В принципе ничто не мешало ему произнести это вслух. Но пару мгновений назад, когда Джилли еще не закончила фразу, дверь на веранду открылась и в комнату вошла Энн. Девочка на секунду застыла в дверном проеме на фоне вечернего неба, вопросительно глядя на старика и мать. Волосы ее колыхал ветер. Лицо девочки было болезненно-бледным, взгляд огромных зеленых глаз холоден и колюч. Наверно, она слишком долго гуляла по пустынному пляжу и успела сильно озябнуть.
Прикрыв дверь, она подошла к камину и стала греться.
- О чем ты сейчас говорила, мама? - поинтересовалась она у Джилли. - Ты что-то сказала про "странных обитателей".
Та в ответ лишь пожата плечами:
- То, о чем мы говорили, касается лишь нас с мистером Джеймисоном. Что-то ты у меня чересчур любопытная.
С возвращением Энн их беседа иссякла сама собой. И когда Джеймисон задергивал шторы, он вновь заметил на фоне песчаных дюн понурый силуэт Джеффа. Отбрасывая длинные уродливые тени, парень медленно брел в сторону деревни.
Что ж, самое время везти Энн и Джилли домой.
Целую неделю стояла непогода. Все это время Джеймс Джеймисон сидел в кресле возле окна и смотрел поверх веранды, дюн и полоски пляжа на ревущий, бушующий океан. Но сколько бы ни лил дождь, как бы ни бесновался прибой, как бы ни раскалывали небо молнии в лохматых тучах, рано или поздно среди дюн возникала знакомая долговязая фигура. "Молодой Джефф", как выразилась Джилли Уайт, несчастный парнишка из рыбацкого поселка…
Иногда этот мальчик - или молодой человек, раз уж на то пошло - одиноко брел вдоль линии прибоя, а иногда и вплотную к воде, шлепая прямо по пене, когда волны накатывались буквально ему под ноги. Джеймисон наблюдал за ним в дорогой, мощный бинокль и время от времени брал в фокус лицо Джеффа.
Наклонный лоб и почти лысая голова, широкий рот с мясистыми губами, глаза навыкате и чешуйчатая шишка на месте подбородка, из которой в разные стороны торчала щетина… И кожа - сама по себе грубая, да еще эти странные складки и наросты, особенно между ушами и воротником…
Однажды днем, ближе к концу недели, когда погода слегка успокоилась, Джеймисон также заметил на пляже и Джона Тремейна. Похоже, дорогу, связывающую поселок с внешним миром, снова размыло, и директор школы смог на пару деньков забыть про опостылевшую работу и посвятить себя любимому занятию. И верно, шагая вдоль линии прибоя, он время от времени наклонялся, чтобы получше рассмотреть прибившийся к берегу кусок дерева. В это же самое время на пляже находился деревенский дурачок, и пути их пересеклись. Джеймс наблюдал за ними, пока они не встретились на визире его бинокля.
Тремейн согнулся над темным лоскутом водорослей, а Джефф вышел на него из-за дюны. Вот и встреча… Директор школы, завидев парня, мгновенно выпрямился и отшатнулся прочь. Более того, он принял угрожающую позу, подняв над головой массивный, узловатый сук. Парень тотчас замер на месте и остался стоять, растерянно болтая руками. Безвольный его рот то открывался, то закрывался вновь в немом протесте.
Что это было со стороны Тремейна - отвращение, ненависть или откровенный ужас? А может, дело просто в неожиданности? Джеймисон так и не смог определиться. Но так или иначе, нелюбовь Тремейна к "наглым щенкам", похоже, приобретала гипертрофированные масштабы в отношении тех, кто был не столько нагл, сколько убог.
Впрочем, сцена эта длилась считанные секунды и закончилась, едва начавшись. Тремейн поспешил домой, а Джефф остался стоять, непонимающе глядя ему вслед. Конец первого действия. Но и увиденного Джеймсу Джеймисону хватило, чтобы вспомнить о собственном обещании наведаться к Тремейнам в гости и полюбоваться на скульптуры из древесины. Что ж, чем не причина нанести визит?
В субботу Джеймисон уточнил по телефону, остается ли приглашение в силе, и в воскресенье вечером преодолел пустынную милю до дома своих ближайших соседей. Машину он оставил на обочине дороги. Поскольку здесь, кроме его собственного, стояли лишь дома Джилли Уайт и Тремейнов, вряд ли она кому-нибудь помешала бы.
- На днях видел вас у моря, - бросил старик Джону Тремейну, удобно расположившись в кресле с бокалом вина в руке. - Смотрю, вы любитель копаться в песке и водорослях.
Хозяин дома кивнул:
- После того разговора во мне снова проснулся азарт. Уже нашел парочку очень приличных коряг.
- У вас наметанный глаз, - польстил ему Джеймисон, причем не без умысла. - Кстати, если не ошибаюсь, в этой комнате как раз выставлено несколько ваших шедевров. Вы не обижайтесь, но для меня это не столько творение рук человеческих, сколько результат работы ветра, морских волн и песка, благодаря которому вы просто вернули к жизни куски дерева при помощи наждака и лака, фантазии и непревзойденного мастерства. Думаю, не будет преувеличением сказать, что вы подарили им новую, впечатляющую жизнь!
