* * *
По мнению епископа, Беовульфу следовало бы взять проводника, да хоть Гуннлафа, знавшего тропу через трясины к острову, но гаут отказался и положился на чутьё Фенрира. У пса великолепное чутьё, он не заведёт людей в гиблую топь!
Изначально Беовульф собрался идти в одиночестве, но его поредевшая дружина взбунтовалась, причём мятеж поддержали Ремигий и Эрзарих, по большому счёту не имевшие никакого отношения к Народу Тумана. Северин благоразумно молчал, предпочитая не встревать в бурный спор.
Решили так: из дружины Беовульфа погибли трое, значит и месть за их жизни принадлежит не только вождю, а всем, включая ромейского жреца - Ремигий-годи заслужил! Военный вождь только руками развёл - пусть будет по-вашему.
До окружавших болота возвышенностей добрались верхом, едва поспевая за явившим неслыханную прыть Фенриром. Лошадей стреножили и оставили пастись на лугу, пёс, теперь удерживаемый кожаным ремнём, нетерпеливо поскуливал и тыкался носом в низкую травку - Алатею удалось отыскать на стеблях капельки тёмной крови. Никаких сомнений, Грендель недавно проходил здесь, собака не ошибается!
Эрзарих с Гундамиром вырубили в перелеске шесты, без которых двигаться по топям было затруднительно. Внизу, под холмами, простиралась грязно-серая равнина, кое-где скрытая полосами тумана, не рассеявшегося и среди дня. Не ощущалось и малейшего движения воздуха, никакого ветра, только гнилостные испарения и запах влаги…
Фенрир уверенно повёл людей к северу, вдоль берега болот. Пока что идти было нетрудно, под ногами камень и подсохший за минувшие тёплые дни суглинок. Затем полоса трясин резко ушла к западу, в сторону моря, и собака, поумерив шаг, осторожно ступила на зыбкую почву, направляясь от одной кочки к другой, от островка к островку.
Кое-где замечались полусгнившие вешки, вероятно поставленные на тропе много лет назад жрецами. Неподалёку хлюпало и булькало, ползали проснувшиеся после спячки лягушки, Северин заметил змею… Ничего угрожающего или жуткого не замечалось, за исключением встречавшихся на пути огромных следов: Грендель иногда проваливался в топь одной лапой, но неизменно выбирался и шёл дальше.
- Очень странное место, - сказал Хенгест, когда по решению Беовульфа охотники остановились передохнуть, забравшись на вершину большого, шагов семьдесят в диаметре, острова посреди болота. - Гляньте-ка, вот там, левее - скалы с обрывом, под скалами большая глубокая впадина…
- Чем же странно? - поинтересовался Северин, внимательно изучивший окрестности. Действительно, рассекавшие трясины цепи холмов и гранитные выходы на западе образовали нечто наподобие огромной чаши, дно которой было затянуто белёсой мглой. - Я видел такие в землях франков…
- Мало ли, что ты видел, - проворчал ют. - Подобные скалы можно встретить только на морском берегу. Я знаю, что полуночнее Хеорота в сушу вдаётся несколько узких и длинных заливов-фьордов, до одного я вчера добрался пешком. Что же это получается, а?
- Вода солоноватая. - Беовульф спустился к омуту, коснулся пальцами воды и попробовал её на вкус. - Скверно… Это ж Граница, Рубеж… Вот почему в старые времена даны решили устроить капище именно здесь!
Ремигий понимающе кивнул. Варвары очень серьёзно относились к понятию "границы" там, где сталкивались миры или среды. Достаточно вспомнить "прореху", где поселился дракон Фафнир - на границе, не принадлежащей Мидгарду или иным планам бытия. Именно в порубежных областях должны обитать существа диковинные и опасные.
Впадина-чаша, похоже, являлась размытой границей между сушей и морем, где встречались, перемешиваясь, две сущности…
- Полагаю, от моря к острову Гренделя ведёт некий подземный проход, каверна, - объяснил Северину епископ. - Во время прилива морская вода поднимается и проникает сюда, в болотину, оттого и привкус морской соли. Теперь понятно: жрецам было проще общаться с духами, взывая к ним из Пограничья: и не суша, и не море - за скалами владения ванов, а по другую сторону болот - твердь, оберегаемая асами. Удачное место. Вернее, было таковым до времени, пока не пришло зло…
- Пришло или было разбужено людьми? - обернулся Беовульф. - Вспомните менгиры, которые поставил на болотах незнаемый и древний народ, сгинувший задолго до появления данов, фризов и ютов? Кто они были? Каким богам поклонялись? Кому жертвовали?
- Как ты сказал? - насторожился Хенгест. - Разбужено? Старый Эремод рассказывал, что капище на болотах устроили перед самой смертью конунга Хальвдана, отца Хродгара. Значит, всего полтора десятка зим тому… Раньше даны ходили в Сканнерборг или на полдень, к фризам, но Хальвдану пожелалось, чтобы и близ Хеорота стоял божий круг! Как погляжу, место и впрямь отыскали знатное, прав Ремигий-годи, здесь самая Граница, я её чувствую…
- А потом случилось то, о чём говорила Вальхтеов, - подхватил Беовульф. - Очень скоро, две зимы спустя!
