Все подобные легенды с редким единодушием гласили: выйти из зачарованной пущи невозможно никогда и никому, оттого и доверия к ним мало - откуда известно, что славный воин Рагнарис из рода Амалунгов взял в жёны бессмертную, с глазами как изумруды и косами, словно из белого золота отлитыми? Сказки, одним словом.
Конечно, сказки. До тех пор пока с такой вот сказкой лицом к лицу не столкнёшься.
Лес-то ох какой особенный! Того и гляди набредёшь на нимф или дриад, танцующих на цветочной поляне!
- Ага! - громко сказал Эрзарих, наклонился и поднял порванный кожаный шнурок, на котором болтался металлический кругляш. - Я же говорил! Смотри!
- Значит, всё-таки люди, - с облегчением признал Ремигий. - Это утешает.
Может быть, отдельные представители древних и незнаемых народов любят серебряные украшения и амулеты - сие достоверно неизвестно, - однако никакой сид или карлик наверняка не стал бы носить на шее монету с изображением Галлы Плацидии, вдовы императора Констанция и сестры Гонория Флавия.
Монетке было самое большее семьдесят пять лет, а судя по истертости профиля цезариссы, она долго ходила в обороте, пока неизвестный варвар не пробил дырочку и не украсил себя старинным сестерцием.
На оборотной стороне монеты поверх христианского креста остриём ножа или кинжала было выцарапано сочетание рун "огонь-защита-солнце-молния", что однозначно свидетельствовало: последний владелец амулета был германцем и поклонялся Бальдру и Доннару.
- Кожа ремешка ломается, значит пролежал он здесь долгонько, - заключил Эрзарих. - С минувшей зимы или осени. Иначе кожа бы истлела или летом её сожрали бы жуки. Следов копыт на дороге не видно. Получается, люди были в лесу зимой и шли по слежавшемуся снегу. Вон там видишь канавку? Колесо телеги застряло в глине, повозку пришлось раскачивать и выталкивать, из чего становится понятно, что телега была тяжелогружёной.
- Да, и впрямь, всё очень просто, - кивнул Ремигий, выслушав вполне разумные доводы лангобарда. Охотника и воина не обманешь примитивными загадками. - Но кто были эти люди и что именно везли?
- Вспомни слова Хильдегунды. Nefelungen, "люди тумана", капище - небось туда подношения и переправляли… Жаль, я не послушался, приходить на чужое капище не следует, особенно если оно принадлежит племени, о котором ничего не известно.
- Разве совсем ничего? Они не такие как все, - повторил епископ слова старейшины ругов. - Мыслят иначе, семей не заводят. Непонятно…
- То-то и оно, непонятно, - вздохнул Эрзарих. - Слухи о народе Вотана, что добровольно ушёл в мглу, конечно, ходят, да не все верят - как так можно, без рода, без племени жить?
- Ты ведь живёшь?
- Ты моя семья. И Северин. И госпожа Корнелия. Я не свободен.
- Ах, чтоб меня! - Епископ почувствовал, как лицо залилось краской. - Конечно!
Ремигий напрочь забыл об этом деликатном обстоятельстве: по закону лангобард доселе являлся рабом Корнелии Альбины, Северина и, следовательно, его преподобия.
По большому счёту Эрзарих не имел никакого права носить оружие, ходить в дружине Гунтрамна, участвовать в тингах и жить в мужском доме. Впрочем, варвар с присущей своему племени практичностью счёл, что если господа о его рабстве не распространяются и даже не упоминают, значит и самому помнить незачем. И тем более кому-нибудь рассказывать.
Родственников у Эрзариха не осталось, выкупить его никто не мог. Выкупиться самому? Руки не доходили, да и зачем? Риск был один: если франки в Суасоне узнают - могут и убить, причём не нарушая закона! Да только убить истинного, природного лангобарда куда сложнее, чем кажется.
- Вернёмся домой - будешь свободен, - решительно сказал епископ. - Хотя нет, так нельзя… Я духовное лицо, Церковь не одобряет рабовладения, особенно клиром, грех это. Возьми землю в горсть, Эрзарих, сын Рекилы.
По законам варваров отпустить раба было куда проще, чем у римлян - эмансипация рабов в Империи сопровождалась длительным ритуалом. Лангобарду же было достаточно бросить землю через плечо в сторону бывшего хозяина в знак того, что поношений и убытков от господина не терпел, и это последний долг, который Эрзарих отдаёт епископу. Ибо из земли всё родилось, и в землю всё уйдёт - нет ничего дороже земли.
- Иди на все стороны света, куда пожелаешь. - Закончить краткий обряд надо было обязательной ритуальной фразой. - Но если хочешь, останься при мне, будешь не слугой, а другом.
- Я остаюсь, - не раздумывая прогудел лангобард. - Поехали дальше, чего на одном месте топтаться?
Для Эрзариха ничего не изменилось - был рабом, стал свободным, а завтра всё может вновь измениться. Судьбу в кости не обыграть.
* * *
- Невероятно… - вдохнул Ремигий. - Глазам своим не верю.
