Беовульф меча не обнажал, больше того, на нём не было кольчуги и шлема. Он подошёл почти вплотную к чудовищу, Гренделю было достаточно вытянуть лапу, чтобы коснуться когтями гаута. Нападать тролль не торопился - впервые за все минувшие годы он видел человека, не бежавшего от него и не хватавшегося за оружие при виде тролля! Вовсе наоборот, Беовульф был спокоен и сосредоточен, он не проявлял и тени страха.
- Уходи, - громко сказал Беовульф. - Уходи в море, навсегда. Великан Эгир примет тебя в свою семью - ты родственен великанам глубин… Тебе нечего делать здесь, на земле. Хватит крови и смертей.
Ошеломлённый Грендель попятился. Глаза сияли двумя льдинками.
- Я дарю тебе жизнь и не требую виры за убитых тобой. Уходи.
Вместо ответа монстр нанёс мгновенный удар кулачищем, сверху вниз. Беовульф отскочил и снова не взялся за клинок.
- Уходи, - в третий раз повторил гаут. - Иначе ты погибнешь.
Троекратное предложение мира по обычаям варваров было такой же удивительной редкостью, как и скала из чистого золота. Военные вожди могли пойти на подобный жест или из безмерного уважения к противнику, или зная, что возможная битва неугодна богам и противна закону.
Такое в истории войнолюбивых и свирепых германцев, для которых беспощадная кровная месть была обыденностью, а сражения веселили душу и радовали богов Асгарда, случалось крайне редко - Ремигий вспомнил единственный достоверный случай из внесённых в хроники, когда готский рикс Аларих, христианин арианского исповедания, три раза предложил мир императору Феодосию, чтобы не наносить оскорбления чтимым и арианами, и кафоликами христианским святыням.
Армии варваров не начинали боя, если встречались возле священных рощ или в праздники наподобие Йоля или Солеви - боги обидятся. Предложить, равно и принять мир перед поединком тоже допускалось, но при строго определённых условиях… Нельзя ведь допустить, что Беовульф чтит убийцу-тролля как прославленного воителя, почтенного жреца или старейшину - это решительно невозможно!
Грендель словам гаута не внял, пускай даны и утверждали, будто чудовище мыслит и умеет говорить подобно человеку, пускай речь его неразборчива и груба. Напротив, он снова ударил и снова промахнулся - чёрные когти оставили на камне четыре глубокие борозды.
Четырежды повторять не велит закон. Беовульф выхватил меч, попутно сорвав с ремешков и отбросив ножны, они будут только мешать. Лезвие Хрунтинга полыхнуло яркой серебряной полосой, отразив звёздный свет.
Грендель при желании мог передвигаться со стремительностью лесного кота - тролль лишь выглядел неповоротливым и неуклюжим. Однако сейчас он медлил, почуяв, что происходит нечто необычное. Во-первых, раньше Грендель нападал сам, охотился на людей словно обычный хищник, никогда не вступая в благородное единоборство. Да и кто из смертных мог противостоять ему в поединке? Во-вторых, тролль почувствовал волшебство - волшебство скрытое, но куда более сильное, чем дарованное Гренделю по рождению. И в-третьих, его беспокоил странный ветер с моря…
Может быть, действительно уйти, скрыться, спрятаться?
Застарелая ненависть оказалась сильнее.
Беовульф недаром заслужил право стать военным вождём Народа Тумана. Он и прежде сталкивался с чудовищами, галиуруннами и существами, являвшимися в Мидгард из иных, незнаемых мест, о существовании которых даже боги не подозревают.
Побеждал Беовульф неизменно, являя редкую ловкость, исключительное упорство и смелость, никогда не переходящую в безрассудство. Даже пребывая в Священной Ярости, гаут оставался хладнокровен - его разум не застилал кровавый туман.
Грендель велик, быстр и очень силён. Его когти и зубы смертоносны, тролль может убить человека одним движением, затоптать, обездвижить и лишить воли колдовством. Следовательно, действовать надо молниеносно - нанести единственный точный удар! Ни в коем случае не подпускать чудовище близко, задавит! Но как это сделать? Грендель в одном прыжке способен преодолеть два-три десятка шагов!
Сторонним наблюдателям показалось, что схватка продолжалась лишь краткий миг. Грендель свёл лапы, пытаясь расплющить человека между своими огромными ладонями, Беовульф оттолкнулся обеими ногами, падая на спину и одновременно бросая меч, словно обычный кинжал.
Хрунтинг единожды перевернулся в морозном воздухе, лезвие ударило в левую лапу Гренделя немногим выше локтя и полностью отсекло её. Было слышно, как меч звякнул, упав на камни.
- Быть не может, - выдохнул Северин. - Никто не мог пробить шкуру тролля! Никогда!
Грендель покачнулся, издал резкий стрекочущий звук, схватился правой ладонью за обрубок, пытаясь сжать его и остановить хлынувшую кровь, дымящуюся на предутреннем морозце. Завыл, закружился на месте, брызгая на землю кровавыми каплями.
И бросился бежать прочь, спотыкаясь и стоная.
* * *
Над побережьем разнёсся исступлённый, тяжкий рык, не принадлежавший Гренделю - что-то огромное и лютое бесновалось в скалах над песчаной полосой, отделявшей Даннмёрк от волн Германского моря.
