Кэддерли и его друзья заметили странную тучу, казавшуюся куда темнее обычного плотного покрова, какой затягивает небеса в пасмурные зимние дни. А еще Кэддерли обратил внимание на то, что, если все облака плывут в основном с запада на восток, что естественно для погоды в этом краю, необычная туча направляется прямиком на юг.
Вскоре они услышали первый рокот грома, должно быть чудовищного, ибо далекий раскат тряхнул землю у них под ногами.
– Гром? – нахмурился Айвен. – Кто-нибудь слышал гром посреди чертовой зимы?
Кэддерли упросил Вандера отвести их выше, откуда можно было бы видеть то, что творится позади. Но когда они добрались до подходящего плато, с которого открывался вид до самого Ночного Зарева, молодой жрец уже не был уверен, что хочет наблюдать за происходящим.
Жгучие молнии, отчетливо вырисовывающие зигзаги на уже начавшем тускнеть вечернем небе, стегали горные склоны, раскалывали камни, расщепляли деревья и с шипением тонули в снегу. Ветер пригибал сосны у подножия пика к самой земле, а на их ветвях быстро нарастала толстая корка льда, не давая стволам распрямиться.
– Разумно мы поступили, оседлав дракона, – заметила Шейли, потрясенная, как и ее спутники, яростью бури.
Вандер хрюкнул, мол, я же вам говорил, но, по правде сказать, даже дуплосед, выросший в суровом климате Хребта Мира, не смог бы объяснить неистовой мощи далекой грозы.
Еще одна гигантская молния врезалась в гору, осветив густеющий мрак, а вибрирующий грохот сместил тонны снега, обрушив лавину на северный склон Ночного Зарева.
– Ну, так кто слышал? – недоуменно переспросил Айвен.
Но худшее оказалось впереди. Еще больше молний, еще больше града штурмовало пространство вокруг пика. Лавины скатывались одна за другой, тонны и тонны снега падали к далекому подножию горы. Затем закружил вихрь, чернее нависшей ночи, и воронка его могла бы проглотить целиком Библиотеку Назиданий. Смерч огибал Ночное Зарево, вырывая с корнем деревья и оставляя гигантские борозды в высоких сугробах.
– Нам надо идти, – напомнил всем дуплосед, поскольку он – да и его друзья, если он верно догадался, – увидел уже более чем достаточно.
Шейли снова пробормотала, что им повезло с драконом, а Вандер вставил, что зимние грозы высоко в горах непредсказуемы и, разумеется, смертельно опасны.
Все с готовностью согласились с дуплоседом, но каждый понимал: то, что происходит сейчас на Ночном Зареве, нечто большее, чем просто зимняя гроза.
Вскоре Вандер отыскал необитаемое пристанище неподалеку от ущелья, где развернулась кровопролитная бойня, и все были счастливы укрыться от внезапно разбушевавшейся стихии. Здесь нашлись три небольшие, но уютные пещеры с низкими потолками и входом, так что лютый зимний ветер почти не проникал в помещение.
Вандер и дворфы разложили спальные мешки в ближайшей от входа, самой большой пещере. Кэддерли занял самую маленькую, слева, а Даника с Шейли отправились направо, хотя воительница на каждом шагу озабоченно оглядывалась на возлюбленного.
Вскоре сгустились сумерки, а за ними пришла тихая звездная ночь, так не похожая на яростную бурю. И вот уже пещерное эхо подхватило обычный рокочуще-свистящий дуэт храпа Айвена и Пайкела.
Даника прокралась в первую пещеру и увидела прислонившуюся к стене у входа гигантскую фигуру Вандера. Хотя дуплосед и вызвался добровольно нести вахту, он спал, и Даника не винила его. Мир вокруг казался достаточно безопасным, словно решил ненадолго отдохнуть от хаоса, так что девушка тихо скользнула к Кэддерли, не потревожив остальных.
Молодой жрец сидел в центре пещерки, сгорбившись над крохотным огарком. Погруженный в медитацию, он не слышал, как приблизилась Даника.
– Тебе надо поспать, – промолвила девушка, мягко опустив руку на плечо любимого.
Кэддерли приоткрыл сонные глаза и кивнул. Он потянулся и сжал ладонь Даники, притягивая ее к себе так, чтобы она села рядом.
– Я отдохнул, – заверил он девушку. Даника сама научила Кэддерли нескольким медитативным приемам, которые восстанавливают силы, так что не стала с ним спорить.
– Дорога оказалась куда сложнее, чем ты ожидал, – тихо сказала она, и ее обычно твердый голос слегка дрогнул. – И возможно, самые трудные препятствия еще впереди.
Молодой жрец понимал, о чем она говорит. Он тоже считал, что безумство природы, которое они наблюдали на склонах Ночного, Зарева, вызвал не кто иной, как Абаллистер. И он тоже был напуган. За последний год они побывали во многих жестоких переделках, а за последние несколько дней – тем более, но если та гроза что-то значит, то самые тяжелые испытания действительно ждут впереди, в Замке Тринити. После нападения химеры и мантикоры Кэддерли понимал, что Абаллистер следит за ними, но он даже представить себе не мог грандиозности силы колдуна.