- Вот как? - удивился Тремейн. Он принял лесть Джеймисона за чистую монету, не распознав в ней уловку, при помощи которой гость хотел втереться к нему в доверие. Поварившись немного в этом замкнутом, изолированном мирке, старый врач не сомневался: директор школы и его супруга будут в курсе всех местных событий. И здесь он наверняка получит ответы на все интересующие его вопросы - особенно те, которых никак не мог добиться от Джилли.
Джеймисон подозревал (или скорее был уверен), что какие-то обстоятельства чуть не довели Джилли до нервного срыва. Но о каких обстоятельствах идет речь? Здесь так много оставалось неясностей, так много недосказанного… Прежде чем принимать какие-либо решения и тем более уж приступать к делу, нужно все выяснить…
Вот почему бывший врач коротал теперь вечер в обществе Тремейнов. В конце концов, это его и Джилли ближайшие соседи, да и общественное положение у них примерно одинаковое. В отличие от деревенских жителей, которые - хотя на им подобных, как говорится, земля держится - были явно слеплены из другого теста и привыкли держать рот на замке. Из таких не вытащишь и слова, нечего даже надеяться.
Так, вернемся к нашим корягам…
- Да-да, именно так! - заверил он хозяина дома, явно польщенного его неожиданным комплиментом. - Давайте посмотрим на стол, за которым мы сейчас сидим и пьем вино. Он изготовлен из прибитого к берегу бревна - вы посмотрите, как четко виден рисунок древесины, как хорошо он отполирован! - На самом деле стол был довольно уродлив. Затем Джеймисон указал в другой конец комнаты. - И как не восхищаться вон той подставкой под цветочные горшки! Такой насыщенный черный цвет… Лак?
- Лак для яхт. - Теперь Тремейн был готов лопнуть от гордости. - А черная она потому, что это эбеновое дерево.
- Диоспирос, - вставила Дорин Тремейн, возвращаясь из кухни с нагруженным закусками подносом. - Очень тяжелое дерево. Между прочим, тропическое. Одному богу известно, как долго оно носилось по волнам, пока его не прибило к нашему берегу.
- Потрясающе! - воскликнул Джеймисон. - И я не только о подставке. Ваши познания - и не только в древесине, как я успел заметить, - делают вам немалую честь.
Теперь настала очередь хозяйки зардеться от гордости. Она тотчас засуетилась.
- Надеюсь, Джеймс, вам понравится мой палтус.
- Psetta maxima. - Джеймс тоже решил блеснуть своими познаниями. - Если это рыба, моя дорогая леди, то вам нечего опасаться. Я не из тех, кто воротит нос от хорошо приготовленной рыбки.
- Я купила его в деревне у Тома Фостера, - пояснила Дорин. - У него всегда самая лучшая рыба, хотя от него самого я не в восторге.
С этими словами она забавно сморщила носик.
- У Тома Фостера? - уточнил Джеймисон и покачал головой. - Нет, такого парня я не знаю.
- И не надо, - успокоил старика Джон Тремейн, помогая ему подняться и пересесть к обеденному столу. - Том, может, и отличный рыбак, но это все, что о нем можно сказать хорошего. О нем самом и его жене-цыганке.
Джеймисон моргнул старческими глазами и с интересом переспросил:
- Цыганке?
- Никакая она не цыганка, - возразила Дорин. - У нее просто внешность такая, а вообще-то - ни капли цыганской крови. Если не ошибаюсь, ее прабабка была полинезийкой. Их много в наши края понаехало из Девона и Корнуолла. В те времена, когда в Полинезию и Вест-Индию часто ходили торговые суда, моряки нередко привозили из далеких стран темнокожих подружек и жен. Как бы то ни было, Фостеры - единственные, кто взял на себя заботу о юном Джеффе. Думаю, мы должны быть им благодарны - хоть кто-то теперь присматривает за бедным парнем.
- Ну скажешь! - фыркнул Джон Тремейн. - Было бы куда лучше, если б за ним присматривала родная мамаша. А еще лучше - отец… впрочем, теперь это невозможно.
- Да и не было никогда возможно, - добавила Дорин. - Если учесть, какие это повлекло бы за собой трудности, обвинения и всяческие другие препоны.
Глядя, как она раскладывает рыбу по тарелкам, Джеймисон признался:
- Боюсь, я вас не совсем понимаю. Не могли бы вы… скажем так, ввести меня в курс дела?
Супруги переглянулись, затем оба посмотрели на Тремейна.
- Понимаю, - сказал он, - здесь явно какой-то секрет, который мне знать не положено. Что ж, на нет и суда нет. В конце концов, я здесь человек новый.
- Да нет, не в этом дело, - поспешила заверить его Дорин. - Просто…
- Просто это очень деликатный вопрос, - пояснил ее супруг. - И не то чтобы даже деликатный - дело-то прошлое… но о таких вещах не принято распространяться. К тому же дело касается вашего соседа, пускай даже и бывшего.
- Соседа? - Джеймисон нахмурился. - Так речь о Джордже Уайте? Да, он был вашим соседом, но отнюдь не моим. Так что же это за тайна?