- Уходить отсюда надо, - эхом вторил лангобард, потрясённый ничуть не менее его преподобия. - Жрецы набегут - сложимся как один! Священное место, тайное, сюда чужакам ход заказан!
- По-моему, тут никого нет. - Епископ заново огляделся, изучая взглядом окружённую колоссальными дубами и ясенями обширную поляну, почти настоящий луг, простёршийся среди леса. - Были бы - давно появились! Нет-нет, я хочу посмотреть!
- Богов прогневаешь! Ни к чему праздное любопытство тешить. Особенно здесь. Это же Ирминсул, тот самый! Провались я в Хель - настоящий Ирминсул, легенды не ошибались! Фрейя милостивая, Бальдр светлый, вот не ждал, не чаял… А ещё говорят, будто мир опасно измельчал и чудесного в нём не осталось!
Удивить лангобарда было нелегко - видом галиурунна, лесного духа, а то и явлением кого-нибудь из богов Асгарда Эрзариха не проймёшь, слишком много он повидал за свою жизнь. Кроме того, боги для варваров являются "высшими существами" только во вторую очередь: Вотан, Доннар, Ньорд или Тюр очень похожи на людей, так же влюбляются и ненавидят, сражаются, страдают от ран, пируют, грустят или веселятся.
Если вдруг Доннар придёт из Асгарда в населённый человеком Срединный мир, случайно встретит на дороге Эрзариха и невзначай оскорбит его, лангобард не задумываясь вызовет аса на поединок - законы чести одинаково блюдут во всех мирах, им подчиняются и боги, и люди. Исход такого поединка предсказуем, но пасть от руки бога Асгарда почётно, будет чем похвалиться перед эйнхериями на пирах в Вальхалле!
Тем не менее сейчас Эрзарих раскрыл рот как мальчишка, узревший предназначенный ему полный поднос медовых пшеничных лепёшек или настоящий стальной нож, подаренный отцом или старшими братьями. Епископ, и ранее придерживавшийся классических взглядов римских стоиков и воспринимавший "чудесное" через призму христианского мировоззрения, тоже застыл в седле, уподобившись конной статуе Марка Аврелия, украшающей римский форум. Ибо открывшееся зрелище стоило того.
…Безусловно, невероятно древнюю и тёмную сагу о Ирминсуле, ростке Мирового Древа, Ремигий слышал и ранее - долгие годы общаясь с варварами, невольно изучишь мифы и саги германцев столь же подробно, как и Евангелия!
Франки, а равно их соседи весьма подробно и уверенно рассказывали о появлении тварного мира из тела великана Имира, о жертвоприношении Вотана и мёде поэзии, Асгарде, проделках Локи или карликах-двергах - мифология германцев создавалась столетиями и на первый взгляд была едина и непротиворечива.
Однако встречались легенды, которые учёный римлянин Ремигий относил к "догерманской" эпохе, полагая, что пришедшие с востока варвары переняли их у народов, обитавших в Европе задолго до того, как первый кимвр или тенктер ступили на западный берег Рейна больше половины тысячелетия назад.
Можно сказать куда сильнее: эти саги возникли до прихода в Галлию и Германию римлян! Кто жил здесь раньше, когда калиги легионеров Республики ещё не попирали альпийские камни и не были выпачканы чернозёмом долины Великой реки? Правильно, кельты - начиная от многочисленных галлов и заканчивая мало кому известными боггами, свессинами или гельветами.
А до кельтов? (Они тоже пришли с востока, ещё в незапамятные времена римских царей!) Этруски, но не те, с которых начался Рим, а иные. Пикты, конечно, - жалкие остатки их рода ещё обитают в Британии.
Ещё раньше? Летописи раннего Рима упоминают о неких лигурах, сикулах и террамарцах, рядом с которыми самый дикий современный вандал покажется образчиком цивилизованности!
Но ведь и до лигуров в Европе жили люди - как перед библейским потопом, так и после него! Тысячи племён рождались, жили и погибали, сеяли хлеб, торговали, боролись за свою землю и, надо полагать, любили её. А затем уступали место другим, исчезая навсегда или растворяя свою кровь в новых, могучих потоках.
Нет счёта языкам и наречиям, некогда почитаемым, ныне же навеки сгинувшим богам, особенностям культур и верований, наконец обычным узорам на одеждах или глиняных посудинах - у каждого народа узор свой, уникальный. Однако в истории Европы есть несколько стержней, которые пронизывают несчитанные века - не исчезая и не меняясь. Есть нечто вечное.
Ирминсул в их числе.
Никто не знает, что означает само слово "Ирминсул", оно не переводится ни на один известный к нынешнему, Пятому веку по Рождеству, язык. Слово это не кельтское и не германское, не пиктское и не лигурийское. Устойчивая, пускай и крайне невнятная легенда гласит, будто в Начале Времён, когда и человека-то не было, а Скандза ещё не поднялась из вод океана, предвидевшие Рагнарёк боги решили, что если гибель мира предрешена, пусть останется надежда на возрождение.