Растроганный и в то же время довольный, Даффи обнял ее. В памяти всплыли слова старика из его сна в Триесте: "Многое потеряно и еще больше предстоит потерять".
КНИГА ВТОРАЯ
Под отзвуки деяний и речей,
паденья в прах устоев и империй
сменяются века.Альфред Теннисон
Глава 6
Когда Даффи проснулся, на подушке остались разбросанными обрывки его сна. Ему и раньше случалось видеть неоспоримое свидетельство того, как образы из снов проявляются на дневной свет, и он принялся терпеливо разглаживать простыни, на которых проступали лежащие предметы, пока очертания не рассеялись подобно дыму. Он спустил на пол ноги и устало взъерошил волосы, когда испуганный кот метнулся с постели на подоконник. Что же это за сон, подумал он, от которого остается ерунда вроде нескольких ржавых кольчужных колец и старого кошелька Ипифании?
Пошатнувшись, он со стоном поднялся и попытался сообразить, который час и чем ему предстоит сегодня заняться. К крайнему своему отвращению, он понял, что весь провонял прокисшим пивом. "Господи, - подумал он, - за три недели, что я служу вышибалой у Циммермана, я выпил пива больше, чем трое постоянных посетителей, даже четверо, если считать, что я пролил на себя". Натянув штаны и рубаху, он отправился взглянуть, где бы вымыться.
Внизу со скрипом отворилась кухонная дверь, и в комнату прислуги вразвалку вошел трактирщик. Башмаки с тупыми носами значительно постукивали по каменному полу. Он принарядился и в широкой накидке бургундского бархата на голубой шелковой подкладке казался почти квадратным.
Анна высунулась из кухни.
- Ну, Вернер, и где ты пропадал всю ночь?
Вернер приподнял бровь.
- Всяко бывает, - небрежно ответил он. - Гостил у Иоганна Кречмера. Ты поди никогда о нем и не слыхала?
Анна задумалась.
- Это не сапожник с Грайхенгассе?
Трактирщик возвел глаза к потолку.
- Другой Кречмер, тупица. Знаменитый поэт.
- Угу. Боюсь, со знаменитыми поэтами я не знаюсь.
- Ясное дело. Он издает книги, и сам король Карл пожаловал его своей милостью.
Вернер присел на корзину.
- Нацеди-ка мне стаканчик бургундского, ладно?
- Сию минуту. - Анна на мгновение исчезла и вернулась со стаканом красного вина, который вручила трактирщику. - А тебе он кем приходится?
Вернер надул губы и неодобрительно передернул плечами.
- Скажем… собратом по перу. Он как-то умудрился отыскать обрывки моих ранних сочинений, так… юношеские шалости, ничего общего с последними моими работами, и он сказал мне… сейчас… вот его слова: подобного изящества письма мир не знал со времен Петрарки.
- Времен чего?
- Провались ты! Петрарка был поэт. Зачем я только нанимаю такую деревенщину?
Даффи, свежевыбритый и уже гораздо меньше напоминающий самому себе иллюстрацию "Кары за грехи", спустился по лестнице и вошел в комнату, где еще витал запах похлебки.
- Анна! - бодро окликнул он. - Как насчет завтрака, а?
Вернер выпрямился.
- Завтрак уже убрали, - бросил он. - Тебе придется ждать обеда.
- Не беда, - отмахнулся Даффи. - Придется самому пошарить на кухне - что-нибудь да найду. - Он пригляделся к трактирщику. - Ну и ну! Как мы расфуфырились! Позируем для портрета?
- Он навещал какого-то почитателя своих стихов, - пояснила Анна. - Старого… как его… Петрарку.
- Да уж он поди совсем теперь одряхлел, - согласился Даффи. - Стишки, а, Вернер? Надень как-нибудь колпак посмешнее, нацепи цимбалы на коленки и почитай мне свои сочинения. - Он подмигнул. - Что-нибудь непристойное.
Пока Даффи говорил, на колокольне собора Святого Стефана зазвонили колокола, и Вернер махнул рукой в ту сторону.
- Спишь до десяти часов, да? Что ж, наслаждайся, пока позволяют.
Даффи понял, что Вернер ждет вопроса о том, что он имеет в виду, поэтому обратился к Анне:
- Ты не видела Пиф? Я должен был…
- Возможно, тебе небезынтересно будет узнать, - холодно прервал его трактирщик, - что в твоей комнате поставят три новые койки. Нет, четыре! В город прибывает все больше солдат, и надлежит их размещать. Ты, надеюсь, не против?
- Какой разговор! - ухмыльнулся Даффи. - Я сам старый вояка.
Вернер смерил ирландца пристальным взглядом, отвернулся и направился к лестнице; его шляпа со страусовыми перьями болталась на шнурке, точно птичка на неудобном насесте.
Когда он удалился, Анна неодобрительно покачала головой:
- Что бы тебе не быть с ним полюбезнее? Так ты только лишишься хорошей работы.
Даффи вздохнул и взялся за засов двери в трапезную.
