- А потом инопланетяне возвращаются - им же работать надо. Герой лежит на полу без сознания. Они заглядывают в телескоп - ничего не видят. Смотрят настройки, меняют направление, меняют курс - и не понимают. Всё в порядке, телескоп исправен. Но куда пропал эпизод, ради которого этот человек здесь оставался? Этого победоносного момента просто не существует!
- Ну и куда он пропал?
- Я думаю, стёрся от бесконечной перемотки туда-сюда. Как песня на магнитной плёнке.
- А может, не было никакого эпизода. А этот человек решил обмануть простодушных инопланетян, чтоб пошпионить за кем-то в прошлом. Но то, что он увидел, снесло ему крышу.
- Может и так. Финал-то открытый.
- Что, старика Бржижковского торопили со сдачей текста, и он не успел финал закрыть?
- Если он так сделал - значит, так надо. Будет необходимо - он сядет и всё заново перепишет, и сроки сдачи ему - не указ.
- Ну да, я забыл. Ты же у нас - фанат, - протянул Лёва, - Ну что, может, по кофе?
- А вы, значит, решили вместо работы посидеть, ножками поболтать, да? И языками почесать? - из кухонного закутка выглянул Константин Петрович.
- Ага! - выпрыгнули на середину приёмной сёстры Гусевы, скрывавшиеся до поры за стеллажом с подшивками старых документов, - Попался, вредитель!
- Что за тон, я не понимаю вообще! - смерил их неприветливым взглядом коммерческий директор, - Вы с кем сейчас разговариваете?
- С тобой, вредитель! - ответила Галина, - Мальчики тут новый шедевр обсуждают, а шедевр у нас на складе пылится.
- Короче, когда книгу в продажу пускаем? - конкретизировала Марина, - Магазины спрашивают уже.
- Я скажу, когда! Момент ещё не настал.
- Настал, настал! Москва уже неделю торгует! - спрыгнул с подоконника Виталик, и тут же припал на левую ногу - отсидел.
- Мне Москва - не указ! - не глядя на него, отвечал Константин Петрович, - Я сам чувствую, когда наш рынок готов к той или иной книге!
- Чем чувствуешь-то? - ухмыльнулась Галина, - Сердцем? Или чем другим?
- У меня всё просчитано! Когда совпадут все нужные показатели - тогда я дам отмашку.
- Астролог! Чернокнижник! Алхимик! На костёр его, на костёр! - заулюлюкали боевые старушки.
- На костёр мы его всегда успеем, - рассудительно сказал Лёва, ударил пяткой мимо батареи и взвыл, - А вот что будем делать с книжкой, в которой про всех нас написано?
Константин Петрович сразу посерьёзнел и выставил защиту. Сёстры Гусевы, как почетный караул, встали по обе стороны от входной двери.
- Кто-нибудь успел уже полистать этот пасквиль? - спросил Виталик, выбираясь на середину приёмной - нога его уже отошла.
- Я вот сейчас читаю, - отозвалась со своего места Наташа, - Я там какая-то маленькая девочка на побегушках! А ты, Виталик, бабник и трепло гороховое. А Константин Петрович - жадина и всех несправедливо мучает. А Лёва…
- Я понял. Ты сейчас решила нам всем высказать то, что наболело. Со ссылкой, якобы, на литературный источник, - перебил её Лёва.
Наташа замолчала и снова уткнулась в книгу.
Воцарилась тишина. Где-то во дворе плакала чайка, заблудившаяся среди жестяных серых крыш. И тут дверь в коридор приоткрылась, и в приёмную проскользнул Шурик.
- Тут факс мне должны были… С поправками к корректуре, - пробормотал он, - Эй, а что это вы?
- Да вот. Думаем, как поступить с книгой, в которой про нас написано, - пояснила Наташа.
- А может ты, Лёва, сделаешь ей антирекламу? - предложил Константин Петрович.
- Антиреклама сейчас работает лучше, чем реклама, - отозвался тот, - Хочешь, чтоб эту книгу наверняка прочитали - давай, вперёд.
- Но нам же не обязательно с самой книгой что-то делать, - задумчиво сказал Шурик.
- Привет. Ты помнишь, что Кастор сказал? - с нажимом спросил Лёва.
- Привет. Помню. Он сказал, что тему исполнения желаний не стоит так афишировать. Но раз её уже афишируют, то я вижу только один выход…
- Переквалифицироваться в экстрасенсы? - мрачно спросил Виталик.
- Нет, - покачал головой Шурик, - Спрятать дерево в лесу. Довести ситуацию до абсурда. Забросать людей историями про исполнение желаний. Чтобы это уже в анекдот превратилось, чтобы никто даже не задумался - а вдруг такое бывает?
