- Вальхтеов можно понять, - ответил Беовульф. - Честь рода прежде всего, а слухи всегда остаются слухами. Лучше смерть, чем позор и бесславие. Поэтому хозяйка никогда не уведёт отсюда людей и никому не расскажет, почему на Хродгара пало проклятие. Однако кое-что я узнал… Галиурунн приходит только в Хеорот, в иных селениях данов его никогда не видели. Чаще всего появляется в холода, лишь трижды за двенадцать зим его видели летом или весной. Если, конечно, не считать нынешнего года: Грендель начал зверствовать едва не каждую ночь, даже после того как начало теплеть.
- Может, он и вправду - зверь? - задумчиво сказал Хререк. - Неизвестный людям зверь, а? Зимой голодно, а человек, что ни говори, добыча лёгкая - особенно женщина или ребёнок.
- Боги говорят иначе, - коротко бросил ют.
- …И я богам верю, - подтвердил Беовульф. - Всё, что вы услышали, я узнал не от Вальхтеов, она лишь дала понять, что если мы останемся в Хеороте - получим ответы на все вопросы. Пришлось потрясти за ворот Хродульфа: наследничек конунга молод и напуган не меньше, чем остальные. Выложил, что знает. Одно огорчение - знает он меньше, чем хотелось бы. Представьте, ещё прошлым летом здесь жили три сотни и ещё шесть десятков людей, а при отце Хродгара - десять сотен! Сейчас осталось сотни полторы, из них треть - воины, отказавшиеся покидать господина.
- Выходит, за зиму… - Гундамир ахнул и потёр лоб. - За зиму галиурунн двести человек порешил?
- Меньше. У многих иссякло терпение, они попросили Хродгара снять с них клятву верности вождю и отпустить прочь. Конунг уже тогда ничего не решал, а Вальхтеов ничего не оставалось делать - случалось, что дружина поднимала мятеж против неугодного вождя и поднимала на щиты другого. Остались только самые верные, кровные родичи Хродгара и те, кому некуда идти. Ещё восемь мечей принадлежат вальхам, тем, которых отец конунгин дал в приданое за дочерью, они хозяйку никогда не бросят.
- Ну и дикарский же обычай, - поморщился Гундамир и тотчас получил лёгкий подзатыльник от юта: незачем насмехаться над традициями иных народов. Уважаешь себя - уважай других.
Кельты не родня германцам, и законы у них сильно отличаются. Для свободнорождённого воина из готского или вандальского племени кажется немыслимым, чтобы вождь отослал его прочь из рода, к чужакам, в качестве своеобразного подарка новой семье выходящей замуж дочери.
Свободный человек - это не золотая безделушка, не отрез дорогой ткани и не бочонок с вином! Кельты думали иначе: нет лучшего приданого, чем десяток-другой молодых воителей, отлично владеющих клинком и в будущем способных только укрепить родственную связь между двумя племенами, взяв себе жён из семьи, где супругой вождя стала их госпожа.
Северин вспомнил, что этот обычай был распространён у галлов и жителей Британии, Юлий Цезарь упоминал о нём в своей книге.
- Восемь опытных бойцов - это неплохо, - согласился Хенгест. - Положим, Вальхтеов вышла замуж полтора десятка зим тому…
- Семнадцать, - уточнил дан.
- Прекрасно. Сколько вальхов пришло вместе с ней, знаешь?
- Полный десяток, это я отлично помню. Из них умерли или погибли всего двое, значит…
- Значит остальные - сумели выжить и защитить хозяйку, - быстро дополнил Беовульф. - Странно, что я никого из них не видел. Встретимся на пиру, хотел бы я посмотреть на этих героев - галиурунн вырезал две трети дружины конунга, а вальхи целёхоньки! Ну почти, двое не в счёт… Зная, как дерутся кельты, скажу, что не удивлён - они не трусы, и доблести им не занимать, пускай священная ярость этого племени происходит из другого источника.
- Так что будем делать? - задал самый насущный вопрос Алатей.
- Торопливые вы, анты. Быстро только пиво пьётся! Времени у нас достаточно - нынешний вечер, ночь и весь завтрашний день - это самое меньшее. Почему? Очень просто: Хродульф сказал, будто галиурунн никогда раньше не являлся в Хеорот две ночи подряд. После каждого набега он ждёт седмицу, а то и две - так даже лучше, мы многое успеем. Осмотрим морской берег, вдруг найдём пещеру? Расспросим всех, кого можно, съездим в соседние деревни - у людей, ушедших от Хродгара и не связанных клятвой, языки развяжутся быстрее. И вот ещё запомните… По одному не ходить, ни днём и тем более ночью. Скильда Скевинга опекают Алатей с Гундамиром - друг от друга ни на шаг, даже до ветру ходить вместе. Хенгест при мне, Хререк с Ариарихом и Витимером - кстати, куда они подевались?
- На конюшне, Унферт от имени конунгин дарит нам лишних лошадей, они нам пригодятся.
- Замечательно. Одевайтесь к пиру, Нибелунгам надо показать, как они богаты и удачливы! Пусть даны Хеорота видят - нам не страшно!
