Она смерила его понимающим взглядом.
- Вы хотите сказать, что сейф, который вы надумали открыть, не обязательно принадлежит вам?
- Гм… Да, не обязательно.
Галладрина прошлась по своему дому, перешагивая через книги, бутылки и механические приспособления.
- Закон Гильдии, - сказала она наконец, - запрещает нам напрямую вмешиваться в чужую работу; исключение - работа по приглашению и нужды государства. - Последовала новая пауза. - Однако… можно давать советы, изучать схемы… в интересах совершенствования мастерства, понимаете? Своего рода тест на уничтожение. Таким образом мы критикуем друг друга…
- Я прошу только совет, - сказал Жеан. - Мне не нужен взломщик. Нужна только информация, способная помочь взломщику.
- Мало кто способен помочь в таком деле лучше меня. Прежде чем поговорим об оплате, скажите - вы знаете, кто создал сейф, на который вы положили глаз?
- Знаю.
- И кто это?
- Азура Галладрина.
Госпожа Гильдии отшатнулась, словно у Жеана между губами мелькнул раздвоенный язык.
- Помочь вам обойти мою собственную работу? Вы с ума сошли?
- Я надеялся, - ответил Жеан, - что владелец сейфа не вызовет у вас особого сочувствия.
- Кто и где?
- Реквин. Солнечный Шпиль.
- Двенадцать богов, вы действительно сумасшедший! - Прежде чем продолжить, Галладрина осмотрелась, словно проверяя, нет ли шпионов. - Сочувствую. Себе.
- У меня глубокие карманы, Госпожа Гильдии. Я думаю, можно поговорить о сумме, которая смягчит ваши угрызения совести.
- Во всем мире не наберется такой суммы, - ответила женщина, - которая убедила бы меня помочь вам. Ваш акцент, мастер де Ферра… кажется, я поняла, откуда вы. Из Талишема?
- Да.
- А Реквин - вы собрали о нем сведения?
- Конечно. И очень тщательно.
- Вздор. Если бы вы изучили его тщательно, вас бы здесь не было. Позвольте кое-что рассказать вам о Реквине, бедный талишемский простак. Вы слыхали о его женщине - Селендри? Той, у которой медная рука?
- Я слышал, она самый близкий к нему человек.
- Это все, что вы знаете?
- Более или менее.
- Несколько лет назад, - заговорила Галладрина, - у Реквина был обычай каждый День Перемен устраивать в Солнечном Шпиле грандиозный маскарад. Гости соперничали, щеголяя тысячесоларовыми костюмами, причем у Реквина всегда был самый грандиозный. Так вот однажды он и эта его молодая красавица решили поменяться костюмами и масками. Каприз… Убийца, - продолжала она, - натер костюм Реквина изнутри чем-то дьявольским. Чернейшей алхимией, чем-то наподобие царской водки для человеческой плоти. Это был порошок… но от тепла и пота он оживал. Женщина проходила в костюме полчаса, пока не начала потеть. И закричала.
Сама я там не была. Но в толпе были мои знакомые ремесленники, и они говорят, что Селендри кричала, пока не сорвала голос. Пока из ее горла не пошел только хрип - а она все пыталась кричать. Этим порошком была натерта только половина костюма - извращенная жестокость. Кожа женщины пузырилась и текла, как расплавленная смола. От нее валил пар, мастер де Ферра. Никто, кроме Реквина, не посмел прикоснуться к ней. Он сорвал с нее костюм, потребовал воды; как в лихорадке, обтер ее - обрывками одежды и голыми руками. И сам так серьезно пострадал, что и сегодня ходит в перчатках, скрывая собственные шрамы.
- Поразительно, - сказал Жеан.
- Он спас ей жизнь, - продолжала Галладрина, - то, что еще можно было спасти. Вы, конечно, видели ее лицо. Один глаз испарился, как виноградина в костре. Ей ампутировали пальцы ног. Пальцы руки превратились в обугленные прутья, сама рука сгорела. Ее тоже отняли. Селендри отрезали одну грудь, мастер де Ферра. Уверяю вас, вы и понятия не имеете, что это значит - для меня это и сегодня стало бы тяжелым потрясением, а ведь прошло много лет с тех пор, как я в последний раз посчитала себя привлекательной.
Когда ее уложили в постель, Реквин связался со всеми своими бандами, со всеми своими ворами, со всеми своими контактами, знакомыми и друзьями среди богатых и могущественных. Он обещал тысячу солари без каких бы то ни было дополнительных вопросов тому, кто сообщит ему имя отравителя. Но этого убийцы все страшно боялись, а Реквина тогда уважали еще не так, как сейчас. И он не получил ответа. На следующий вечер он предложил пять тысяч солари, не спрашивая ничего больше, и опять не получил ответа. На третий вечер он пообещал десять тысяч солари, и опять впустую. На четвертый вечер он предложил двадцать тысяч… и все равно ему никто ничего не сказал.