- Анна, это препоганая работа. Когда в двенадцать лет я чистил конюшни, было и то лучше. - Он распахнул дверь и широко улыбнулся. - Что до Вернера, так он сам напрашивается. Ха! Поэзия, помилуй бог! - Он покачал головой. - Вот что… Пиф собиралась оставить на кухне сверток с едой и всякой мелочью, не посмотришь? Утром я должен был занести это ее отцу. И не подашь ли мне поправиться… хмм… после вчерашнего?
Она вытаращила глаза:
- Знаешь, Брайан, не будь я уверена, что к Рождеству турки всех нас перережут, я бы сильно о тебе беспокоилась.
Пройдя залитую солнечным светом трапезную, Даффи присел к облюбованному столу. Первые посетители уже коротали за кружкой пива время между завтраком и обедом, и Даффи пригляделся к ним повнимательнее. За самым большим столом разместилось с полдюжины швейцарских ландскнехтов из числа тех, что явились в город неделю назад, как выяснилось, по уговору с Аврелианом, а за ними в углу сидел высокий чернокожий человек в красной феске. Господи помилуй, черный мавр, подумал Даффи. Он-то что здесь делает?
В последние несколько недель город наводнили всевозможные люди, и ирландец приметил несколько основных групп: по большей части либо разномастные европейские солдаты, либо маркитанты, что колесят за войсками в поисках наживы. Были, впрочем, и третьи - странные молчаливые личности, многие явно из варварских земель, со странной повадкой держаться настороже и пристально вглядываться в прохожих. Как первые, так и последние, по наблюдению Даффи, имели обыкновение собираться в трапезной у Циммермана.
- Эй, там, слуга! - рявкнул один из ландскнехтов, здоровяк с седеющей бородой. - Приволоки нам еще по одной.
Даффи, запрокинув голову, задумчиво разглядывал расписные фризы на потолке, но встрепенулся, когда кружка ударила его в голень и отлетела в сторону.
- Заснул, что ли? - крикнул ему наемник. - Не слышал, я велел принести пива!
Ирландец с улыбкой поднялся на ноги. Он протянул руку, покрепче ухватил приколоченный к стене железный канделябр и одним мощным движением вырвал его с корнем. Тяжело ступая, он подошел к столу наемников, поигрывая покореженным куском металла.
- Кто тут хотел пива? - вежливо поинтересовался он. Изумленный ландскнехт вскочил с проклятием, выдергивая из ножен кинжал.
- Ты, слуга, не слишком дорожишь обстановкой, - сказал он.
- Ничего страшного, - заверил его Даффи. - Я подвешу взамен твой череп, и никто не заметит разницы. Только свечу придется вставить потоньше.
Здоровяк чуть расслабился и откинул голову, всматриваясь.
- Господи боже! Неужто Брайан Даффи?
- Ну… - Даффи отступил на шаг. - Вроде того. Ты знаешь меня?
- Еще бы. - Наемник засунул кинжал в ножны и закатал рукав выше локтя. Через волосатое предплечье отчетливо проступал узкий шрам. - Другая его половина на твоем плече.
Миг спустя Даффи широко улыбнулся и отшвырнул светильник, с грохотом покатившийся по полу.
- Все верно. В двадцать первом, в битве при Вилламаре, когда мы вышибли дух из коммунерос. Мы шли в атаку, и четырехфунтовое ядро угодило в скалу, так что четверых или пятерых обдало градом из камня с железом.
- Воистину так! Но разве это нас остановило?
Даффи поскреб подбородок.
- Сдается мне, да.
- Ни черта! Задержало самую малость, и все.
Ирландец протянул руку, а приятели наемника, успокоившись, вернулись к своему пиву.
- Тебя Эйлиф звать, так?
- Точно. Садись, приятель, рассказывай, в каком ты отряде? Уж извини, что спутал тебя со слугой.
- Вообще-то ты угодил почти в яблочко, - признался Даффи, пододвигая скамью и усаживаясь верхом. - Анна, благослови бог твое доброе сердце, - добавил он, когда та появилась с кружками, кувшином и узелком для отца Ипифании. - Честно признаться, я не в отряде. Я вышибала в здешнем заведении.
Эйлиф фыркнул, наполняя две кружки пенящимся пивом.
- Господи Иисусе, Дафф, это немногим лучше, чем подметать крыльцо по утрам. Нет, так не пойдет. Не пойдет! К счастью, ты оказался там, где следует и когда следует.
- Да ну? - Сам Даффи не чувствовал особой уверенности в этом.
- Еще бы. Я спрашиваю: разве не намерен Сулейман подняться по Дунаю до места, где сидим мы с тобой, и притащить сюда из Константинополя всякого сбесившегося турка? Как пить дать намерен. И ждут ли впереди сражения, спешные марши, паника, исходы, разграбление городов? Да, конечно, или я вообще ничего не смыслю! А кому при этом больше всех перепадает?
Ирландец ухмыльнулся.
- Наемникам. Ландскнехтам.
- Верно! Не рыцарям в их стопудовых печах из брони, шумным и неповоротливым, как телега лудильщика, не епископам с королями, связанным по рукам и ногам собственными землями, и, видит бог, не горожанам, чьи дома сожжены, дочери обесчещены, а ребра торчат наружу от голода. Нет, приятель, нам - профессионалам, кто дерется за лучший кусок, знает цену происходящему и всегда может сам за себя постоять.