Болота издали глубокий, низкий звук - настоящий вздох великана Имира. Создавалось впечатление, будто обитавшее здесь Нечто слушало разговор людей.
- Спокон веку известно: нельзя селиться там, где жили другие, особенно если они отметили землю колдовскими знаками, - буркнул Эрзарих. - Вокруг Хеорота на какую сопку ни посмотришь - везде странные камни торчат, и неизвестно, человек их ставил или кто другой? Незачем беспокоить чужих богов, только хуже будет!
- Вот я и думаю… - медленно сказал Беовульф, - не забрались ли даны Хеорота туда, куда людям нашего языка не след соваться? Если потревожишь духов древности, беда придёт следом. Кто она, эта женщина, соблазнившая Хродгара?
- Очень скоро мы с ней встретимся, - уверенно сказал преподобный. - И не смотрите на меня так: я не пытаюсь "накликать", просто знаю, о чём говорю. Когда умер отец, Хродгар принимал посвящение вождя на капище, верно?
- Так велит обычай, - кивнул Хенгест-ют. - Хродульф тоже вскоре поедет в Сканнерборг.
- Вот и думайте, где ведьма… или кто она такая?.. впервые могла встретить молодого и конунга. Вальхтеов обмолвилась, что Хродгар в молодости был необычайно хорош собой.
- Незачем сейчас языками трепать, - скривился Беовульф. - Пустым словом Гренделя и его мать не убьёшь. Передохнули? Пошли дальше! Фенрир, ищи!
В чашеобразной низине туман клубился на уровне человеческого пояса, скрывая землю, чёрные омуты и поросшие чахлой травой кочки. Дважды Фенрир пускался вплавь, людям пришлось идти за ним вброд, вода достигала груди. Под ногами неприятно пружинило, Северин всерьёз опасался, что какая-нибудь тварь схватит его под водой. Однако вокруг было тихо, ни единого подозрительного всплеска.
Наконец подошвы коснулись твёрдого и скользкого камня.
Остров. Тот самый.
- Ты не ошибался, годи. Он живёт здесь…
Шедший первым Беовульф сразу споткнулся о белый человеческий остов - скелет лежал здесь явно не один год. Гундамир закашлялся, увидев завал из костей немногим выше и правее. Туман сгустился - он не был столь непроглядным, как прошлой ночью, но силуэты начинали размываться, если отойти друг от друга всего на десяток шагов.
- Я спрашивал у Гуннлафа, - тихо произнёс Хенгест. - Модой годи уверял, что остров большой, от берега до берега четыре лучных перестрела. В центре разрушенная скала и много валунов, трудно пройти. Капище должно быть на полуденной стороне.
Варвары мгновенно насторожились, подобрались, сделались неуловимо опасными. Оказавшись перед лицом неведомой угрозы, они и двигались, и держались совершенно иначе, чем в обыденной жизни. Обнажили клинки, ступали бесшумно, как дикие звери.
Вскоре показались тёмные высокие столбы - штук восемь или девять, в тумане не разобрать. Выстроились они кольцом, окружая большущий камень удивительной полусферической формы, над ним словно бы поработали лучшие греческие резчики. В отдалении различалось некое сооружение, смахивающее на традиционный длинный дом.
- Т-шш… - Беовульф приложил палец к губам.
Никаких сомнений, слышны звуки дыхания - прерывистого и хриплого, доносившегося откуда-то из-за столбов, оказавшихся девятью огромными идолами, покрытыми мхом и серой паутиной лишайника. Северин остановился рядом со статуей Вотана, чуть покосившейся от времени, но стоявшей всё так же несокрушимо. На дереве видны глубокие шрамы, будто вырезанного из цельного бревна языческого кумира пытались рубить мечом - да только не меч это был. Следы когтей Гренделя…
- Не понимаю, - проворчал епископ, оглядевшись. - Только асы… Я не вижу ни Фрейра, ни Ньорда или Нертус… Вот Доннар, Видар, Браги, Улль, Бальдур… Одни лишь духи Асгарда.
- Да тихо вы, - шикнул Беовульф. - Он где-то рядом. Совсем рядом.
Фенрир тоненько заныл, как делают все собаки его племени, чувствуя добычу, но рвануться в бой не решился. Только указал направление, сделав несколько шагов вперёд.
Точно, за "божьим кругом" стоял полуразрушенный дом - некогда в нём обитали жрецы и приходящие в капище за посвящением молодые воины. Это же сколько трудов стоило перетащить сюда через болота столько брёвен, вероятно нарочно гать наводили!
- Эрзарих, Гундамир, со мной… Хенгест, Алатей. Скильд и жрец - справа… - скороговоркой произнёс Беовульф. - Скильд, за собакой присматривай, держи ремень.
"Опять меня считают самым бесполезным", - едва не обиделся Северин, но возражать было бессмысленно.
Беовульф быстро и хищно вышел к дому, глянул в пролом между брёвнами, присвистнул и опустил Хрунтинг.
- Подойдите, - громко сказал гаут. - Нам не с кем здесь воевать.
- Грендель… - зачарованно произнёс вандал. - Ну да, он самый… Но какой-то не такой!