- Скильд… - выдавил было епископ, но вдруг осёкся на полуслове и осторожно развернулся, увидев нечто такое, что потрясло его до глубины души. Прошептал на латыни: - Maria Virgo, Agnus Dei, miserere nobis…
Туман исчез, изгнанный ветром с моря. На плоскую вершину холма Хеорот падали лучи поднявшейся луны, обращавшие окрестности в бесконечное чередование непроглядных провалов теней, полос серебра, лежащих на покрытых инеем камнях, и призрачно-голубых, сапфировых, белых, молочно-лазурных, сероватых и иных холодных ночных оттенков.
Посреди Универсума ночи пылал и сыпал искрами гигантский костёр - единственное яркое пятно, бросавшее отблески на Олений зал, огромный столб с ликами богов и жертвенные камни.
На фоне слепящего пламени темнели две фигуры - человека и тролля. Похоже, только эти двое сумели выбраться из огня. Грендель был узнаваем: нескладный силуэт, неестественно длинные руки с когтями, на которых тускло отражается пламя пожара, под низким лбом вспыхивают синеватые линзы зрачков.
Грендель словно был озадачен - он развёл руки в предостерегающе угрожающем жесте, но не двигается, выжидая…
Но кто же второй? Нет сомнений, это человек - как и любой из германцев, высок, широкоплеч и…
Ремигий протёр глаза - ему начало чудиться, будто зрение его обманывает. Человеческий облик противника Гренделя начал замещаться, менять форму. Это можно было бы списать на волны жара, исходящие от груды пылающих брёвен - каждому известно, как над песком пустыни или раскалёнными солнцем скалами возникают несуществующие видения или искажения сущего! Но…
- …Вутья, - заворожённо сказал обычно невпечатлительный Хенгест. - Священная ярость, дарованная богами Асгарда!
Исчез Хререк-дан, один из дружинных Беовульфа. Не было теперь человека.
Перед Гренделем встал на задние лапы огромный чёрно-бурый медведь, лютый и беспощадный в битве.
Морской ветер усилился, и епископ осознал, что вновь сталкивается с иссякающим, но всё ещё не отошедшим в иные круги Вселенной волшебством глубокой древности, почти немыслимом в разумном и просвещённом V веке от Рождества Христова. Медведь, как и все животные, находится под покровительством ванов, германских богов, оберегающих и защищающих жизнь. Ветер с моря - дуновение Ванахейма. Выводы, кажется, очевидны…
"Господи, сделай так, чтобы Хререк победил, - попросил Ремигий. - Все они дети твои, пусть и заблудшие… Все, до единого!"
Гундамир и Хенгест не шевелились - бывший годи и молодой вандал впервые видели чудо перевоплощения, когда Священная ярость, дарованная Асгардом сила, обращает человека в зверя.
Ремигий едва подавил желание схватиться за булаву и броситься на помощь Хререку: незачем вмешиваться. Сейчас бьются силы нечеловеческие, как и на поле в Арденнах, под Стэнэ.
Медведь ударил первым, хотя и был меньше Гренделя ростом. Разодрал лапами в кровь грудь чудовища, ухватился клыками за предплечье. Тролль оттолкнул Хререка, отошёл, первая краткая схватка окончилась.
Некоторое время они кружили возле огня, не нападая. Над густой влажной шерстью медведя поднимался пар.
Одновременный бросок, словно два гладиатора времён Нерона по команде ринулись друг на друга. Грендель подмял под себя Хререка, полоснул когтями по спине и загривку. Обнажились раны, коричневая шерсть залилась тёмной кровью.
Медведь извернулся, упал на спину, ударил одновременно четырьмя лапами, распоров живот Гренделя.
- Ну же! - не выдержав, заорал Гундамир. - Давай!
Вандал вытянул из ножен меч.
- Стой, - оттолкнул Гундамира ют. - Это поединок! Нельзя! Закона не знаешь?!
Грендель был сильнее и быстрее - это стало ясно, когда тролль отпрыгнул в сторону, зажимая левой лапой кровоточащие раны на животе, ударил правой, выставив когти, будто ножи. Хререквутья частью отразил атаку, но оказался ранен в плечо. Грендель не останавливался - исступлённо бил, бил снова и ещё раз. Молча, не издавая и единого звука.
Обороняться уже не было никакой возможности. Медведь пропустил самый страшный удар, Грендель пропорол грудь Хререка, пригвоздил его к камню, подождал, пока утихнет агония, отошёл на несколько шагов назад и победоносно взвыл.
Битва, в которую вступил вутья, была проиграна. Хререк ушёл на Звёздный мост, протянувшийся над Хеоротом.
У врат Вальхаллы его ждали златовласые валькирии с пенными чашами и рыжебородый Доннар, пригласивший нового эйнхерия на грохочущий в Асгарде богатырский пир…
* * *
- …Что у них там происходит? - Беовульф обернулся и дал знак Эрзариху не двигаться. - Враг напал? Фризы?
- Какие ещё фризы? - проворчал лангобард. - Будь Хеорот забит серебром и золотом по самую крышу, ни единый из окрестных вождей не пойдёт войной на конунга Хродгара. И не потому, что они боятся клинков данов… Никто не хочет навлечь на себя проклятие Оленьего зала!