- А нам разве страшно? - с усмешкой поинтересовался вандал.
- Мне - страшно, - сам того не желая, признался Северин. - Беовульф, ты же обещал! Что здесь происходит? Почему в Хеороте пахнет смертью? О каком галиурунне вы постоянно говорите? Какое проклятие? Хватит скрывать! Я пойму, честное слово! Неизвестность пугает гораздо больше, чем враг, о котором хоть что-нибудь знаешь!
- Много вопросов, и все бестолковые. - Беовульф сцепил пальцы замком на затылке, откинулся спиной на бревенчатую стену мужского дома и поднял взгляд к тёмному потолку. - Ты вроде бы умный парень, ромей вдобавок, неужто сам не мог понять?
- Ну-у… - протянул Северин. - Кто-то убивает людей Хродгара, правильно? Много лет… то есть зим подряд?
- Не просто убивает, дружище. Убивает страшно. С неимоверной, невиданной и нечеловеческой жестокостью. А потом пожирает.
- Господи… Чудовище? То чудовище, которое мы видели прошлой ночью у берега? Великан?
- Великан? Не думаю. Хродульф уверял, что монстра никто и никогда вблизи не видел. А кто видел - умер. Сам Хродульф и Унферт упоминают лишь безобразную тень, скрывающуюся во тьме. Наш великан, между прочим, не был порождением зла, сам помнишь… Скильд, клянусь, я сказал бы больше, если б сам знал! Ладно, хватит языками чесать, смеркается, Вальхтеов ждёт, а заставлять ждать конунгин - неучтиво.
* * *
Варвары не имели и малейшего разумения об умеренности - считалось, что чем больше на тебе золота и серебра, тем оно красивее. Италийские готы, успевшие познакомиться с культурой строгого Рима, сдерживали себя в тяге к украшениям, однако дружинные Беовульфа были уверены: золото приносит удачу. Посему и вырядились к пиру с вызывающей пестротой.
Северину было неудобно - как с точки зрения традиционной римской этики, так и сугубо физически: нельзя так ярко одеваться!
Дарёная Алатеем пурпурная рубаха, кожаный пояс, на котором вместо обычных пластин-накладок закреплены золотые константинопольские монеты с лупоглазой личиной цезаря Феодосия, штаны тончайшей мягкой кожи, на оконечьях ремешков обмоток опять же золотые крючки в виде змеиной головы с глазками из неграненых бериллов, галльской работы.
Гривна на шее тянет вниз: золото - металл тяжёлый. На поясе тот самый кинжал, дарёный дядюшкой.
Венчает это варварское великолепие не привычная меховая шапка, а плотно облегающий голову и крашенный в алое вандальский шерстяной колпак с падающим на правое ухо хвостиком, кончик которого украшен наконечником лучной стрелы, изготовленным из серебра, и тремя крошечными бубенчиками - серебряная сфера размером с полногтя, внутри которой запаян железный шарик.
С точки зрения любого варвара - красотища, каких поискать! Знатный жених, богатый юноша, мечта любой девицы на выданье. По мнению римлянина, редкое безобразие.
Если учесть браслеты, фибулы и серьгу в левом ухе - вырядился, как последняя lupa из весёлых кварталов возле Палатинского холма! Вот она, разница цивилизаций - ромею никогда не понять германца, равно и наоборот…
Нарушая любые мыслимые обычаи, Вальхтеов решила приветить гостей не в жилище конунга, Оленьем зале, а в большом общинном доме, стоящем под холмом. Значит, надо покинуть дружинные хоромы и в сумерках спускаться вниз, до деревни шагов пятьсот.
Оружие непременно с собой, включая щиты. Факелы тоже обязательны - нечисть боится живого огня. Беовульф сказал, что пир лучше бы затянуть до рассвета, не придётся возвращаться в мужской дом ночью, опасно, особенно после обильной трапезы и доброго пива.
Провожал Нибелунгов насупленный Хрокмунд - парень вроде и поговорить хотел, и смущался: чересчур суровый ют, который повадками и речью сильно походил на годи-жреца, Хрокмунду не то чтобы не нравился, а вызывал чувство настороженности.
Люди, говорящие с богами, не такие, как все, особенные. Тем не менее при дружине Беовульфа у молодого дана появлялась уверенность: если Народ Тумана рядом, значит ничего не случится - легенды не могут лгать, воители, посвятившие себя древним клятвам Асгарда, должны быть непобедимы, на их стороне Вотан и Доннар! Отчего Нибелунги заняли лежанки подальше от двери мужского дома, Хрокмунда теперь мало беспокоило - значит так нужно…
Выбрали длинную дорогу - склон холма Хеорот с полуденной стороны был крутым, ноги переломаешь, да и на пир следует идти степенно, не торопясь, в этом тоже проявляется обязательная учтивость.
Нахоженная широкая тропа вела от Оленьего зала вниз по закатному склону в деревню, выгибаясь серпом. Солнце ещё не зашло, гигантский золотой диск висел над морской гладью.