Замерший перед драконом Кэддерли запел быстрее. Он был поистине счастлив, получив отсрочку, но ужасно боялся, что Даника слишком сильно раззадорит вспыльчивого дракона.
А Даника смеялась над стариком Файреном, схватившись руками за живот и трясясь от хохота. Однако мысли ее в это время были совершенно серьезны. Она вспоминала древние записи Пенпага Д'Ана, основоположника учения, которое она исповедовала.
"Предвосхищай нападение врага, – говорил наставник. – Не отвечай, опережай движения противника. Если стреляет лучник, пусть его цель исчезнет. Если меч неприятеля устремился вперед, ты, его соперник, окажись сзади".
И если дракон выдохнет, сказал бы Пенпаг, пусть его пламя коснется лишь голого камня.
Как Даника нуждалась в этих словах сейчас, когда голова Файрентеннимара покачивалась всего в ста футах под ней. Записки Пенпага Д'Ана были источником ее силы, они вдохновляли девушку всю жизнь, и теперь надо верить им, даже перед лицом разъяренного красного дракона.
– Уродливый, мерзкий Файрентеннимар, считающий себя таким милашкой, – распевала она. – Когтям его не порвать и ваты, дыханию его не сжечь и букашку!
Не совсем четкий ритм, возможно, но слова жалили чрезмерно гордого Файрентеннимара куда глубже, чем удалось бы любому оружию.
Внезапно крылья дракона неистово забили, поднимая змея в воздух – почти.
В этот момент Кэддерли завершил заклинание, и камень под Файрентеннимаром изменил форму, ожил и схватил чудовище за задние лапы. Тело старика Файрена натянулось струной, а потом, как сжавшаяся пружина, обрушилось вниз, но все последующие попытки не смогли разорвать хватку скалы.
Файрентеннимар сразу понял, кто соорудил эту ловушку, и его внушительная голова развернулась и бросилась в атаку, тяжело врезавшись в зачарованную черту преграды – "драконьей погибели".
Кэддерли побледнел – выстоит ли его защитная сфера против второго залпа испепеляющего драконьего дыхания?
– Крыльям его не поднять эту жирную тушку! – надрывалась Даника. – Хвосту его не прихлопнуть и мушку!
Скалы подхватили последовавший оскорбленный рев дракона и разнесли эхо на дюжины миль во все стороны, так что испуганные звери и чудища бросились искать укрытие в своих норах по всем Снежным Хлопьям. Шея рептилии вытянулась, и огненный поток хлынул на Данику.
Камень плавился и лился с уступа огненной рекой. Пайкел, прячущийся в нише как раз под этой стеной, взвизгнул и бросился прочь.
Кэддерли балансировал на грани паники, но потом вспомнил, о ком он тревожится, вспомнил мудрость и почти магические таланты своей дорогой Даники. Он должен верить в нее, как она всегда верила в него, должен верить, что ее решения будут правильными.
– Рога его задевают за своды, – ритмично продолжала Даника, смеясь собственным словам и показываясь на скалистом уступе футах в тридцати от того места, где только что стояла. – Такого толстяка не знала порода!
Глаза Файрентеннимара расширились от злости и недоумения. Он молотил хвостом и лапами, беспрестанно бодая рогами магический барьер "драконьей погибели", и так неистово бил крыльями, что тела гоблинов, переворачиваясь, скользили по земле, подхваченные ветром.
Как и Даника, Кэддерли широко ухмыльнулся, хотя и знал, что бой еще далеко не выигран. Один из когтей Файрентеннимара освободился от каменных тисков, и остальные скоро тоже вырвутся из капкана. Молодой жрец завершил следующее заклинание, извлеченное из сферы времени, и послал волны волшебной энергии в обезумевшего дракона.
Старик Файрен почувствовал, как ослабло каменное кольцо вокруг одной из его пойманных лап, ослабло и мгновенно затвердело снова. Дракон, пусть и умудренный годами, не понял, что это значит, не понял, почему ущелье вдруг показалось ему куда просторней, чем раньше.
Змей опять ощущал, что дело не обошлось без Кэддерли, поэтому обратил к "смиренному" жрецу сердитый взгляд:
– Что ты творишь?
Внезапно дракон дернулся – огромный меч подоспевшего сзади дуплоседа Вандера сильно ударил Файрентеннимара в спину.
– Пора! – крикнул Айвен брату, и из-за камней выскочили оба дворфа, низко наклонившие головы для лобовой атаки.
Сохранившему пока гигантский размер Файрентеннимару удар дуплоседа не причинил существенного вреда. Щелчок хвоста отбросил Вандера в сторону, к подножию стены ущелья. Великан, однако, тут же вскочил, понимая, что никто из их отряда не имеет права поддаваться боли и ужасу, поскольку в борьбе с не знающим жалости врагом нет места ни отступлению, ни пощаде.
Лучшего момента отвлечь внимание дракона и придумать было нельзя. Снова волны тайно действующей магии омыли старика Файрена, и ущелье стало еще больше.
И тут дракон понял: "смиренный" жрец ворует его годы! А ведь для дракона годы – мерило богатства, размера и силы. Куда уж справиться со "стариком Файреном" этой жалкой компании, но "юнец Файрен" вдруг обнаружил, что оказался в крайне затруднительном положении.
