- А я, - тихо, но очень ясно и жестко произнес Керниен, - разве обещал что-то тебе взамен? Разве что-то тебе должен, кроме личной благодарности? Ничего. Ты дан мне Солнцем, но я не понимаю того, чего ты сейчас от меня требуешь. Это не то, что я просил у Солнца, и я этого не хочу. Если я должен это сделать - пусть Солнце скажет, и я пойду за тобой. Убеди меня.
Керниен больше не пожелал продолжать этот разговор, и Аргор остался один со своим черным бешенством. Оно подступало к горлу медленно, рывками, как рвота. Чернота топила его постепенно, как прилив топит привязанного к столбу преступника. Он хватал ртом воздух, цепляясь за все, что мог ухватить… Испуганные слуги сначала тряслись за дверьми, слушая рычание и треск ломаемой мебели, а потом просто разбежались по углам.
"Успокойся, - послышался голос в голове. - Ты сделал самое важное - ты собрал Ханатту, создал ее войско. Теперь остается взять ее в свои руки. Ты и так на полпути. Керниен привязан к тебе. Заставь его думать, как ты. Он просит знака? Дай ему знак. Убеди его".
- А если не смогу?
"Тогда Ханатте найдется другой государь. Который пойдет за тобой".
Черный прибой медленно отступал. Решение было найдено, цель намечена. Значит, осталось приняться за труд. А в том, что он своего добьется, Аргор не сомневался.
Похоже, в Храме не просто давали знания, но и учили влиять на людей. Асма-анни так или иначе умела завладевать человеком. Это раздражало, но она все же привлекала его любопытство. Хотя бы тем, что ему надо было понять, как заставить Керниена засомневаться в ней. Это походило на очередную войну, и он не сомневался, что победит, как всегда.
Жрица была женщина суровая и замкнутая, но умная. У нее имелись кое-какие способности, которые называли чудесными, - Асма-анни умела успокаивать боль, усыплять, даже, похоже, угадывать судьбу. Жрица обладала каким-то странным обаянием. Правда, возможно, это обаяние было всего лишь результатом храмового обучения… Выдающаяся, непростая женщина. У нее была своя ценность. Возможно, такая женщина могла бы пригодиться Его Нуменору. Она явно предназначена для большего, чем просто рожать детей.
Но он сам станет указывать каждому место в Своем Нуменоре. Каждому. И пусть она это знает и смирится. И Керниен тоже.
- …она мне опочила рука божества.
- Да? И как это было? - От ее слов прошел по спине хо лодок. Аргор помнил, как это было с ним. А вдруг она тоже избрана? Послана с какой-то целью сюда - кем? Кем?! И что тогда?
И с кем или чем тогда ему придется бороться за Свой Нуменор? Это надо было выяснить.
Асма-анни пододвинула к нему красивую медную чашу с чеканным узором и цветной темной эмалью.
- Ешь. Это фрукты, сваренные в сахаре. У вас нет сахара, я знаю. Вы едите мед.
Он усмехнулся.
- Я уже давно в Ханатте и со многим успел познакомиться. Но ты начала говорить о руке бога?
- Да. - Асма-анни прищурила золотистые глаза, вглядываясь вдаль. Солнце село, под сизой полосой облаков над горизонтом торжественно догорал золотой закат. Цвет напоминал царственные одежды Керниена. - Мне исполнилось двенадцать лет, и у меня только что прошла первая кровь. Мы с девочками должны были на заре собирать цветы для праздника Солнцеворота. Мы ночевали прямо на холме, чтобы срезать их, когда будет светать, и к рассвету сплести венки. А, ты не понимаешь… Это наш обычай. Летнее приношение даров Солнцу. Мы принесли венки в Храм, когда Солнце только-только показало краешек из-за горизонта. Я вышла на воздух, и тут вдруг меня ослепил мощный луч, и мне показалось, что моя плоть горит. Меня словно охватил огонь, я испытывала страшнейшие мучения, в то же время понимая, что сгорит лишь то, что нечисто, греховно или дурно. Я не знаю, откуда я это знала. Мука была нестерпимой, бесконечной, и мне хотелось умереть, а я все горела и исчезала так медленно-медленно, что казалось, я так и буду вечно гореть до самого Конца Мира… - Она перевела дух, отхлебнув немного сладкой воды со льдом. - А потом вдруг боль кончилась, и я поняла что меня больше нет. Но я все же осознавала происходящее со мной. Я почувствовала, как мое несуществующее тело словно глину мнут чьи-то руки, создавая меня заново. Ко мне постепенно возвращалось ощущение тела - именно постепенно, как будто кто-то вылепливал: его часть, и я начинала ее чувствовать. Вот по новому телу бежит кровь, вот я снова могу слышать ушами и видеть глазами. И вижу я бесконечное живое, всепоглощающее сияние. Оно ощутимо кожей я чувствую его на вкус, ощущаю его запах, слышу его, оно проходит через меня, погружая меня в такое блаженство и наполняя таким восторгом, что я разрыдалась. И я услышала Голос. Он был внутри меня. И Голос сказал - ты умерла и переродилась для того, чтобы служить Мне. Я не смела в это поверить, я думала - все морок, наваждение. Но потом я снова оказалась на холме у дверей Храма, и все хлопотали вокруг меня, потому что я упала в обморок от усталости - всю ночь ведь не спали - и от солнечного удара.