Внутренним взором он все еще видел обвалы и смерч. Совсем недавно Кэддерли открыл в себе великую магию, но эта демонстрация мощи выходила далеко за пределы его возможностей, да и за пределы воображения тоже!
Молодой жрец, желая побыстрее прийти к решению, закрыл глаза и вздохнул.
– Я не предполагал, что будет так тяжело, – признал он.
– Даже дракон, – вставила Даника. – Я все еще не могу поверить…
Голос девушки сорвался.
– Я знал, что общение со стариком Файреном мне дорого обойдется, – согласился Кэддерли.
– Нам нужно было идти туда?
В мягком тоне Даники не осталось и следа раздражения.
Кэддерли кивнул:
– С уничтожением Геаруфу мир стал лучше – и с гибелью Файрентеннимара тоже, хотя на это я даже не рассчитывал. Из всего, что я совершил в своей жизни, уничтожение Геаруфу, быть может, самое важное.
Лукавая улыбка коснулась губ Даники, когда она уловила блеск радости в едва приоткрытых серых глазах Кэддерли.
– Но не самое важное из того, что ты намерен сделать, – притворно робко заметила воительница.
Глаза Кэддерли расширились, и он взглянул на Данику с искренним восхищением. Как хорошо она его знает! Он только что думал о следующих свершениях, методично составляя в голове список предстоящих деяний, и о многочисленных требованиях, которые накладывают на него его особые отношения с Дениром. Даника увидела это, она посмотрела в его глаза и точно уловила основной ход мыслей любимого.
– Я вижу путь, – признался он ей сиплым, но твердым голосом человека, принявшего решение. – Опасный и трудный путь, в этом я не сомневаюсь. – Кэддерли иронически хмыкнул, и Даника, не понимая, вопросительно взглянула на него. – Даже после того, чему мы стали свидетелями совсем недавно, я испугался, что самые большие помехи в будущем мне создадут друзья, – объяснил он.
Даника напряглась и отодвинулась.
– Не ты, – быстро заверил ее Кэддерли. – Я предвижу перемены в Библиотеке Назиданий, радикальные перемены, которые не встретят поддержки тех, кому есть что терять.
– Декан Тобикус?
Кэддерли мрачно кивнул.
– И наставники, – добавил он. – Иерархия ордена отошла от духа Денира, стала чем-то незыблемым, вечным, а ложные традиции и груды бесполезных бумаг только упрочили ее. – Он снова хмыкнул, но в голосе его прозвучали грустные нотки. – Ты хоть понимаешь, что я сделал с Тобикусом, чтобы он позволил нам отправиться сюда? – спросил юноша.
– Ты обманул его.
– Я его подавил, – поправил Кэддерли. – Я вторгся в его разум и подчинил его волю. Я вполне мог убить его этой попыткой, а последствия вторжения останутся с ним на всю его жизнь.
Замешательство на лице Даники быстро сменилось ужасом.
– Гипноз?
– Это куда сильнее гипноза, – ответил Кэддерли, и голос его был серьезен. – Гипнозом я мог бы убедить Тобикуса передумать. – Кэддерли отвел глаза, – кажется, он стыдился. – Я не убеждал Тобикуса. Я вызвал перемену против его воли, а потом вошел в его разум еще раз и переделал память так, чтобы не возникло последствий, когда… если мы вернемся в Библиотеку.
Миндалевидные глаза Даники округлились от потрясения. Она знала, что Кэддерли чувствовал себя неуютно от того, что сделал с Тобикусом, но предполагала, что ее любимый наложил на декана какие-то чары. То, о чем Кэддерли говорил сейчас, казалось куда хуже колдовства, хотя и имело похожий результат.
– Я сжал его волю в кулаке и раздавил ее, – продолжил юноша, – Я похитил самую его сущность. Если Тобикус вспомнит о том, что произошло, то его гордость никогда, никогда не оправится от шока.
– Тогда почему ты это сделал? – тихо спросила Даника.
– Потому что мой путь определили силы куда более могущественные, чем мои, – ответил молодой жрец. – И чем силы Тобикуса тоже.
– Сколько тиранов уже утверждали то же самое? – спросила Даника, стараясь, чтобы в ее словах не прозвучал сарказм.
Кэддерли беспомощно улыбнулся.
– Да, я боялся, – ответил он. – Но все же я знал, что должен это сделать. Геаруфу необходимо было уничтожить – этот злобный артефакт приносил одни лишь несчастья, – и война с Замком Тринити, если бы она началась, превратилась бы в пародию, которой нельзя допустить, какая бы из сторон ни победила. – У меня до сих пор остался мерзкий привкус во рту от того, как я поступил с Тобикусом, – признался Кэддерли. – Но я бы сделал это снова, и сделаю, если мои опасения оправдаются.
Он помолчал минуту, размышляя обо всех несправедливостях и нарушениях в Библиотеке Назиданий, о тех отступлениях от пути Денира, которым был свидетелем, ища подходящий пример, который смог бы убедить Данику.
– Если у молодого клирика в Библиотеке появилось вдохновение, – сказал он наконец, – понимаешь, священное вдохновение веры, он не может ничего сделать, не получив сперва одобрения декана и дозволения оторваться от бессмысленных повседневных обязанностей.