Сто шесть зим? Епископ аж приподнялся на ложе. Конечно, как сам не догадался! Старик, сидевший по правую руку от вождя рода за трапезой, - его родной сын.
А мальчишка Сигисбарн - наверняка правнук или даже праправнук, если вспомнить о том, что варвары очень рано женятся, поколения меняются каждые пятнадцать-шестнадцать лет! Просто у них понятия "сын" и внук" очень размыты, сыном может называться и сын сына…
"Как же мало я знаю о них, - сокрушённо подумал Ремигий. - Не внял Господнему поучению: "будьте, как дети…". Ибо варвары есть дети Его, отошедшие от семейного очага, но готовые по отеческому зову к нему вернуться…"
* * *
Ремигий никогда не ходил на капища, деревянные статуи богов в Суасоне игнорировал - будто их и вовсе нет, - а германских "ведьм" всерьёз не принимал и боязни варваров не разделял: что такого страшного может сотворить женщина-травница?
Яд? Чепуха, франки и иные варвары ядами не пользовались - здесь не римский сенат. Споры решаются правом меча, никаких интриг. В деревнях было ещё проще - покуситься на старейшину, на мужа, на брата - немыслимо! Такое никому в голову и прийти не может, поскольку каждая живая жизнь в роду - драгоценна, ибо от неё следующая жизнь народится, и род не сгинет!
Ведьмы всегда были отверженными, причём считалось, что способностями к колдовству обладают только женщины. Жрецами, наоборот, могли стать исключительно мужчины, но жреческая волшба - это совсем другое, сила годи от богов истекает, значит и опасаться нечего.
От ведьм одна вредоносность да беспокойство, однако если ведьму умилостивить, от неё можно получить исцеляющие безнадёжные раны снадобья, любовные зелья, утраивающие мужскую силу, или воинский напиток, ввергающий в священную ярость.
Ведьма может отказать в помощи, если человек ей не глянется, другому же даст всё, что просит, и не возьмёт подношений - своенравны они…
Сигисбарн провёл Ремигия и лангобарда через лес, указал направление - туда, мол, идите, - а сам остался ждать. Незачем воину без дела к ведьме ходить, да и по делу не всякий раз следует беспокоить Арегунду.
Епископ пошёл больше из интереса, чем надеясь на помощь, хотя прекрасно знал из римской и эллинской литературы, что у некоторых женщин встречаются способности, отличающие их от других людей. Достаточно вспомнить сивилл Греции или весталок, не говоря уж о знаменитой Кассандре.
Всякое может быть, вдруг Арегунда и впрямь способна проникать взглядом в мир невидимый - не зря же Атанагильд назвал её вельвой, пророчицей? Другой вопрос, из какого источника она черпает свои знания - тут надо быть предельно осторожным, особенно христианину, оглянуться не успеешь, как погубишь душу…
Изначально Ремигий полагал, что встретит согбенную старицу, полностью отвечающую представлениям варваров о безобразных ведьмах, обитающих в глухих чащобах и на болотах. Необычности начались уже на подходе к дому Арегунды: жила она в широкой лощине меж двух лесистых холмов, на ручье, сама же лощина и впрямь поросла не привычными для Арденн тёмными елями, а крепенькими дубами, уже достигшими высоты в два человеческих роста. Лет через сто здесь будет огромная роща священных деревьев.
- Странность какая, - ворчал Эрзарих, не снимавший ладони с рукояти меча. Как любой воин, колдовства он страшился и этого не скрывал: такой страх не позорен. - Возле деревни снег, а здесь земля чёрная и почки набухают, словно весна наступила. Смотри-смотри, у корней уже трава пробивается!
- Долина защищена от ветров холмами. - Ремигий указал на кручи справа и слева. - Солнечные дни теперь часто, потому и снег сошёл. Тут словно в чаше, метель не задувает, тихо… Ничего особенного.
Лангобард на это ответил, что годи слишком неоснователен в мыслях и очевидного не видит: в необычном месте ведьма живёт, это каждый скажет. Однако скверным здесь не попахивает, только мокрой почвой. Нет затхлости и гнили. А вот в меховой шапке ему, Эрзариху, определённо жарко стало!
Дом у Арегунды был большой - вкопанный в землю сруб длиной в двадцать шагов, поверх заросший травой, после долгой зимы коричневой и пожухлой. В одиночку такое сооружение не построишь, не иначе Атанагильд и другие родичи помогали. Судя по почерневшим и растрескавшимся брёвнам, дом возводили очень давно.
- Жрец и воин? - послышался женский голос, вначале показавшийся Ремигию молодым. - Оба чужеземцы, оба ищут дорогу…
Завернувшаяся в плащ истёртого волчьего меха Арегунда стола на пороге. Высокая, против ожиданий вовсе не тощая и морщинистая, а полная и розовощёкая. Стара, конечно, но здоровья ей явно не занимать.
Как и положено незамужней женщине, косы носит не "баранками", а по плечам - волосы грязно-седые, желтоватые. Взгляд безмятежный, словно бы отсутствующий, блуждает по верхушкам дубов за спинами Ремигия и Эрзариха. Епископу показалось, будто Арегунда слепа.
