23. Год спустя
Ростислав и Светояр остановили коней. Пологий склон возвышенности убегал вниз, заканчиваясь синей гребенкой леса. Вокруг было ни души.
- Не нравится мне! - сердито сказал воевода. - Третий день едем - хоть бы смерд! Веси стоят пустые, скот угнан, зерно в тайном месте закопано; овса коням за серебро не купить! Зачем шли?
Ростислав не ответил. "Не смог тестю отказать! - подумал Светояр. - А следовало! Крепко просил Святослав. Горыне после Лысой Горы Великий не верит, но нам-то что? Почему белгородцы должны кровь лить, а киевляне по домам сидеть?"
- Пусть бы Роман войско вел! - сказал воевода. - Его земли, его и война.
- Не даст Святослав ему воев! - сказал Ростислав. - Дурной нрав у Романа.
- Пусть сидит в порубе, раз дурной.
- Великому он родня.
- Зато воям нашим - нет! За кого голову класть? Все знают, куда идем. К князь Ивану!
- Что Иван без смока?
- Не ведаешь ты!.. - мрачно сказал воевода.
- Гляди! - Ростислав вытянул руку. - Наш дозор.
Вверх по склону скакало трое. Подлетев ближе, передний поклонился князю.
- Войско! Близко!
- Большое? - в один голос спросили воевода с князем.
- Конное, сотни три. Но одна только сотня в бронях.
- Что я казал! - усмехнулся Ростислав.
- Добре глядел? - спросил воевода у дозорного.
- Все обшарили, нету более.
- Скачи к нашим! - велел князь. - Пусть одевают брони и готовятся к рати.
- Не нравится мне! - сказал Светояр, когда дозор ускакал.
- Чего?
- С тремя сотнями против тысячи только дурень выступит. А князь Иван не дурак.
- Гордый он больно! - отмахнулся Ростислав.
Вскоре за их спинами задрожала земля - подходило войско. Не оглядываясь, Светояр знал: сотни выстраиваются в боевой порядок, вперед выезжают на окованных железом конях дружинники с лучшей броней, те, которые в куяках, становятся далее. Оглядываться воевода не стал - не пришло время. Смотрел вперед и дождался. Лес впереди словно зашевелился. На луг стали выезжать конные и строиться в ряды. Воевода привстал на стременах, прикидывая число противника. По всему выходило, что дозорный не врал - сотни три. Если, конечно, в лесу не затаился полк.
- Стал внизу! - засмеялся Ростислав. - Худое место! Мы разгонимся по склону и размечем их, как стадо…
- Погоди, князь, - прервал его Светояр. - Скачет кто-то.
От войска противника и вправду кто-то скакал. Сильный конь легко нес всадника, скоро он оказался вблизи военачальников.
- Князь Иван! - воскликнул Светояр.
- Некрас!.. - прошептал Ростислав.
- Зачем пришел в наши земли, воевода? - спросил Некрас, обращаясь к Светояру. - Я не звал.
- Великий послал! - сказал Светояр. - Ты обидел Романа!
- Чем же? Его люди его и прогнали!
- Это земли Романа Галицкого! - надменно сказал Ростислав. - Ты не смеешь называть их своими…
- Не хотел видеть тебя, воевода, здесь! - сказал Некрас, не обратив на Ростислава ровно никакого внимания. - В твоей дружине киевляне или белгородцы?
- Мои, - ответил Светояр.
- Что Белгород потерял в нашей земле?
- Не тебе, изгою, спрашивать!.. - вмешался Ростислав.
- Помолчи, князь! - холодно оборвал Некрас. - Знай свое место! Не видишь, с воеводой говорю!
Ростислав побагровел, но сдержался.
- Не хочу убивать белгородцев! - как ни в чем не бывало, продолжил Некрас. - Ничего худого не делали.
- На одного твоего воя три моих, - сказал Светояр. - И все в броне.
- Киевляне у Лысой Горы были в бронях…
- Тогда был смок. Летось издох - сам видел тушу под берегом. Не перенес, чудище, огня своего.
- Думаешь, нет более смока?
- Других не вижу! - усмехнулся Светояр. - Да и ты на коне.
Некрас улыбнулся и поднял глаза горе. Светояр и Ростислав невольно последовали. Ростислав ахнул. Светояр услышал, как за спиной переступило с ногу на ногу конное войско, ропот пронесся по рядам дружины. В синем ясном небе плыли от леса две тени. Начищенные нагрудники сияли на могучих грудях смоков, вои в таких же блестящих доспехах сидели на спинах змеев. Смоки замахали крылами, поднимаясь выше, и стали кружить над войском.
- Кто на змеях? - спросил Светояр.
- Оляна и Олята.
- Посадил смердов на смоков! - ахнул воевода. - Да еще бабу!
- Стрелы сверху бросает не худо! - усмехнулся Некрас. - Хочешь спытать?
Воевода не ответил.
- Помнишь Лысую Гору? - продолжил Некрас. - Там был один смок, а войско Горыни более вашего.
- Но и нас было более! - возразил Светояр, умом понимая - проиграл. Заманил его Некрас, как некогда Горыню, и ждет белгородцев позор и смерть.
- За твоей дружиной, воевода, тысяча моих пешцев, - сказал Некрас. - Вам не уйти. Проглядели. Худо искать ворога в чужих землях. Против тебя и река, и лес, и болото… У моих пешцев нет брони, оружие - рогатины да засапожники, но злобы к ворогу у каждого за троих. Драться будут насмерть! Я и без смоков вас побью! Людей жалко. У них матери, жены, дети малые… Давай миром!
- Что хочешь?
- Киевлян до боса ободрал бы, но к тебе, воевода, сердце лежит. Не разменял честь на княжьи объедки. Бросайте брони, мечи и коней! Сапоги и ножи сохраните - брести далеко.
