ГЛАВА 4
У хорошего некроманта не бывает плохого настроения. Зато он всегда знает, как испортить настроение окружающим.
Мэтр Гираш
- Даже так? - нахмурился Нич, важно восседая на парте. - Сдается мне, нынешний ректор собирается замахнуться на святое.
Я рассеянно кивнул.
Занятие давно закончилось, адепты поспешили отправиться на поиски учебной комнаты, где пройдет следующий урок. Мастер фон Берден тоже удалился, окинув меня напоследок весьма многозначительным взглядом. А я вернулся в кресло и надолго задумался, когда услышал шорох и увидел выбирающегося из неприметной щели гигантского таракана.
Нич, обнаружив мою особу за учительским столом, несказанно обрадовался, заявив, что наткнулся на меня случайно и вообще просто мимо пробегал. Я, конечно, сделал вид, что поверил, и отмахнулся. Он в ответ заинтересовался хмурым выражением моей конопатой физиономии и в свойственной ему манере заметил, что оно совершенно не подходит к форме моих ушей. Пришлось поделиться новостями, и теперь мы хмурились уже вдвоем.
- Судя по всему, ты прав, - наконец вздохнул я, машинально потеребив ученический перстень. - Общая форма, одинаковые колечки, совместное обучение под предлогом отсутствия преподавателей… У меня такое впечатление, что они пытаются объединить темную и светлую половины курса.
- Возможно, не только вашего, - нахохлился таракан, недовольно шевельнув усами. - Просто они начали процесс с мелких, потому что дети не так закоснели в своей ненависти друг к другу. Вот только я не понимаю, зачем им это понадобилось…
- Ты же сам говорил: чтобы возродить Темную гильдию.
- Для этого не нужно пытаться сблизить будущих мэтров и мастеров, - возразил Нич. - Есть методы попроще. А в академии, судя по всему, происходит что-то странное. Раньше адепты практически нигде не пересекались, ни в столовой, ни в купальнях, ни на уроках. Общий сбор проходил всего два раза в год - в первый учебный день и перед заключительным балом. Даже экзамены на факультетах шли раздельно, уж не говоря о проведении занятий. А теперь…
Я покачал головой:
- Это очень большой риск.
- Сам знаю. Однако ректор не по своей инициативе это затеял. На что бы ему сдались проблемы? Получается, что это была команда сверху… Гираш, мне кажется, они пытаются объединить не курсы, а гильдии!
Я поморщился.
- Зачем Совету понадобилось ставить нас на один уровень со светлыми?
- А я разве сказал, что мэтры и мастера будут иметь равные права?
- Тогда все вернется к тому, с чего и началось, - усмехнулся я. - Думаешь, Совету нужна новая война?
- Надеюсь, что нет, - тяжело и как-то по-стариковски вздохнул Нич и тут же сник. - Но и представить, что некроманты позволят себя в чем-то ущемить, я не могу - для этого вы слишком самолюбивы. А стать нам ровней… знаешь, я когда-то мечтал, что этой вражде придет конец. Дети наивны. Что им скажут, тому и готовы поверить. Я полагал, что, если год за годом вкладывать в их головы мысль о том, что можно жить без ненависти, когда-нибудь они перенесут ее во взрослую жизнь. В тот же Совет, руководство академии…
- Что же изменилось? - настороженно поинтересовался я. - Насколько я понимаю, ты передумал?
- Мне пришлось пересмотреть свои взгляды.
- Почему?
Нич снова вздохнул:
- Да потому, что я познакомился с тобой. И понял, что в действительности пропасть, которая нас разделяет, не исчисляется размерами магического резерва и не зависит от особенностей дара или цвета наших мантий.
Я вопросительно приподнял брови:
- А поподробнее можно?
- Что ж, можно и подробнее, - невесело усмехнулся мастер Твишоп. - Но сперва ответь мне на вопрос: что делает настоящего мэтра мэтром?
- Наверное, опыт. Отношение к жизни, специфика работы, особенности дара, хоть вы в это и не верите… ну и характер, конечно.
- А что формирует характер?
- Семья. Детские увлечения. События, которые с нами происходят каждый день, независимо от того, хорошие они или плохие. Каждый эпизод, случившийся в нашей жизни, оставляет свой след в памяти. Память фиксирует этот опыт. А опыт, в свою очередь, позволяет реагировать на новые события, основываясь на том, что происходило с нами или не только с нами раньше.