- Ну конечно! - воскликнул гаут. - Скорей! И проси богов об одном: чтобы лошади не оступились в темноте!
…Беовульф вместе с Эрзарихом могли бы заночевать в Сканнерборге, но решили покинуть большое капище как можно быстрее - тамошние жрецы встретили чужаков неприветливо, а когда узнали, что гости из-за моря явились в Даннмёрк с целью насколько смелой, настолько и неосуществимой, и вовсе впали в угрюмство.
- Возвращайтесь домой, - присоветовал старший жрец. - Только сам Хродгар может снять проклятие, висящее над его родом. Конунг безумен? Тем хуже, значит боги оскорблены и не могут простить его…
- Простить - за что? - настаивал Беовульф. - Разве другие люди виноваты в том, что военный вождь однажды совершил нечто неподобающее?
- Проклятие конунга ложится на всю его семью, - стоял на своём годи. - Сгинет род Хродгара, и земля Даннмёрк освободится от чудовища. Уходите… Здесь вам нечего делать.
- Народ Тумана не отступается, - сквозь зубы процедил разозлившийся Беовульф, привыкший к тому, что Нибелунгам всегда и везде, во всех святилищах оказывали помощь. Потом понял: жрецы Сканнерборга боятся, скрывая страх под маской спеси - боятся, что и к ним придёт Грендель, не хотят рисковать, связываясь с теми, кто решился убить ужасного тролля. И поэтому, разумеется, не станут помогать. - Скажи хотя бы одно: в чём вина конунга Хродгара?
- Уходите прочь, - повторил жрец. - Судьбу Хеорота никому не изменить. Даже Нибелунгам. Боги отступились.
- Не говори за богов, - бросил Беовульф. - Эрзарих, возвращаемся. Но мы снова придём в Сканнерборг с дарами - благодарить богов Асгарда и Ванахейма за победу над Гренделем! Очень скоро придём!
Годи сделал такое лицо, будто маялся несварением. Выпрямил спину, отвернулся. Всем видом дал понять, что обещание чужака выглядит самонадеянно и нелепо.
Выехали обратно во второй половине дня, заглянув непосредственно в Сканнерборг, большой бург, стоящий между трёх крупных озёр и славящийся большой ярмаркой - тут сходились все торговые пути Даннмёрка.
Поскольку этими землями владел не Хродгар, а конунг Трюгг Хельмунг, гостей по весне хватало: сами даны выставили на продажу пресноводную озёрную рыбу, ценящуюся значительно выше рыбы морской, юты, саксы и фризы привезли товары с юга, доставленные по рекам. Живущие за проливом свеи доставили высокоценящуюся железную руду, добываемую в тамошних горах.
Беовульфа руда, ткани или украшения не интересовали - он и Эрзарих охотились за слухами. В любой, самой невероятной истории можно отыскать частицу истины. Но и тут ничего толкового разузнать не удалось: вроде бы торговцы - народ разговорчивый, однако при упоминании Хеорота и Гренделя все как один замолкали и супились. Нельзя о таком говорить - навлечёшь…
- До темноты не успеем. - Беовульф поглядел на синее небо, прикрыв глаза ладонью. Солнце заметно спустилось к горизонту. - До Оленьего зала далеко…
- Едем, - отозвался Эрзарих. - Как раз к полуночи вернёмся. А если встретим по дороге Гренделя - убьём, отрубим голову и бросим её под ноги Вальхтеов-конунгин.
- Правду говорят о лангобардах: если им придётся выбирать между пивом, женщиной и опасностью, они выберут опасность, - фыркнул Беовульф.
- Я лангобард только по крови… Родичей не осталось, всех, кого я знал, убили в сражении под Равенной, это в землях Рима. Я один.
- Один… - эхом повторил Беовульф, снова оглядев могучую фигуру Эрзариха. Огладил бороду, призадумавшись. Сказал потом: - Каждый из Людей Тумана когда-то оставался один… Дорога впереди простая: направимся к закату от озёр, потом от перепутья к полудню, мимо болот. С пути не собьёмся. Двум свободным воинам бояться нечего - и впрямь, увидим Гренделя, так порубим!
Гаут оказался излишне оптимистичен. Тролль если и выбрался из потайного логова, то бродил в других местах. За Сканнерборгом встретили небольшую стаю из шестерых отощавших после зимы волков, но к всадникам они не приблизились: опасно атаковать вооружённых людей. Вергов-разбойников в малонаселённых датских землях не водилось, медведи предпочитали прятаться в скалах и лесках, а чудовища пока не показывались.
Настоящих дорог - как, например, в Галлии или Бельгике, в Даннмёрк не знали: были наезженные пути между посёлками и бургами, чаще всего - едва заметная колея, по которой перегоняли телеги. В темноте ориентировались по приметам, в этом деле гаут и лангобард не знали себе равных: любой ручеёк, покосившаяся сосна, валун необычной формы запоминались сразу и навсегда. Если вдруг Эрзарих очутится в Даннмёрке спустя десять или двадцать зим, он мгновенно вспомнит дорогу.