Аркада
Хитон давно протёрся во многих местах, и острые камни больно царапали кожу, но Антагор не обращал внимания на мелкие неудобства и продолжал медленно двигаться вдоль стенки, прижимаясь к ней спиной и прислушиваясь к каждому звуку. Где-то далеко в коридорах Лабиринта раздавались шорохи и стуки; несколько раз юноша готов был поклясться, что слышит короткий вскрик, но продолжал упрямо двигаться наугад в поисках спасительного выхода.
Осторожно выглянув из-за угла и не обнаружив ничего подозрительного, Антагор на цыпочках перебежал через перекрёсток коридоров и опять постарался слиться с серым камнем стены. Внезапно за его спиной шероховатая плита с лёгкостью сдвинулась, и юноша покатился по наклонному пандусу, стараясь удержать застрявший в горле вопль.
Другой конец пандуса упирался в решётку, за которой располагалась большая комната, полная людей. Зрители с восхищением глазели на него и тихо шушукались. Прямо перед запертой на замок дверью в решётке стоял стол, на нём стояли клепсидра и большой хрустальный шар, в котором плавали какие-то тени. За столом сидел полный мужчина в белоснежном хитоне с золотым меандром по краю ткани.
- Молодец, - негромко сказал мужчина и кивнул в сторону шара. - Мы видели, как ты шёл. будто по схеме. Ты случаем не прорицатель? Выпусти его, Катрей.
Стражник, к которому он обратился, с почтением кивнул и загремел ключами.
- И что теперь? - хрипло спросил Антагор. - Меня отпустят?
- Конечно, как и обещали. Ты, кстати, второй, кому удалось выполнить прохождение.
- А кто был первым?
- Не афинянин, друг мой, ты его не знаешь. Обычный местный преступник. Само собой, получил полное прощение. Сейчас держит пекарню в Фесте. Но он шёл намного хуже тебя. Вот твой приз, - Минос с трудом снял с пальца перстень с крупным изумрудом и протянул Антагору. - Предпочитаешь отплыть домой завтра утром или погостишь у меня с неделю? Тебя будут почитать как героя, народ любит победителей…
- Великий басилей! - вдруг воскликнул Катрей, указывая пальцем на клепсидру. - Он прошёл быстрее расчётного времени!
Все уставились на часы. На донышке сосуда действительно оставалось немного воды.
- Не может быть! - всплеснул пухлыми руками Минос. - Ты прошёл Лабиринт быстрее, чем это сделал Дедал с чертежом в руках! Это абсолютный рекорд Лабиринта! Тебе повезло: за такой подвиг полагается призовая игра. Катрей!
Стражник схватил остолбеневшего юношу за локоть и потащил к двери в дальней стене.
- Разумеется, придётся изменить расположение проходов, - заметил Минос и щёлкнул пальцами. Двое дюжих воинов налегли на бронзовый рычаг в стене, и где-то в толще стен заскрипели, загромыхали скрытые от глаз механизмы.
- На втором этапе вознаграждение удваивается, - сообщил Минос, - а если по пути соберёшь три черепа - получишь тройной приз! Удачи тебе, герой!
Каменная плита дрогнула и поползла вверх. Катрей втолкнул юношу в тёмный зев коридора и выдёрнул колышек, удерживающий цепь.
Рыбный день
Верзила Евдем разве что не выл от ревнивой злобы, хотя снаружи старался выглядеть расслабленным и невозмутимым. Что за смысл, спрашивается, вставать поздней ночью, ладить снасти, тратить столько сил на ловлю, если можно вот так запросто прийти под утро и за полчаса до восхода солнца наловить на простенькую удочку две корзины отборной рыбы! Можно подумать, у этого пожилого незнакомца на конце верёвки привязана самая большая рыбья драгоценность, и глупые обитатели моря наперебой стремятся её заполучить. Лучший рыбак острова угрюмо сидел над своими неподвижными удочками и думал, как бы так сделать, чтобы какой-нибудь водяной дух, злющий от несварения желудка, утащил на дно этого везунчика.
Когда конкурент, пошатываясь и кряхтя, вытащил из воды целого тунца весом никак не менее таланта, терпение Евдема лопнуло, он вскочил и решительно зашагал к своему удачливому сопернику.
- Эй, ты! - зарычал он, протягивая руку к хитону из дорогой тонкой ткани. - Это моё место! Я тут ловлю рыбу каждое утро и не позволю разным…
Незнакомец спокойно повернул голову, и пальцы Евдема тут же разжались. Не веря своим глазам, рыбак попятился, но тут же взял себя в руки и отвесил неуклюжий поклон.
- Да простит меня правитель за то, что я не узнал его сразу, - начал Евдем взволнованно.
Правитель снисходительно махнул рукой, затем жестом приказал рыбаку сесть.
- Не бойся, я не буду лишать тебя куска хлеба. Вернее, куска рыбы, - поправился он. - Просто захотелось отдохнуть от всего: от этих дурацких ежедневных забот, от склок родни и придворных. И от ожидания неизвестной беды. Расплаты за то, в чём не виноват. Знаешь, как устаёшь всё время думать: что же наконец взбредёт в голову этому завистливому сброду?
