Каренса долго тащили по каким-то коридорам, потом, кажется, выволокли на улицу - подул свежий ветерок, - а через некоторое время попросту швырнули на землю. Мошенник тихо застонал сквозь стиснутые зубы - за почти девяносто лет криминальной карьеры он впервые попал в подобную переделку.
Потом с головы сдернули мешок.
Каренс ошалело мотнул головой, привыкая к блеску факелов, и разглядел уставившиеся на него злые глаза.
- Ну вот и встретились, убийца, - тихо прошипел менестрель, не отрывая ненавидящего взгляда от темного эльфа.
- Прирежешь его здесь? - лениво поинтересовался кентавр, перебрасывая музыканту тяжелый мачете.
Менестрель попытался перехватить клинок в воздухе, промахнулся и с тихой руганью отдернул ногу, когда нож вонзился в землю в опасной близости от сапога. Кентавр, ухмыльнувшись, опустил глаза. Найрид выдернул мачете:
- Не имею права. Кровь моих родичей была пролита, когда никого не было рядом, а значит, и его смерть должно увидеть лишь небо, - вздохнул менестрель, возвращая нож хозяину и встряхивая за плечо мошенника, по-прежнему лежащего на земле: - Вставай давай!
Каренс дернулся от очередной вспышки боли и поднялся, с трудом опираясь на связанные руки.
Фнуур Аахфхыыр некоторое время стоял, провожая взглядом направляющиеся в сторону леса две фигуры, медленно растворяющиеся в ночной темноте. Что-то ему не нравилось в происходящем. Но вот что, кентавр так и не смог сформулировать. Офицер шумно фыркнул и направился обратно под своды замка.
Каренс Дрей и менестрель шли недолго. Через несколько мгновений после того, как они скрылись под сенью леса, Каренс опустился на землю и, опершись спиной о ближайшее дерево, мрачно сообщил:
- Дальше я не пойду! Можешь убивать здесь.
- Хорошая идея, - хмыкнул менестрель, вытаскивая из сапога короткий кинжал.
Взвесив клинок в руке, он присел на корточки рядом с эльфом. Резкий взмах - и веревки, стягивающие руки Каренса, упали на землю.
Мошенник вздохнул и, потирая ноющие запястья, недовольно пробубнил:
- Между прочим, ты заставил меня понервничать. К чему это было: убийца, кровь моих родичей?..
- Ну извини, - фыркнул менестрель, пряча клинок обратно в сапог. - По-другому просто не получилось бы.
Каренс недовольно поморщился:
- Что так?
Менестрель сбросил с плеча небольшую суму, аккуратно положил гитару и поправил ремень, чтобы невзначай не наступить на него в темноте:
- Как мне рассказали, местный сюзерен попросту не понимает слов типа "дружба" и "верность". Другое дело, если речь заходит о кровной мести. Вот и пришлось придумывать.
- И что ж ты наплел?
Менестрель задумчиво воздел глаза к темному небу:
- О, это была печальная история о любви и ненависти, отваге и предательстве.
- Вот только не надо пересказывать мне содержание своих баллад, - недовольно скривился мошенник. - Коротко и по теме, пожалуйста!
- Если коротко и по теме, - ухмыльнулся менестрель, - я поведал о том, как злобный коварный и ужасный темный эльф вырезал по пьяни половину табора.
- Ты с ума сошел? - выдохнул потрясенный мошенник. - Ты вообще думаешь, что говоришь?
Менестрель усмехнулся:
- Зато теперь я точно знаю, что Остан, эта бездарность, сюда еще не приходил - это ж его баллада, я ее всего лишь в прозе пересказал.
- Знаешь что? - не выдержал шулер.
- Что?
- Ты - идиот!
Найрид, успевший за время разговора набрать охапку хвороста, только хмыкнул:
- И это вместо благодарности?
- А что ты хочешь? - поморщился эльф, потирая ноющие ребра. - Благодаря тебе я теперь уже никогда не смогу прийти в Септиан.
Музыкант, ломая тонкие ветки, насмешливо фыркнул:
- По-твоему, если бы тебя повесили, ты мог бы заглядывать сюда каждый день?
Не дождавшись ответа, он принялся рыться в кошельке на поясе, выискивая огниво.
Еще несколько минут прошло в гробовом молчании - и рядом со спутниками разгорелся небольшой костерок. Каренс вздохнул и протянул ладони к огню: есть хотелось дико, но не просить же, в самом деле, у Найрида - и так из беды вытащил.
- Голоден? - тихо поинтересовался менестрель, подтягивая к себе брошенную возле гитары сумку.
- А есть что-нибудь? - оживился джокер.
Найрид вытащил из сумы еду, оставшуюся с позавчерашнего дня: запастись провизией в Септиане не было никакой возможности. Кусок хлеба да фляжка родниковой воды - вот и все, что составило ужин. Да и тем пришлось поделиться.
Перекусив, мошенник благодарно кивнул Найриду и снова поморщился: ребра болели так, что хотелось выть в полный голос.
Менестрель как раз прятал в сумке недопитую флягу:
- Что случилось?