Но я улыбалась. На мне опочила рука бога. Он дал мне власть смирять боль и угадывать будущее…
- Отлично. Вот тебе моя рука - гадай.
Асма-анни взяла его руку. У нее самой руки были маленькие и изящные, хотя и весьма крепкие. Они обе могли спокойно уместиться в его ладони. Жрица долго смотрела на ладонь, потом вдруг отпустила ее.
- У тебя нет судьбы. Вместо нее - это кольцо.
Аргор нахмурился - кольца он почти не замечал, порой даже забывал о нем. Даже не видел.
- Ты хочешь сказать - нет будущего? Я скоро погибну?
- Нет. Я не вижу твоей смерти. Я вообще ее не вижу. Я сказала - нет судьбы. Это все. Большего я сказать не могу.
Они молчали. Аргор чувствовал себя обманутым. Жрица начинала его раздражать. Много значительности, много таинственности, толку - ни на грош.
- Богов много, но Солнце - одно, - вдруг ни с того ни с сего негромко, нараспев заговорила Асма-анни. - Это не то солнце, что освещает наш мир с утра до вечера. Это лишь проявление Его. Оно - во всем. Боги есть его проявления - как свет исходит от солнца, так и они исходят от Него. Оно является к каждому народу, к каждому человеку таким, каким он сумеет Его лучше понять и принять, и говорит с каждым на его языке. Оно - Единое, Животворящее, Всесозидающее, Отец и Мать, порождает жизнь, оно есть Благо, оно есть Любовь бесконечная…
- Орел кружит в вышине. Бездонное небо. Здесь, на вершине Менельтармы, его цвет кажется особенно густым, даже темным, словно сквозь него просвечивает Стена Ночи. Оно медленно приближается - или это он сам летит в небо?
Орел кружит в вышине.
А внизу раскинулся в золотисто-голубоватой дымке Нуменор. Переливчатая шкура невиданного спящего зверя. Он тихо дышит во сне - и ходят под ветром травы, и гнутся деревья и поют птицы…
Орел кружит в вышине.
И хочется плакать от восторга, гордости, любви и восхищения невероятной красой сущего, которая сейчас открывается ему здесь, на вершине.
Полет. Полет, полет…
Орел кружит в вышине…
Нуменор, земля предков. Благословенная, драгоценная до крови в горле земля, как я смел отречься от тебя? Как я, слепец, не увидел тебя за своими мелочными обидами, за той жалкой плесенью людских низменных страстей, которая показалась мне больше тебя? Как я смел забыть твое все, отречься от тебя, отречься от себя самого?
- …У тебя нет судьбы. Ты отрекся от нее. Ты предал себя в чужие руки и судьбу свою тоже. Отрекись от Силы! Отрекись от кольца, ты можешь. Все в силах Солнца, лишь сделай шаг, протяни руку! Верни свою судьбу!
"А эта девчонка хорошо умеет говорить, - вдруг послышался насмешливый голос где-то в самом дальнем уголке его сознания. Словно бы он сам говорил - и не он. - Совсем заморочила голову. Судьбу ты выбрал сам. И разве не Единый начертал ее тебе? Все в Замысле. Все предопределено им. Ты постиг свой Путь в Предопределенности, постиг свое предназначение. И не глупой бабе говорить тебе о твоей судьбе. Твоя судьба уже свершилась - потому никто и не может прочесть ее. Ты лучше подумай - кому выгодно, чтобы ты отступи? Подумай, кто мог ее подослать".
Синева начала распадаться на клочья и стремительно таять. Восторг и ощущение полета исчезали, уступая место какой-то торжествующей уверенности.
- Ты все сказала? - улыбнулся он, и она заметила в глубине его глаз алые искры злого смеха. Чужого смеха.
- Все, - тихо ответила жрица. - Больше мне нечего сказать.
Аргор засмеялся, взял маленькую руку Асма-анни и поднес к губам.
- Зато мне есть что сказать. Но не сейчас.
Он гибко поднялся и покинул шатер.
Проконсул Гирион уже пятый час изучал документы. Пергамента, бумажные листы, намотанные на палочки полоски ткани, деревянные таблички, клочки кожи и ткани, какие-то тряпки, палочки с тайнописью - все было скрупулезно, тщательно разобрано и подшито, снабжено комментариями. Элентур, начальник разведки Южных колоний, покинувший Нуменор еще с принцем Эльдарионом, был человеком дельным, и на приволье, вдали от родных берегов, его недюжинным способностям нашлось достойное применение. Гирион вздохнул. Принц Эльдарион. Уже десять лет прошло - а та машина, которую он создал и запустил, до сих пор не дает сбоя. Каких он подобрал людей! Их же как зеницу ока беречь надо, это не нынешние хлыщики, а настоящие, железные нуменорцы…
Да, раньше и небо было синее, и вода мокрее, и время длиннее. И нуменорцы нуменористее.