Правитель плюнул в волну, та жадно затрепетала и со вздохом откатилась обратно. Евдем охнул и боязливо отступил назад.
- Не бойся, - угрюмо скривился правитель. - Отвечать придётся только мне, да и то неизвестно когда… Безумно надоело бояться, поэтому решил жить как живётся и получать удовольствие, пока можется. Смотри, какая красота кругом - тишина, небо раскрашено в такие цвета, что хоть на мозаику переноси, рассвет прямо сердце радует. И рыбку я люблю. Особенно запечённую в сухариках под козьим сыром и с базиликом, по-критски. Под фалернское идёт великолепно, советую. А тут ещё такая наживка всегда под рукой, будь она неладна, - почему бы и не воспользоваться удобным случаем? - Правитель озорно, по-мальчишечьи хихикнул. - Ладно, не поминай лихом. Или нет, лучше помоги рыбу дотащить, ты вон какой здоровый. Держи две драхмы.
Он встал и потянул удочку. Какая-то глупая селёдка чуть не выбросилась на берег, погнавшись за ускользающей наживкой. Правитель беззвучно засмеялся, поймал рукой зелёную блёстку на конце верёвки и начал её отвязывать. Ошеломлённый Евдем во все глаза глядел на мелькающий в руках Поликрата мокрый перстень с крупным изумрудом.
Мастера
Ловким движением локтя Гефест столкнул со стола глиняный килик с остатками вина (Эпей вздрогнул и горестно воззрился на мучителя), а затем осторожно водрузил на столешницу кипу тонких пергаментных листов.
- Смотри сюда. Ты должен будешь вот по этим чертежам сделать секретное оружие. И тогда ваши наконец победят.
- Я?.. Оружие?.. - простонал Эпей и судорожно глотнул пересохшим ртом. - Великий Гефест, да я в жизни ничего сложнее крыши не делал!
- Ну так это же и есть самое главное изделие! - ободряюще хлопнул его по плечу бог-искусник. - Четыре крыши торчком поставил, сверху пятой накрыл - уже дом. Две крыши соединил под углом, сзади закрепил маленькой крышечкой - уже лодка. А здесь даже проще - ни о чём думать не надо, с расчётами можно не возиться - прочитал, собрал, сколотил; прочитал, собрал, сколотил.
- А я и так ни с какими расчётами не вожусь, - проворчал себе под нос Эпей, но Гефест, к счастью для него, не расслышал сказанного и продолжал:
- Тут видишь, какое дело… Эта война уже всем поперёк горла стоит: не только вам, но и нам тоже. Надо с ней завязывать побыстрее. Но просто всех переколошматить ни с того ни с сего нельзя, история не простит: Клио потом сотню лет на всех дуться будет. Нужен эффектный штришок. Короче, мы тут немного позанимались творчеством и вместе состряпали на скорую руку пророчество о том, что троянцы примут смерть от деревянных коней. Мол, не выдержат незыблемые укрепления их натиска, ворвутся всадники в город через бреши в стене и лишь тогда падёт доблестная Троя… Вот ты и начнёшь этих коней клепать. Бери себе сколько надо воинов в подмастерья, я с Агамемноном договорился. Завтра с раннего утра и приступай.
Кучка черепков на полу дразнилась длинным ароматным языком фалернского. Эпей надрывно вздохнул.
- Так мы сразу двух горгон убьём: и город возьмём, и заодно Посейдона ублажим, - тем временем размышлял Гефест. - Любимого дядюшку. Жеребца эдакого - чтоб у него уши завяли на время нашего разговора! Вот уж у кого на редкость подходящее священное животное: ни одной кобылы не пропускает. Он же с первых дней троянскую сторону принял, так что вашей победе точно не обрадуется - вот и задобришь старика. Эх, жаль, мне нельзя поучаствовать, - с досадой стукнул по столу бог. - Мы все клялись, что больше не будем помогать ни троянцам, ни ахейцам. Короче, ты всё понял?
- А чего тут не понять? Воины в своих деревянных лошадях…
- Не "в лошадях", а "на лошадях", - нахмурился Гефест.
- Ну да, - удивился Эпей, - а я как сказал? Да сделаем, не сомневайся. Лишь бы дерева хватило.
- Учти, специально для этого проекта разобрали по доскам две галеры, - сообщил Гефест, поигрывая циркулем. - Испортишь материал - тебя отдадут экипажам этих кораблей…
Эпей попятился, замахав на бога руками. Тот сурово поглядел на мастера, погрозил ему пальцем и вышел из шатра.
Оставшись в одиночестве, Эпей попытался осторожно помотать головой для обретения резкости в глазах, тихо взвыл и еле удержался, чтобы не упасть. Проклятые цифры плавали по гладкому пергаменту, как водомерки по озёрной глади.
Очертания конских ляжек до боли напоминали перевёрнутые амфоры.
- А мы лучше на глазок… - задумчиво пробормотал он, отодвигая в сторону пергамент. - У настоящего мастера должен быть только один чертёж: вдохновение!