* * *
- Он не вернётся. - Беовульф заметил людей, вышедших к "божьему столбу" со стороны кузни. - По крайней мере, не этой ночью.
- Ты не убил его, - сурово бросил Хенгест. - Значит…
- Ничего это не значит. - Беовульф поднял Хрунтинг, зачем-то понюхал лезвие и протёр его сорванным пучком сухой травы. - Что стоите, бестолочи?! Поднимайте людей, зовите всех - иначе Олений зал…
- …Пусть Олений зал, золотой Хеорот уйдёт в прошлое, - раздался знакомый женский голос. Никто не заметил появления конунгин в окружении всех восьмерых вальхов. Выходит, она следила за битвой. - Как и Грендель… Я построю новый бург. Теперь мы поселимся в другом месте, чтобы забыть Проклятие Хродгара. Отойдите, незачем спасать то, что давно мертво. Очищающее пламя избавит эту землю от памяти о позорном прошлом.
- Но там же остался Хродгар! - шагнул вперёд епископ. Раздуваемый ветром огонь на крыше Оленьего зала распространялся с неимоверной быстротой. - И конунг ещё жив! Северин, за мной! Поможешь!..
- Нет! - Дорогу Ремигию заступил Ариовист. - Не вмешивайся в дела рода Вальхтеов, жрец. Нельзя.
- Я сама. - Конунгин отстранила Ариовиста, быстро взошла на крыльцо. Жестом запретила вальхам идти вслед. Кратко взглянула на Ремигия: - Я благодарна тебе, но это действительно не твоя забота, ромейский годи - только моя…
- Она там погибнет, - убеждённо сказал Северин, наблюдая, как над Хеоротом вздымается ревущий огненный вихрь. Пришлось отойти от дома к "божьему столбу", палило нещадно.
- Не лезь, - огрызнулся Хенгест. - Судьба решит!
Судьба и решила.
Вальхтеов появилась на всходе, степенно спустилась по деревянным ступеням, не обращая внимания на сыплющиеся искры и волны жара, подошла к гостям, данникам и родичам. Объявила ровным голосом:
- Конунг Хродгар, сын Хальвдана из Скёльдунгов умер, как и положено мужчине - я сама вложила меч в его руку. Как и было обещано прежде, военным вождём отныне будет Хродульф, сын Виглафа. Помогать ему станет Унферт, сын Эгглафа. Я же, как вдова конунга, пригляжу за тем, чтобы разорённое злобным троллем хозяйство возродилось и никто из родичей, ближних, воинов и их семей не остался голодным и чтобы у каждого было тёплое жилище…
Последняя фраза ясно давала понять: настоящей хозяйкой останется Вальхтеов. До времени, пока Хродульф не повзрослеет и не сможет править единолично.
- Тризны не будет, - продолжила конунгин. - Хеорот - лучший погребальный костёр, о каком может мечтать любой властитель, особенно такой как… как Хродгар. С Оленьим залом падёт и проклятие… Я благодарна тебе, Беовульф, сын Эггтеова, из племени Людей Тумана. Хродульф вознаградит тебе завтра.
С тем суровая конунгин кивнула своим вальхам и собралась было уйти вниз, под холм, в ставший привычным общинный дом. Госпожу окликнул Ремигий:
- Остановись, женщина. Расскажи им всё. Эти люди достойны знания о происшедшем.
- Завтра, - проронила Вальхтеов, даже не оглянувшись. - Клянусь.
Даны последовали за хозяйкой, Унферта вели под руки. Рядом с "божьим столбом" остались только Ремигий, Северин, Гундамир с Алатеем. Ошарашенный всем увиденным Эрзарих так и оставался в седле, держа за поводья лошадь Беовульфа. Сам Беовульф стоял перед Оленьим залом, сжимая в руках клинок, некогда принадлежавший Фрейру.
Прошлое уходило, пожираемое безжалостным пламенем, настоящее очищалось от скверны в буйном неукротимом огне. Исчезала слава - добрая и дурная, - Золотого бурга, некогда знаменитого от Бистулы до Рейна подвигами своего властелина, его несметными богатствами, его доблестью, богатырскими потехами и удалью молодости…
И его ужасным Проклятием.
- Возвращаемся? - первым сказал заветное слово Гундамир. - Отдадим должное погибшим, отблагодарим богов - и домой?
- Корни Ирминсула и обитель Фафнира не наш дом, - отрёкся Беовульф. - У нас нет настоящего дома, но весь Мидгард, от края до края, любая деревня, каждый бург или капище - примут нас как гостей… Но не время возвращаться. Фафнир сказал: "Из моря выходит не зло, из моря выходит обида; зло лишь питает её". Мы не отыскали корень зла, его исток.
- Значит, Грендель… - заикнулся Северин и замолчал, перехватив взгляд Беовульфа.
- Да. Тролль - не зло. Фенрир, иди ко мне…
Пёс повилял хвостиком, уткнулся носом в колени обожаемого хозяина.
- Ты ведь найдёшь его, Фенрир? Кровавого следа будет вполне достаточно! Правда, найдёшь? Пока я не увижу Гренделя мёртвым, я не поверю в гибель тролля! И не найду того, кто навлёк на Хеорот его гнев!
- Если и найдёшь, то не в этом мире, - проронил Ремигий. - Хродгар мёртв…