Когда Некрас ушел, Улыба не огорчилась: вернется! Кто бы ни были ее соперницы: конопатая служанка или вдова дружинника из Городца, им с ней не сравниться. Все дружинники князя Ростислава на нее заглядываются. Даже старый Светояр как-то подмигивал. Воевода! Возьмет и заглянет вечерком… Только ночью, ворочаясь в холодной постели, Улыба вдруг со страхом подумала: Некрас не придет. Совсем, никогда. Потому как он совсем не похож на тех дружинников, которые на нее заглядываются и даже на воеводу. Даже на воеводу она могла бы крикнуть - стерпел бы. Этот не простит…
Подумав так, Улыба заплакала. Горько, как не плакала ни разу в своей жизни…
10
- Он не такой, как другие наемники, - сказал Светояр, провожая взглядом удалявшуюся охоту. - Много их видел, княже… Не похож.
- Чем? - сердито спросил Ростислав, опуская поводья. Собаки подняли тура, жаль бросать гон.
- Всем! Не так ходит, не так говорит, не так держит себя…
Ростислав хмыкнул.
- Кто в наемники идет? - спросил Светояр, делая вид, что не услышал. - Сын дружинника, сын боярина обедневшего, а то и смерд… Народ подневольный, привык подчиняться. Старшего уважают, кланяются низко… Этот держит себя гордо.
- Значит, князь? - усмехнулся Ростислав.
- Бывает и князья служат, - согласился Светояр. - Когда у отца детей много, а земель - едва повернуться. Бывает со стола князя собьют, ищет себе место… Но княжич не таит родства, кичится, рассчитывая место в войске повыше занять, серебра больше выторговать. Этот о родителях своих молчит. А повадки княжеские. Слуге гривну серебра как ногату бросил! У нас богатый пожалеет.
- Варяги золото швыряют! - не согласился Ростислав. - Сегодня получат, а завтра пропьют, в корчме продуванят.
- Не похож он на варяга! По нашему говорит без запинки, читает и пишет. Ряд, что ему на службу положил, не только прочел, но и дописал свое.
- Боярский сынок, рос при монастыре…
- В монастыре рос, так в бога бы верил!
- Некрещеный?
- Не знаю, каким богам молится, но в церкви его не видел. И другие не замечали.
- Язычник?
- Те на капищах тайно собираются, ночами. Некрас ночи у бабы своей проводит. Военное дело знает так, как никто из наших.
- Не доверяешь, значит? - усмехнулся Ростислав.
- Сомневаюсь… - вздохнул воевода.
- Что ж ратовал за него?
- Нельзя смока другим отдать.
- Где он сейчас? - вздохнул Ростислав, поднимая глаза к небу. Светояр тоже глянул вверх, будто змей должен был вот-вот появиться. Но не появился, и князь с воеводой опустили глаза долу.
- Грамоты разослал? - спросил Ростислав.
- Три дня тому.
- Пойдет на нас Святослав?
- Непременно. Такую обиду да снести!
- Устоим?
- Со смоком, княже, я против варягов устою. А их даже ромеи страшатся.
- Будет ли смок?
- Будет! - твердо ответил Светояр.
- Гляди!.. - сердито сказал князь, подбирая поводья.
- Гляжу! - сурово отозвался воевода. - Ты, княже, коли Святослав одолеет, земли теряешь, но на столе останешься. Будешь жить-пировать. Мне же головы не сносить. Не простит Великий обиды…
Ростислав молча тронул бока коня каблуками и поскакал вслед удалявшейся охоте. Светояр еще раз глянул на небо и, не спеша, затрусил следом…
11
.
Позже, вспоминая события той ночи, Олята сам дивился: как успел? Не только свое унести, но и добычу не забыть. Ободрал трупы Колпаков, собрал не только оружие убитых, но и калиты с поясов срезал. Стащил сапоги (чего добру пропадать!), а за каждым голенищем - нож. Добрый, острый, с костяной рукоятью. Жаль, брони ни на Колпаках не было - броня дорого стоит. Зато кони…
К рассвету они прискакали в неведомую весь, и угрюмый, заросший волосами смерд, получив от Некраса ногату, отвел нежданных гостей в пустую избу. Некрас тут же ускакал, велев, никуда не отлучаться и ждать. Олята, пошатываясь от усталости, перетаскал добро в избу, Оляна тем временем расседлала и спутала коней. После чего брат с сестрой, заложив дверь на крепкий засов, без сил повалились на полати.
Проснулся Олята за полдень. Оляны рядом не было. Олята вышел во двор, справил за углом малую нужду и пошел умываться. Оляна притащила от колодца бадейку холодной воды, Олята сначала попил, затем, фыркая облился по пояс, натянул на мокрое тело рубаху и сел есть. Кушанье было небогатое: хлеб, молоко, да заботливо прихваченный из Волчьего Лога копченый окорок. Зато хлеб оказался свежим, молоко - холодным, окорок пах дымком и таял во рту. Олята ел так, что за ушами трещало. Он не спросил у сестры, откуда хлеб с молоком, и без того было ясно: смерд принес.