- Верно, - одобрительно кивнул Нич. - Но дело не только в этом. Как ты знаешь, человек мыслит образами, ассоциациями, которые подчас включают и зрительные, и слуховые, и обонятельные ощущения. И, что гораздо важнее, они окрашены эмоциями. Хорошими или плохими, как ты правильно подметил. Что-то нам нравится, к чему-то мы равнодушны, о чем-то только задумываемся, а что-то терпеть не можем. И это отношение складывается из огромного количества факторов, которые в определенный момент соединились в невероятно сложную мозаику из чувств…
- Мне б чего попроще, учитель, - скромно обронил я, приняв вид нерадивого студента. - Знаю, что вы очень любите эту тему, но у меня скоро занятие…
- Торопыга, - фыркнул Нич, но все-таки перевел свои умозаключения в более удобоваримую форму. - Я всего лишь хотел сказать, что, поскольку большая часть одаренных детей рождается в семьях магов, то их развитие происходит по одному и тому же сценарию. Так же как когда-то растили и воспитывали их отцов, матерей, дедов и бабок… Согласен?
- Традиции, учитель, - послушно кивнул я. - В аристократических семьях они неискоренимы, так что воспитание юных магов до поступления в академию из века в век остается одним и тем же.
- Правильно. Дети, получившие свой дар не по наследству, - явление редкое, поэтому их в расчет можно не брать. Соответственно, мы с тобой говорим о тех, кто составляет большинство в гильдиях и чье воспитание с самого раннего детства было подчинено строгим правилам.
Я снова кивнул и заметил:
- Понятно, что традиции у светлых одни, а у темных - другие, поэтому мы и приходим в академию с уже сформированными, а точнее, с навязанными понятиями о том, как надо жить, как поступать и как относиться к коллегам.
Нич хмыкнул.
- Это как раз к вопросу о внушаемости молодых. Но, как я уже сказал, не все приходят в академию обремененными чужими взглядами. И не все адепты, кому повезло родиться в семьях магов, сохраняют эти убеждения к концу обучения.
- Ну мы же не дураки: развиваемся все-таки, учимся чему-то…
- Именно. Поэтому преподаватели вполне могли бы подтолкнуть вас к правильному пониманию вещей. Но видишь ли, в чем дело… сама ваша профессия накладывает определенный отпечаток. Вы совершенно спокойно возитесь с трупами, экспериментируете с нежитью, приносите в жертву живых и крайне легкомысленно относитесь к мертвым.
Я хмыкнул.
- А как к ним еще относиться? Мертвецы для нас - такой же рабочий материал, как трава для друида. Они или спокойно лежат в земле, или приносят пользу. В крайнем случае из-за неумелого колдовства могут попытаться кому-то навредить. Но хорошему мэтру не составит труда загнать в могилу даже могущественного лича, так что впадать в панику при виде трупа нет никаких причин. То, что нам подконтрольно, неспособно нас напугать, учитель. Вопрос заключается лишь в том, на что именно мы годны.
- Да, - тихо обронил мастер Твишоп, отводя взгляд. - Мэтры не боятся ни жизни, ни смерти. Вам неведом страх перед людьми, потому что самое худшее, что с вами можно сделать, - это причинить боль или убить… но боль-то терпеть вы как раз умеете. Вы с азартом соревнуетесь с ней за право обладания вашим разумом, смеетесь над ее потугами вас ослабить и радуетесь даже крохотной победе. Да и смерть вам не страшна. Вы равнодушно отворачиваетесь, если она проходит мимо, и с пониманием усмехаетесь, когда она протягивает вам костлявую руку. Впрочем, даже ее вы умудряетесь иногда обмануть и вопреки всем законам все-таки находите путь к возрождению.
- Ты тоже его нашел, - возразил я.
- В одиночку у меня бы не хватило духу провести всю необходимую работу по обоснованию теории ЭСЭВ. Сколько подопытных у тебя было?
Я на мгновение задумался.
- Тысячи три… или три с половиной? Точно не помню.
- А я бы запомнил каждую жизнь, что была отдана во благо науки, - еще тише сказал мастер Твишоп. - И каждого человека, который согласился участвовать в этом эксперименте. Думаешь, я смалодушничал? Мы больше созидатели, чем разрушители, Гираш, поэтому и отношение к жизни у нас иное. Его диктует сама наша профессия, методы обучения, понимание тех взаимосвязей, которые существуют между живыми существами… Поверь: уничтожать живое без веской причины не станет ни один светлый. И этим мы разительно отличаемся от вас.
- Да прямо! - пренебрежительно фыркнул я, не сдержавшись. - Можно подумать, мастера не умеют убивать или не проводят экспериментов с живыми!
- Умеем, - кротко согласился Нич. - И проводим, потому что это необходимо. Но одно дело - убить врага, а совсем другое - разрушить чью-то личность. Одно дело - провести опыт на крысе, а другое - использовать для достоверности данных человека. А вы никогда не делали различий между теми, кого собираетесь препарировать.
- В мои лаборатории не попадали невинные, - равнодушно откликнулся я. - Все добровольцы были осуждены и приговорены к смертной казни. Я всего лишь избавил их от мучений. К тому же многие наши заклинания немыслимы без жертвенной крови, а люди, согласись, подходят для этих целей гораздо лучше крыс.
Учитель отвернулся.