И тогда каждую ночь начали происходить убийства. По случайному выбору. Среди воров, алхимиков, среди слуг приоров. Среди всех, кто мог иметь доступ к полезной информации. По одному убитому каждую ночь - беззвучно и абсолютно профессионально. И у каждой жертвы ножом была срезана кожа слева. Как напоминание.
Его банды, его игроки и посетители, его партнеры по сделкам просили Реквина прекратить. "Найдите убийцу, - ответил он, - и я остановлюсь". Они умоляли его и начали расспрашивать, но ничего не узнали. Тогда он начал убивать по два человека за ночь. Он убивал жен, мужей, детей, друзей. Одна из его банд возмутилась, и на следующее утро все ее члены были найдены мертвыми. Все. Все попытки убить его самого проваливались. Он правил бандами железной рукой, избавляя их от мягкосердечных. Он убивал, и убивал, и убивал, пока весь город не начал лихорадочно искать, переворачивая каждый камень, распахивая каждую дверь. Потому что страшней всего было вызвать его неудовольствие. И наконец в ответ на его вопрос к нему привели человека.
Галладрина испустила долгий шелестящий вздох.
- Реквин поместил человека в деревянную раму, приковав его левую сторону. Раму заполнили алхимическим цементом, которому позволили затвердеть, и наклонили, так что вся левая половина человека - от ноги до головы - ушла в каменную стену. Потом раму поставили вертикально, и человека оставили в хранилище Реквина умирать. Реквин каждый день лично спускался в хранилище и насильно вливал этому человеку воду в горло. Залитые цементом части тела начали гнить. Человек умирал медленно, от голода и заражения крови; он испытывал такие муки, о которых я не слышала за всю свою долгую жизнь. Поэтому простите меня, - мягко сказала она, беря Жеана за руку и подводя к левому окну, - но Реквин останется клиентом, которому я сохраню абсолютную верность, пока Самая Милостивая Госпожа не извлечет мою душу из этого старого мешка костей.
- Но ведь ему совсем не обязательно знать.
- И точно так же я никогда не изменю своего ответа. Никогда.
- Но хорошая плата…
- Вы слышали, - перебила Галладрина, - что бывает с теми гостями, которые мошенничают в его башне? Он отрезает им руки, а потом выбрасывает тела на каменный двор; семьям присылают счет за очистку двора от останков. А что случилось с тем, кто последним подрался в его Шпиле и пустил кровь? Реквин привязал его к столу. Лекарь отрезал драчуну коленные чашечки, и в раны запустили красных муравьев. А чашечки приставили на место и привязали. Этот человек умолял перерезать ему горло. Но его просьбу не исполнили.
Реквин обладает большой властью. Архонт опасается трогать его, боясь рассердить приоров, а приоры считают его слишком полезным, чтобы отказываться от него. С того времени как едва не умерла Селендри, Реквин способен на жестокости, каких не видел город. И нет вознаграждения, которое я сочла бы достойным, чтобы рискнуть навлечь на себя гнев этого человека.
- Я отношусь ко всему этому очень серьезно, мадам. Нельзя ли как-нибудь свести ваше участие к минимуму? Вы опишите самую общую схему механизма, общий вид? То, что никак не смогут связать лично с вами?
- Вы не слушали. - Галладрина покачала головой и показала на левое окно своего дома. - Позвольте спросить вас еще кое о чем, мастер де Ферра. Вам виден Тал-Веррар за этим окном?
Жеан подошел и посмотрел в оконное стекло. Окно выходило на юг, на западный край полуострова Ремесленников, на пристань и серебристо-белые воды Морского Меча. Там, защищенный высокими стенами и катапультами, стоит на якоре флот архонта.
- Да… прекрасный вид.
- Не правда ли? Теперь обдумайте мой окончательный ответ. Вы знаете что-нибудь о противовесах?
- Не могу сказать, чтобы я…
В этот момент Госпожа Гильдии дернула за один из кожаных ремней, свисавших с потолка.
Первое впечатление Жеана, когда пол под его ногами неожиданно разверзся, было таково: вид Тал-Веррара неожиданно устремился к потолку; чувства Жеана спешно пытались определить, в чем дело, но долю секунды спустя тошнотворное ощущение в желудке подсказало, что движется совсем не вид города.
Жеан провалился сквозь пол и ударился о жесткую квадратную платформу, подвешенную на железных цепях непосредственно под домом Галладрины. Первой его мыслью было, что это что-то вроде лифта, - и платформа тут же устремилась вниз, к улице, находившейся в сорока с лишним футах под ним.
Цепи скрипели, ударил неожиданный ветер; Жеан плюхнулся на живот и вцепился в платформу так, что побелели костяшки пальцев. Ему навстречу неслись крыши и булыжники мостовой, и он весь подобрался, готовясь к удару - но его не было. Платформа невероятно плавно затормозила… обещание верной смерти сменилось обещанием возможной раны и, наконец, просто нелепым положением. Спуск завершился в двух футах над поверхностью улицы, цепи слева от Жеана остались натянутыми, цепи справа провисли. Платформа наклонилась и толчком выбросила Жеана на груду камней.