- Не бывать этому! - вспыхнул Ростислав.
- Воеводе и князю коней и оружье оставлю, - сказал Некрас. - Дабы вои не смеялись.
- Что возомнил о себе, смердий князь! - крикнул Ростислав. - Думаешь, не найдем управы?! - князь хлестнул коня и поскакал к войску. Светояр перенял его полпути.
- Не уговаривай, воевода! - угрюмо сказал Ростислав.
- Не буду! - сказал Светояр. - Я спрошу. Когда батько твой помер, а тебе было пятнадцать, я пять лет не знал сна и роздыха, чтоб стол тебе сохранить. Сохранил. Если ты, княже, и я головы здесь сложим, кто сохранит Белгород сыну твоему? Ему месяца нет. Кто поручится, что младенец доживет до года?
Ростислав молчал.
- Даст Бог, уцелеем мы, и домой воротимся, - продолжил Светояр. - Но войско здесь останется. Где другое взять? Великий стар, не сегодня-завтра преставится, с кем киевский стол обороним? С кем Белгород отстоим, коли сыновьям Великого вздумается в городе твоем святославьего выродка сажать?
- Сором ведь! - тоскливо сказал Ростислав.
- Сором побитому быти и с сечи бежать. Нас не бьют, выпроваживают. Этот сором за околицей остается. Что нам кони, мечи и броня? Тьфу! Завтра новые купим! Урожай добрый, земля богатеет, Великий серебра дал… Пропади пропадом земля Галицкая, что мы здесь потеряли?
- Некрас не посечет нас безоружных?
- Хотел бы сечь, уже сделал! - буркнул воевода. - Что стоит смоков напустить?
- Повелевай! - сказал Ростислав. - Мне соромно…
Некрас, привстав на стременах, глядел, как белгородские вои слезают с коней, стаскивают с себя броню, бросают оружие и бредут прочь. Увлекшись, он не заметил, как поблизости на землю сел смок. Круглолицый, румяный уноша соскочил наземь и встал рядом, не решаясь подойти. Змей воспользовался заминкой и лизнул седока в щеку.
- Зара, отстань! - сердито сказал уноша. - Не маленькая!
Некрас повернулся на голос. Уноша побежал к нему, выбрасывая ноги в стороны, как то делают только женщины. Некрас соскочил наземь. Подбежавший уноша приник к его груди.
- Некрас, любый! - сказал высоким, певучим голосом. - Так боялась, что тебя убьют!
- Оляна! - укоризненно сказал Некрас. - Люди кругом.
- Так знают все! - засмеялась Оляна.
- Все? - удивился Некрас.
- Или у них очей нету? Соромишься? А еще князь!
- Я не князь!
- Ты мой князь! - пропела Оляна, целуя любимого. - Мой…
Громогласные крики отвлекли их. Подскакавшая дружина скалила зубы и махала снятыми с голов шеломами.
- Давно бы так! - сказал, подъезжая Малыга. - Хоронятся, как дети малые. Брага, меньшой в ватаге, сына пестует, а старшой никак не заведет. Сколько девке ждать? Обидится Оляна, сядет на смока и улетит в земли дальние. Базилевс ромейский в жены сразу возьмет! Так, доча?
Оляна кивнула. Вои захохотали. За шумом никто не заметил, как смок подобрался ближе и лизнул Некраса в щеку.
- Ну, тебя! - рассердился Некрас. - Еще и ты…
Эпилог
"…И не ходил в землю Галицкую более никто: ни князья русские, ни ханы половецкие, ни короли ляшские, ни жупаны угрские. Бо страшилися смоков богомерзких, коих навел князь Иван на Галицкую землю. Никем не воюемая, расцветала и богатела земля та, со всех концов Руси тек к Галичу черный люд. Бо князь Иван ласков был до смердов, принимал и селил их на землях своих, наделяя тяглом и скотами всякими, давая житло и хлеб. В жены взял Иван смердку, появ ея по любви. Отвернулись после того от Ивана русские князья, не ездили в гости к нему и к себе не звали, молвя меж собою: "Смердий князь!" Зато ездили гости торговые, оставляя серебро и злато - за хлеб и скору, мед и портна, коней и волов. А холопов князь воспретил имати в землях своих, рече: не гоже брату брата своего рабом пояти. Воспретил Иван тако же священницам утеснять язычников поганых, рече: каждый да держится веры своей. Коли вздумает веру сменить, пусть делает по доброй воле, не принуждаем бысть. Услыхав о сем, митрополит киевский ездил Ивана увещевать. Князь принял владыку с великим почтением, одарил дарами многия, но на речи старца почтенного рек тако. "Господь наш, Иисус Христос, и апостолы его души человеков словом улавливали, а мы ладим мечом. Не угодно Господу крещение силою, бо взыскует Господь любви истинной от людских сердец". Сам враг рода человеческого вложил прелестные слова в уста князя, бо не нашел митрополит, что ответити, и отбыл во смущении.
Держал стол свой Иван в Звенигороде, а в Галиче сесть не всхоте, бо много крови в граде сем пролито было. Воспретил Иван величать себя "князем", а токмо "господином", хотя люд черный меж собою звал его "наш князь". Бо судил Иван строго по правде, не дозволяя забижати ни сироты, ни вдовицы горькой. А преставися князь Иван ветхими деньми, в серебряной седине. Плач великий и стон стоял тогда в Галицкой земле, со всех концов тек люд к Звенигороду. Седмицу не давали смерды князя погребати, бо каждый милел гробу его поклонитися. Положен бысть князь Иван в церкви Покрова возле отца и матери своей, гроб его и доселе там. А што далее, не вем…"
Неизвестный летописец.
2007 - 2009