- Да так, - скривился Каренс, - ничего особенного. Со стражниками плотно пообщался.
- А лечить тебя, конечно, мне! - засмеялся менестрель, вытаскивая из кошелька на поясе небольшой флакончик. - Нет, сперва тебя спаси, потом накорми, потом вылечи - знал бы, что так дорого обойдешься, задержался бы до утра, а потом распродал висельника на реагенты алхимикам!
Мошенник, в очередной раз скривившись, подхватил переброшенный пузырек в воздухе и, раскупорив, поинтересовался:
- И с чего это ты такой добрый? И спас, и помог - я тебя прям не узнаю!
Светло-зеленый дымок, выскользнувший из флакончика, застыл удивленным вопросительным знаком.
- Ну, - хмыкнул менестрель, - если я скажу, что мы вместе выросли и я тебя пожалел, ты наверняка не поверишь. Что бы придумать? О, идея! Ты мне на день рождения, когда мне исполнилось пять лет, конфету подарил, вот я и расплачиваюсь.
- Надо же, - задумчиво прищурился эльф, наблюдая, как дымок, определившись наконец с пациентом, скользнул к нему в рукав. - Такая помощь за какую-то конфету, да еще надкусанную. Надо было две подарить. Глядишь, еще бы чем помог.
Найрид усмехнулся и внезапно вспомнил:
- Стоп! Я ж тогда с тобой рассчитался! На стреме постоял, когда ты яблоки из сада тырил. Значит, конфета не пойдет.
- Как придумаешь новую версию, скажешь, - ухмыльнулся мошенник, поудобнее устраиваясь на расстеленном плаще. Конденсированное заклинание начинало работать, и боль медленно покидала измученное тело.
Менестрель тоже лег и, уже закрыв глаза, услышал сквозь сон:
- Совсем забыл: спасибо.
Утро встретило Каренса пинком под ребра. Причем пинком весьма ощутимым. Мошенник подскочил на месте и, резко усевшись, принялся озираться по сторонам. В голове крутилось нездоровое подозрение, что септианская стража передумала и решила-таки его выловить.
Какого же было удивление, когда, продрав глаза, шулер разглядел, что рядом с ним стоит всего-навсего нагло ухмыляющийся менестрель.
- И?.. - мрачно поинтересовался мошенник, вновь ложась на землю и переворачиваясь со спины на бок. - Это вместо доброго утра?
- А тебе не понравилось? - хмыкнул менестрель. - Могу повторить, может, тогда проникнешься.
- Да иди ты, - отмахнулся мошенник, переворачиваясь на другой бок.
Менестрель вытряхнул на угли, оставшиеся от костра, последние капли из фляги: насколько он помнил, в нескольких часах хода от места ночевки протекал небольшой ручеек. А к полудню можно и до следующего города дойти.
- Я-то пойду, - рассмеялся он. - А ты здесь останешься?
- Не понял? - Каренс резко сел. - Что значит "останешься"?
- То и значит. Я дальше иду. Хочешь - оставайся.
- Джальдэ!
- Это ты обо мне? - не удержался от подколки Найрид. Мошенник гордо промолчал.
Ближе к полудню в ворота вольного Тиима вошли двое мужчин. Один точно был темным эльфом, о расовой принадлежности второго могли, пожалуй, поведать лишь его родители.
Вошли они в город вместе, но шагов через десять расстались: менестрель направился к дверям расположенной у самых стен города таверны - в помещении проще играть, чем на улице, - ну а мошенник, махнув на прощание рукой, скрылся в кривых закоулках. Каждого ждала своя работа.
Колок на пятой струне плохо держал натяжение: по-хорошему, его уже месяца три как стоило поменять, но то руки не доходили, то какие-нибудь проблемы на голову сваливались - вон как вчера. Так что даже сейчас менестрелю было не до починки. Держится - и ладно, а как отломается окончательно, так и поменяем. Пока же надо лишь изредка подстраивать.
Хвала всем богам, на этот раз капризный инструмент решил не показывать свой норов: настройка струн практически не сбивалась, и крутить колки барду пришлось два раза за все выступление. Поэтому перерывов между песнями практически не было, а стало быть, и заработал менестрель порядочно.
Что еще радовало, за ночлег платить не пришлось: посетители, привлеченные игрой менестреля, тратили денег больше, чем обычно, а потому внакладе не остался не только бродячий музыкант, но и хозяин заведения.
Сильно ныли натертые струнами за день пальцы. Менестрель устало вздохнул и, отставив в сторону уже ненужный инструмент, обессиленно повалился на кровать в небольшом номере на втором этаже. Двери он не запирал принципиально. Смысл? Воровать все равно нечего. Все, что есть, - гитара да горсть заработанных монет, и хорошо еще, если там наберется пара-тройка злотых. Заберут воры деньги - не страшно. А гитара - никто в здравом уме и не подумает ее украсть! Корпус поцарапан, полировка давно стерлась, на грифе не хватает пары порожков. Другое дело - звучание. Но чтобы понять это, надо самому быть музыкантом.