- Вот - сразу видно, хороший работник! - не удержался Цианид, - И обратите внимание - он вышел в приёмную, чтобы забрать факс. То есть - его сюда привёл служебный долг!
"Хороший работник" склонил голову. О том, что после летучки коммерческий директор - по какой-то незначительной причине - назвал его "Саша - сто рублей убытка" - он решил не напоминать.
- Решено! - подытожил Константин Петрович, - Распускаем слухи. Чем нелепее - тем лучше. Ответственные…Да вот, Лёва и Шурик.
- Есть! - козырнул Шурик. Ответственный - так ответственный.
- Разведчика, значит, кидают на передовую, - покачал головой Лёва, - А кто пойдёт в разведку к букинистическому деду?
- А в эту разведку пойду я! - отрезал коммерческий директор, - Вам ничего доверить нельзя.
- Вот тебе раз! - оторвавшись от книги, воскликнула Наташа, - Вы нам опять не доверяете?
- Ты же говорил, что тебе легче живётся и дышится? - напомнила Галина.
- Живётся - да. Дышится - да! Но я всё равно доверяю только себе.
- Точно, точно. Пусть Нострадамус к дедуле шкандыбает. А пока он ходит - мы тут выпьем, закусим, покурим, потанцуем, - потянулась Марина.
- Что это за разговоры? - грозно уставился на неё Цианид, - И что за отношение к делу? Ротозеи беспомощные! Сидят и в ус не дуют. Я как всегда больше всех переживаю, как будто мне больше всех надо!
- То, что ты больше всех переживаешь, говорит только о том, что ты больше всех переживаешь! - заявил Лёва, - А за переживание денег не платят.
Константин Петрович задумался.
- Штрафовать бы вас за то, что вы бесплатно мне нервы треплете, - неуверенно произнёс он, - Ладно, проехали. Я пойду, потому что я уже подготовился. Желаний невыполнимых у нас много, я посмотрел. Составил список. И знаете, какую закономерность нашел?
- Что за великим тобой никаких невыполненных желаний не числится? - предположила Галина.
- Почему же, числится. И великим свойственно ошибаться. А закономерность в том, что люди эти - для которых рак на горе должен свистнуть - хотят всего и сразу. У них и так всё хорошо. Им очень многое дано. Но им надо больше.
- Это, по-моему, в природе человека, - заметил Лёва.
- Нет, - вмешался Виталик, - В природе человека - совсем другое. Знаете, почему у человека две руки и две головы и жизнь относительно длинная, а у осьминога ногорук восемь, зато живёт он очень мало?
- Потому что природа любит, когда в ней царит разнообразие? - предположил Лёва.
- И это тоже. Но главное - потому что осьминог должен быстро-быстро схватить добычу, схватить любовь всей своей жизни, схватить в охапку детей, схватить задремавшую жену рыбака - и проделать с ними то, что ему велит инстинкт. Пока жизнь не закончилась. А человек может не спешить. Потому что, как сказано в условии задачи, у него только две хватательных конечности, а не восемь. Зато жизнь - длиннее. Сначала он, не торопясь, должен вцепиться в то из своих стремлений, которое к нему ближе. Рано или поздно он им насытится. И тогда - хвать следующее. И так - пока не перехватает всё, что ему полагается. Жизни на это как раз хватит, всё ведь с умом отмерено. Если же человек двумя своими коротенькими ручонками за раз попытается захапать всё и сразу - уронит, потеряет, надорвётся и останется ни с чем. А жизнь впереди ещё дли-инная. Впору в петлю, или в бутылку, или в другой скоростной экспресс, без остановок мчащийся к станции "Смерть".
- Помчусь и я, - подвёл итог коммерческий директор, - А вы тут без меня не шалите.
Константин Петрович вышел из особнячка Тринадцатой редакции и быстрым шагом двинулся в сторону Невского. Троллейбусы шли косяком - видимо, выше по течению рассосалась огромная пробка. Первый же троллейбус домчал его до Малой Морской улицы, где снова угодил в пробку. Зато высадил торопливого пассажира аккурат напротив нужного дома.
Константин Петрович спустился на несколько ступенек вниз, ещё раз сверился с адресом, написанным на клетчатом листке, отворил тяжелую деревянную дверь и вошел в полуподвальное помещение. Дверь за его спиной бесшумно закрылась. Ни бренчания колокольчика, возвещающего продавца о том, что пришел покупатель, ни даже лёгкого щелчка.
В букинистической лавке пахло, как в библиотеке, которую Костя часто посещал в средних классах школы. Запах старых книг не спутаешь с запахом новых - кажется, что с годами они набираются мудрости, и, например, "Евгений Онегин" 1964 года выпуска знает о жизни несравнимо больше, чем "Евгений Онегин", только вчера вышедший из-под типографского пресса.