Астроном уже спешил путникам навстречу. Они встретились недалеко от лагеря. Купец и охранник не очень спешили - после стольких дней в пути, ноги, знаете ли, не очень-то подвижны, а астроном знал город, как свои телескопы, и прошел кратчайшей тропинкой. Путники переглянулись. Очень уж колоритен турский астроном - высокий, худой, как жердь, голова увенчана шапкой белоснежных кудрей, не потерявших с годами своей густоты. Идет очень быстро, походка странная, подпрыгивающая. Загорел почти дочерна, что вкупе с белоснежными волосами выглядит более чем странно. И на опаленном солнцем лице, изборожденном морщинами, сияют эти их астрономовские глазищи - жемчужно-серые, яркие, беспокойные, с пламенеющим зрачком, те самые, что могут смотреть на огонь, на светила в зените без какого-нибудь ущерба для своего владельца. Подошел, пожал протянутые руки осторожно, словно боясь, что собеседники исчезнут, как мираж. Говорил мало, в основном слушал, истосковавшись по людям и новостям. Показал, где лучше поселиться, какие дома почти в полной сохранности. Пригласил разделить его нехитрую трапезу. Зигурд и Малик переглянувшись, усмехнулись и пригласили в свою очередь нынешнего хозяина города на ужин. Путники радовались обилию пресной свежей воды, а астроном, которого, как он представился, звали Аастр де Астр из клана астрономов, как ребенок радовался кушаньям, которых он не видел очень давно. Ужин прошел оживленно, гостям было что порассказать, хозяин же говорил редко, тщательно взвешивая каждое слово, больше слушал. Аастр показал свое хозяйство, составил для всех желающих гороскоп, сверил все предложенные часы - и ни монетки не взял за это - зачем, говорит мне ваши кругляши, здесь их и девать некуда. Закатом любовались с Часовой башни. Полюбоваться было чем - вид открывался захватывающий. С той стороны, откуда они прибыли, до самого горизонта - пески, выкрашенные в яростный алый цвет полыхающим закатом. Огромный купол неба темнел над ними, и вокруг - серо-зеленая степь, пестреющая цветами - однодневками, дальше впереди - темные ряды Торговища, в которых уже там и сям начали мелькать огни - прибывшие караваны устраивались на ночлег. Цель их путешествия, место, куда съезжался всегда купеческий люд для торговли и обмена с обитателями Диких земель. Хотя жители приграничья и купцы, что путешествовали в Диких землях, поговаривали, что народ там живет вполне цивилизованный, а вовсе не дикий. А кочуют и города свои не строят, так то потому, что традиции свои блюдут.
Закат сегодня был плавным и долгим, радуя глаз переливчатой сменой красок.
Когда померк последний луч, путники отправились на ночлег, пожелав новому знакомому спокойной ночи. На всякий случай выставив охрану, расположились на своих местах. Стихло все. Только часовые вполголоса переговаривались, иногда трещал сучок в разожженных кострах и виднелся силуэт астронома на своем посту.
Он вел ночные наблюдения, потом разжег огонь. Что-то записал в толстенную книгу и тоже пошел спать.
Зигурду почему-то не спалось. Он вертелся с боку на бок в своем шатре, перебирая в уме недавние события. Нещадно болела голова, закладывало уши. Перед глазами вставала знакомая багрово-черная пелена, только непонятно было - сейчас-то с чего? Одно дело, когда в бою или как раньше, когда в переулочках безвестные трупы прятал. Решил, что это - от усталости да от дорожных впечатлений. Астроном вон этот, один чего стоит. Тощий, словно высохший от долгих одиноких лет в этих краях, беспорядочная копна белоснежных кудрей, которые годы не проредили, глаза странные, смотреть долго в них невозможно. Это как в полдень на светила посмотреть - можно, конечно, но только один раз, потом никогда больше ничего не увидишь. Теперь, даже закрыв глаза, мерещатся бело-золотые блики. Откинув полог шатра, чтобы прохладный ночной воздух освежил пылающее лицо, долго наблюдал за Аастром, пока тот не покинул башню. Это вызывало непонятное беспокойство, странное желание пойти и просто скинуть астронома с башни, чтобы избавиться от этого гнетущего ощущения, давящего на мозг. Зигурд поворочался еще немного, понял, что уснуть не удастся, закрыл полог, отбиваясь от налетевшей мошкары.