Отобедав, Олята сел считать добро. Тут ему стало жарко. Пять сабель (одна дорогая, с каменьями на рукояти), пять засапожных ножей, пять пар сапог (ношенных, но еще крепких), пять коней во дворе… Мало того, в срезанных калитах оказалось в общей сложности три гривны серебром и шесть золотых монет: два киевских златника и еще четыре вогнутые от чекана, как миска. Олята таких никогда не видел, но сообразил: ромейские. Олята не знал, сколько за золотую монету дают серебра - на торгу золотом не платили, но понятно было, что дадут немало. Богатство! Добычей следовало поделиться с Некрасом: вдвоем воевали. Подумав, Олята решил, что Некрасу надлежит большая доля: он убил троих Колпаков, а Олята - двоих. Но даже в этом случае выходило столько, что умом подвинуться можно. Полторы гривны серебром, два коня (это не считая Дара), а ежели и сабли продать… Полвеси купить можно или одну малую. Только зачем они? Обосноваться в городе, где жить сытнее и легче, поставить в посаде дом, купить место на торгу… Оляну выдать замуж. Сестра стала гладкая, красивая, посули в приданое коня да серебра полгривны, дружинники свататься станут! Только дружинники не гожи, сгинут в сечи, что хорошего во вдовстве? А вот за сына бы купеческого…
Олята предавался сладким грезам до вечера. Пробовал поговорить о будущем с сестрой, но Оляна только глазами сверкнула. Она, как встала, на минуту не присела: все крутилась, наводя в доме порядок. Олята, хоть и не хотелось, стал помогать. Изба постепенно обретала жилой вид. По всему было видать, что здесь не обитали с зимы: по углам затвердела паутина, с крыши надуло сору, бычий пузырь в окне давно порвался. Изба была небольшой: землянка, крытая срубом в пять венцов, кровля из дранки. Ни сеней, ни клети. В веси Оляты жили богаче. Треть жилого пространства избы занимала печь-каменка, напротив - полати, между ними и печью, как раз под окном - стол да две лавки. Посуды в доме не оказалось, как и других полезных в хозяйстве вещей. "Жильцы умерли, добро родичи или соседи забрали", - догадался Олята. Хорошо, что отрок, собирая добро в занявшемся пламенем доме, бросил в мешок глиняные миски и кружки. Пришлось бы есть с досок, а молоко пить из горлача.
В хлеву Олята обнаружил груду камней, песок и глину. Видать, хозяин собирался соорудить летнюю печь или очаг, да не успел. Без сеней летом в избе жарко. Печь топят, пекут хлеб или готовят варево, в избе духота. Олята рассудил, что очаг нужен, и сложил его сам, дело нехитрое. Среди добра, прихваченного из дома в Волчьем Логу, оказался медный котел, Олята выложил верх очага как раз под круглое донце.
Прибирались и раскладывали добро до темна. В сумерках явился волосатый смерд. Принес лукошко яиц и тяжелый горлач с хмельным медом. Поставил подношение на стол и привычно сел в красный угол. Оляна подала миски и кружки, порезала хлеб и окорок. Мед по кружкам разлил гость. По тому, как он бережно держал горлач, Олята понял: мед смерду приходится пить не часто.
- Жданом меня зовут, - сказал смерд, берясь за кружку, - а вас как?
Олята сказал.
- Оляна жена тебе?
- Сестра.
- За добрых людей! - сказал Ждан и жадно выпил.
Олята последовал его примеру. Мед был сладким и слегка щипал небо. Мужчины закусили, Ждан налил еще. В этот раз Олята едва пригубил: медами его не баловали, боялся охмелеть. Ждан свою кружку осушил до дна и удовлетворенно причмокнул.
- Некрас велел, чтоб вы ни в чем недостатка не знали, - сказал гость, рыгнув. - Так и будет. Хлеб из новины, молоко, масло, творог, яйца - все будет. Схочется мясца - овцу заколю. На затоке верши стоят - рыбки сколько хошь. Жить будете, как бояре, - Ждан хитровато глянул на Оляту, тот, поняв, полез в кошель.
- Не надо! - замахал руками Ждан.
- Чего хочешь? - удивился Олята.
- Коней у тебя много, - вкрадчиво сказал Ждан. - Чего им без дела ходить? Жниво кончилось, снопы в поле. В гумна надо свезти.
- Кони верховые! - возмутился Олята.
- Твой - верховой, - согласился Ждан, - другие - степняки. Малые, но тяговитые. Хоть под седло, хоть в телегу.
"Разглядел! - удивился Олята. - Когда успел?"
- В веси нет тягла? - спросил.
- Одна кобылка! - вздохнул Ждан. - Все тиун забрал за недоимки. Бабы на себе снопы таскают. Жилы рвут…
Олята незаметно потер руки. Сдать коней в работу - прибыток, одним кормом Ждану не отделаться. Коли великая нужда в тягле, запросить можно много. Скажем, холстов добрых. Или кож. Некрас весь товар перевел на своих человечков для сулиц, можно возместить убыток. Заплатит смерд, никуда не денется! Внутренне усмехнувшись, Олята поднял взор, и увидел Оляну. Она стояла у печи и пристально смотрела на брата. Взор ее был таков, что Олята засовестился.
- Всех не дам! - сказал сердито. - Нам верхами ездить. Бери четверых! Только гляди, чтоб не спортили, не грузили тяжко! Глядеть буду! И корми овсом…
- Спаси бог, тебя, боярин! - Ждан соскочил с лавки и поклонился в пояс. - Не забуду!