произошло за время их разлуки: разделенное знание сближает братьев. События последних дней Майк воспринял по-марсиански, и рассказывать ему было не о чем, кроме, как о новых братьях: о нежности Джилл и глубине Энн, о том, что он никак не мог вникнуть в Джубала: сегодня он Старший Брат, завтра - яйцо, но на самом деле ни то, ни другое.
Махмуду и вовсе нечего было рассказать о себе (с марсианской точки зрения): обильное возлияние в честь Диониса, которым вряд ли стоит хвастаться, да день в мечети, который Махмуд пролежал ничком на полу и в смысл которого еще не вник. Новых братьев он за это время не приобрел.
Наконец Махмуд остановил Майка и протянул руку Харшоу.
- Вы доктор Харшоу? Майк рассказал мне о вас, а по марсианским правилам это равносильно представлению.