Встал, зажег свет, достал свою дорожную приходно-расходную книгу, толщиной с руку взрослого мужчины и начал выводить цифры надлежащими цветами - красным для расхода, синим для прихода и черным для списания - лучшее средство для успокоения и приведения мыслей в стройные ряды. Проверенное средство не подвело и в этот раз. Однообразие успокоило, головная боль утихла, глаза начали слипаться, купец вписал последнюю цифру синими чернилами в графу приходов и улегся на ложе.
Сон пришел к Зигурду сразу. Снилась здешняя Часовая башня, только была она сложена из черно-багрового камня и, казалось, что смотришь на нее сквозь пелену очень горячего воздуха. Часы показывали время, только стрелки шли назад, и все шло вспять - солнца выбирались из-за горизонта со стороны заката, дождь поднимался с почвы, старик становился ребенком и исчезал в чреве матери, бабочки становились коконами, деревья собирали листву на ветки. Потом появился из ниоткуда праотец Торг, уселся на зубец призрачной башни, грустно начал разглядывать Зигурда, который вскоре не выдержал укоряющего взгляда и беспокойно заерзав, спросил, в чем причина недовольства. Торг помолчал еще немного, вздохнул - тяжело наказывать любимое дитя, даже если оно и виновно.
Зачем спрашивает, итак же все знает… Зигурд повторил свой вопрос. Торг поболтал ногами с видимым удовольствием, потом сморщил нос печально и заговорил:
- Знаешь, существование в виде бесплотного божества все же лишает многих удовольствий. Вот так на башне посидеть и ногами поболтать в бездне над Зорией не удастся. Нужно творить доброе и вечное, успевая за вами смотреть, чтобы не натворили ничего дурного. Вот ты, например, хороший же ты мужик, и купец знатный, про твою честность много наслышаны. Но вот гневлив ты почему, мои дети никогда не страдали этим пороком? Хрон на тебя зарится, усмехается гаденько, когда вдруг о тебе речь заходит, будто знает что-то. Берегись купец, последнее тебе предупреждение. И делаю его тебе я, Торг, золотые ладони! Берегись, купец! Никого еще не смели мы предупреждать, но гибель любимой Зории страшит всех нас.
Остальные отцы и мать мирян не смогли пробраться к своим детям - темнобородый стережет зорко. А я смог - я же купец. Заклинаю тебя твоими же ушами, жизнью твоей и бессмертием, смири гордыню, не гневайся - никогда, смирись! Подумай об этом, а теперь - спи, дитя мое. Вознесусь сейчас я, пока не хватились.
Утром Зигурд проснулся освеженным, бодрым, внимательным ко всему.
Головной боли и вчерашней хандры не осталось и в помине. Хотелось сделать всех окружающих счастливыми, чтобы все улыбались. Встающие солнца казались такими незабываемо прекрасными. Часовая башня высилась неподалеку - совсем не такая как во сне. Не призрачная, а мощная, каждый камень плотно пригнан, часы ведут счет времени в нормальном направлении, камень над главными часами переливается мягкими лучами. Жизнь прекрасна и удивительна… Только вроде кто-то это уже говорил когда-то. Или потом скажет. В общем, Зигурд был вдохновенно счастлив.
После завтрака попрощались с астрономом, упаковались, собрались и отправились в конечный пункт назначения, к Торговищу. Раньше в Турске во времена проведения Ярмарки царило всеобщее оживление, но сейчас караваны следовали в объезд заброшенного города - на всякий случай, что тут делать, город-то пустой.
Торговля еще не началась. Пока только съезжались со всех земель участники ежегодного праздника Торга, который славил честную торговлю - отсюда уезжали довольными все - и продавцы, и покупатели. Здесь не было места ни обману, ни обвесу, ни плохому товару, ни плохому слову. Заключались сделки на долгие годы.
Караван Зигурда въехал в главные ворота, широко распахнутые навстречу подъезжающим гостям. Получив у распорядителя карточку с номером прилавка, купцы начинали распаковывать товары, перекладывая с места на место и укладывая их в наиболее выгодном свете, украшали витрины, устанавливали вывески со своими именами, готовили бумаги, которые скрепляли бы союзы торговых людей, обещая взаимовыгодное сотрудничество. Было шумно, светло, весело. Толкотня на каждом углу, но нигде не вспыхивали ссоры, все были исключительно вежливы и доброжелательны. Пока прибывали только купцы, чтобы успеть оформить витрины надлежащим образом. Покупатели начнут собираться дня через два, когда все будет готово. Потребители прибывали отовсюду, но большее число было из Диких земель.