- Я… Мы… - начал было лангобард, но вельва вытянула руку в запрещающем жесте. Прислушивалась к чему-то, наклонив голову.
- Идите в страну данов, - монотонно сказала Арегунда. - Отсюда всё время к восходу, до большой реки. Дальше путь вам укажут, но это будет не человек.
- Даны? - растерялся преподобный. - Поче…
- Молчи, жрец. У данов найдёте, что ищете. Воитель - битву, годи - предназначение.
- Мы не это ищем, - заикнулся было Эрзарих, но вельва вдруг прозрела и пригвоздила его взглядом к тому месту, где стоял:
- Хочешь поспорить с Судьбой, которой даже боги страшатся?
- Н-нет…
- Не верьте асам, слушайте ванов. Только они помогут, так Фрейя сказала… У данов ваш мальчишка. Слышали? У данов.
С тем Арегунда повернулась и скрылась в темноте дома. Хлопнула деревянная дверь.
Ремигий только руками развёл и воззрился на Эрзариха. Как такое прикажете понимать?
- На восход, значит? - буркнул лангобард. - Река - это Рейн, других больших рек со стороны восхода нет. Но что значит "путь укажет не-человек"? Пойдём-ка обратно.
- Только зря ноги по камням ломали, - поморщился Ремигий.
- Ты не забудь, Аталагильд говорит, будто она дочь Фрейра, а старейшина врать не будет - незачем ему себя ложью позорить. К Рейну верхом дней за восемь доберёмся.
Арегунда точно так же могла отправить Эрзариха в Египет или Индию, и он бы не раздумывая сел в седло и поехал - доверие к произнесённому слову у варваров безгранично, особенно если оно прозвучало из уст предполагаемой наследницы одного из богов Ванахейма. Теперь лангобарда и цепями не удержишь: сказано к данам, значит к данам.
"Она знала, что мы ищем мальчишку, Арегунде никто об этом не говорил, - внезапно осознал Ремигий. - Выходит… Что же это получается? Каким, любопытно, образом, Северина занесло к данам? Не по воздуху же перенесло?! Два дня как пропал, а пешком дальше Суасона не доберёшься!"
* * *
Эрзарих, наоборот, лишними сомнениями не терзался, да и неприсущи ему были сомнения. Лангобарду всё было яснее ясного. Осмыслив слова Арегунды, он сделал выводы, логичные даже на взгляд преподобного.
- …Вельва никогда не расскажет тебе, что и как делать, - втолковывал Ремигию Эрзарих. - Пойди туда, сделай то, не делай этого - не вельвины это заботы! Путь укажет, от опасности предостережёт, может объяснить, кто друг, а кто враг, но большего от пророчицы, говорящей с богами, не жди. Знаешь, что я думаю? Северин вовсе не в землях данов сейчас, однако скоро там окажется. Не знаю, с чего вдруг ему вздумалось пойти на север - или Северина заставил кто? - но глядишь, мы его там догоним, а может и упредим.
- Твоими бы устами… - хмыкнул епископ. - Хорошо, допустим. Тогда что значат другие слова Арегунды?
- То и значат. Страшиться нам нечего. Вельва сказала: потерянное мы найдём; выходит, большой опасности в дороге не встретим. Иначе её речь звучала бы по-другому - "найдёте, если доберётесь", а она была уверена, что непременно доберёмся! Точно тебе говорю, с ванами Арегунда знается - иначе почему возле её дома так тепло было, словно зима давно ушла?
С присущей варварам решительностью Эрзарих настоял на отъезде в тот же день. Полдень ещё не миновал, как деревня франков осталась позади и всадники оказались на ничейной земле - вплоть до самого Рейна не стояло ни единого бурга, в этих невысоких горах люди предпочитали не селиться, хотя в Арденнах хватало и рудных жил, и угольных копей, заброшенных после ухода римлян.
Долина Рейна, некогда оживлённая и богатая, уже столетие как отпала от Империи - легионы, отозванные в Италию, покинули лимес, города оказались под ударом варваров и со временем впали в запустение, но главная торговая дорога бывших провинций Верхняя и Нижняя Германия оставалась оживлённой, пусть и не настолько, как в былые времена.
Готы Теодориха быстро поняли, какую выгоду приносит торговля - на север по Рейну шли ладьи с вином, тканями и хлебом, а поморские племена отправляли в Нарбоннскую Галлию и Италию кость морского зверя, рыбу, китовий жир, соль да янтарь.
В верхнем течении Рейна обитали готы, лангобарды и бургунды, в среднем - руги и саксы, на берегу моря фризы, юты и даны. В королевстве Суасонском имелось некоторое представление о том, что происходит на берегах великой реки, вести доходили с приходившими к Хловису семьями, желавшими осесть на его землях и получить защиту рикса сикамбров.
По сравнению с ураганом великого переселения, бушевавшим в этих местах последние несколько десятилетий, можно сказать, что на Рейне теперь было спокойно - конечно, племена воевали меж собой за более удобные поля и пастбища, иногда с востока приходили другие варвары, но их было слишком мало для того, чтобы сдвинуть великие народы с облюбованных земель и заставить их потесниться.