– Нетопырь-тритон-лопух, убирайся во весь дух! Наш червяк-дракон ох плох, прочь беги, пока не сдох! – витийствовала Даника.
Непосредственная угроза сейчас исходила от дворфов и "смиренного" жреца с его грязным колдовством. Разумом Файрентеннимар понимал, что должен прицелиться в несущихся дворфов и сжечь их прежде, чем они доберутся до него. Но никакой уважающий себя дракон не спустит насмешки вроде "тритона-лопуха-червяка", поэтому голова Файрентеннимара снова задралась вверх – огненный вихрь рванулся в направлении Даники.
Или, по крайней мере, туда, где она только что была.
К тому времени как пламя иссякло и последний ручей расплавленного камня стек со скалы, Айвен и Пайкел уже рубили и колотили вовсю, и если с панциря "старика Файрена", их оружие только соскальзывало, теперь утончившиеся и уменьшившиеся чешуйки трещали и раскалывались. После трех яростных ударов топор Айвена глубоко погрузился в драконью плоть.
В то же время стрелы Шейли безостановочно стучали о броню дракона. Эльфийка была отличным стрелком – шесть стрел, подряд покинувшие ее колчан, вонзились в пятачок на теле дракона, размерами не больше голубой шляпы Кэддерли.
А молодой жрец вымотался по-настоящему и едва мог приоткрыть отяжелевшие веки. Сердце неистово бухало в груди. Но он снова слился с Песнью, упрямо ожесточил взгляд и выпустил на волю энергию.
На этот раз Файрентеннимар был готов к магическому натиску, и заклинание отклонилось от цели.
Но Кэддерли напал во второй раз, а потом в третий. Перед глазами молодого жреца все расплывалось, он почти не помнил, что делает и зачем. Голова гудела; он чувствовал, что каждая капля истраченной им магической энергии стоит ему пригоршни жизненных сил.
И все же он пел.
А потом оказалось, что он лежит на камнях и голова кровоточит от неожиданного удара. Юноша взглянул вверх и обрадовался, увидев, что его заклятие снова подействовало, – Файрентеннимар уже не казался гигантским, дракон стал едва ли выше горного великана. Но Кэддерли знал, что чары недолговечны, что похищенные у Файрентеннимара столетия скоро вернутся к нему. Надо ударить по дракону прямо сейчас. Кэддерли должен прибегнуть к какой-либо разновидности наступательной магии, чтобы раздавить монстра теперь, когда дракон лишен большей части своего могущества.
Но Песнь Денира перестала звучать в сознании молодого жреца. Он не мог вспомнить название священной книги, да что там – он не назвал бы и собственного имени. Голову будто раскалывала на части боль, преграждая дорогу мыслям. Ноющая грудь с трудом втягивала воздух. Он положил руку на громыхающее сердце и, наткнувшись пальцами на патронташ, последовал за единственной внятной мыслью и вытащил свой арбалет.
Айвен и Пайкел неистово сражались с когтями передних драконьих лап. Айвена хлестнуло крылом, но дворф зацепился за него топором и не дал себя отшвырнуть.
Следующий удар Вандера по спине дракона раздробил несколько чешуек и оставил глубокую рану. Файрентеннимар взревел, изогнул змеиную шею, и драконья пасть разверзлась над гигантом. Вандер выдернул меч из тела врага, зная, что надо действовать быстро, чтобы не оказаться перекушенным пополам.
Кэддерли понадобилось несколько секунд, чтобы зарядить и вскинуть оружие, и когда его взгляд снова вернулся к битве, он обнаружил Файрентеннимара, глядящего ему прямо в глаза – которые теперь находились на одном уровне с его собственными! – с расстояния всего в пару шагов!
Кэддерли закричал, выстрелил, и начиненный активированным маслом болт влетел в драконью ноздрю, где и взорвался, разнеся на куски морду чудовища. Кэддерли отползал на четвереньках, потому что у него совсем не осталось сил, и даже не видел результата взрыва. Однако, оглянувшись наконец, он несколько успокоился, осознав, что голова Файрентеннимара была рядом с ним, что она пересекла черту "драконьей погибели" только потому, что Вандер перерубил шею змея.
Возле упавшего туловища стоял Пайкел, снова и снова мыча свое "о-о-о-о".
Кэддерли, медленно приходя в себя, не понимал, чем озабочен зеленобородый дворф, пока не увидел макушку Айвена, высовывающуюся из-под мертвого чудовища. Рассыпая проклятия, от которых покраснели бы и владельцы портовых баров, Айвен выкарабкивался наружу, отмахиваясь от протянутой руки брата. Наконец рыжебородый дворф вскочил на ноги, упер руки в боки и угрожающе уставился на Вандера.
– Верхом на тупых драконах! – фыркнул он, злобно зыркнув в сторону Кэддерли. – Ну? – Взгляд дворфа снова переметнулся к смущенному дуплоседу.
Вандер посмотрел на Пайкела, надеясь хоть что-то выяснить, но зеленобородый Валуноплечий только пожал плечами и спрятал руки за спину.
– Сдвинь эту треклятую тушу, чтобы я мог достать свой топор! – взвыл Айвен, разъясняя ситуацию.