Каравану Зигурда после пересечения Крогли была дорога полегче - нужно лишь держаться русла давно пересохшей реки и следовать до города Турска-на - Мэйри. После исчезновения женщин астрономов городок захирел. Ходили слухи, что живые там еще есть и можно получить приют на время. А после Турска идти до границы, на которой само Торговище и находится - совсем рядом. Зигурд все тщательно просчитал, спланировал, переговорив с огромным количеством бывалых людей. Поначалу хотел идти через Прогаль, вблизи Ущелья, но странные слухи, привезенные из деревни вместе с одеялами и винами, перевесили чащу весов в пользу дороги через Крогли. Сейчас можно было расслабиться, дорога убаюкивала, до песков еще было идти и идти, болота удалось проскочить по краю. Окружающие пейзажи поражали своим великолепием, хвойные деревья сменила вереница лениво проплывающего редколесья и сказочной красоты лугов, усеянных сплошь и рядом ягодником с багровеющими там и сям ягодами, яркими цветами, над которыми вились и порхали разноцветные бабочки и маленькие птички. Высоко в небе парила какая-то хищная птица, едва заметно подрагивая крыльями. Неподалеку, с немыслимой высоты камнем вниз упал еще один пернатый хищник, заметивший в густой траве мелкую зверушку, неосторожно выбежавшую на участок луга с редкой травой. Все семь светил дарили благословенной почве свои теплые лучи, которые сейчас не обжигали. Все это еще впереди, когда будет заканчиваться теплый сезон, и свет станет яростно литься сплошным потоком, сжигая и испепеляя. Караван двигался дальше, негромко поскрипывало на какой-то повозке колесо, плохо смазанное нерадивым кучером, позвякивало висевшее на крюке во втором возке ведро, слышался негромкий храп спящих, которые будут дежурить ночью. Зигурд ехал, блаженствуя. Он любил такие длительные путешествия, в которых все было удобно, улажено и уложено, посчитано и договорено. Любил ехать, разглядывая окрестности. Не поддались всеобщей расслабленности только наемники, за что им и платили. Они ехали по бокам каравана, справа и слева по двое, впереди ехал их предводитель Малик Бургаш, сзади конвоировали два всадника. Спешить не было особой необходимости, и Зигурд приказал остановиться на ночлег в удобной лощине с протекающим неподалеку ручьем, как только первое светило коснулось своим пылающим краем горизонта, и свет стал меркнуть, обещая вечернюю прохладу.
Разбили лагерь, поставив удобные передвижные шатры, кучера распрягли лошадей, пустили их на выпас, повозки с грузом поставили в центре лагеря. Потянуло дымком - это кашевары запалили костры, готовя ужин. Наемники, спешившись, лошадей не распрягали, опасаясь нападения. Малик, подъехав к купцу, осведомился, когда будет продолжен путь и, узнав, что это случится вскоре после рассвета, отбыл к своим ребятам, чтобы распределить ночное дежурство. Вскоре после заката шум начал затихать. По периметру лагеря осталось гореть 4 костра, возле которых несли свою вахту наемники. Малик, чтобы не дать возникнуть малейшему ропоту, оставил себе самые тяжелые предрассветные часы, когда сонному мозгу чудится всякая дичь и чушь, пугающая до заикания. Назначил дежурных и отправился на боковую. Ночь текла мимо бесшумно, окрестности жили своей обыденной темной жизнью.
Караульные безмолвно несли свою вахту, возле каждого лежало оружие, у кого какое было. Во мраке были видны тлевшие огоньки курительных трубок. Среди ночи завопила какая-то птица, всполошив спящих и охраняющих их сон. Завопила страшно, так похоже на человеческий крик, который также внезапно стих, словно задушенный рукой палача. Постовые вскочили и ринулись выяснять причину переполоха, потом все снова стихло - те, кому было положено спать, вернулись к своим подушкам, а те, кому следовало бодрствовать, пошли к кострам.
Ближе к рассвету стало прохладно, и воздух попрозрачнел, начал светлеть, потревоженный невидимыми пока солнцами. Вскоре показались робкие лучи первого солнца, позолотившие вершины окружающих лагерь деревьев. Люди начали просыпаться. Лагерь забурлил. Не торопясь, сытно позавтракали, снялись и тронулись в путь, когда уже припекать начало. Наемники заняли свои привычные места, и путешествие продолжилось. За этой ночью следовало множество других, почти неотличимых друг от друга. Однажды напала какая-то оголтелая банда голодных юнцов, которые попытались захватить повозку, нагруженную съестными припасами. Наемники без труда отбили жалкую атаку, показав, что деньги, плаченные им, отрабатываются честно. Сам неробкого десятка, Говарди только начал вскипать праведным гневом, осознав, что его пытаются ограбить, вопреки всем законам Прима и Кодексу Торга. Как уже все было закончено - главаря и его прихвостней скрутили, и приволокли на суд к купцу. В дороге купец без весовщиков мог решить, что делать с покусившимися на его добро. Добыть провизию в этом заброшенном краю было трудно, городов и селений встречалось мало. Главарь, в рванье, худой, как щепка, и сейчас еще трепыхался, несмотря на то, что находился в крепких объятиях охранника. Зигурд, у которого глаза начала застилать та самая, знакомая багрово-черная пелена, положил свою крупную, заросшую черными волосами ладонь на всклокоченные, давно немытые космы главаря, рывком поднял голову так, чтобы видеть глаза пленника. Смуглое лицо, испещренное шрамами, было перечеркнуто черной лентой в районе глаз. Малик повязку сорвал и отшатнулся от неожиданности. У главаря были вырваны безжалостной рукой палача глаза - исключительная мера. Если не хватало самой малости для отрезания ушей, у осужденного страдали тогда глаза. Посмертно такого слепца Семерка могла простить и допустить на небесные поля. Гнев Говарди утих, словно залитые водой угли. Приказал накормить пойманных бандитов, слишком уж оборванных, слишком голодных для того, что бы представлять какую-нибудь для них более или менее серьезную опасность. И отпустить с миром. Малик было попытался возразить, но вовремя опомнился - хозяин платит, хозяин и прав. У главаря банды от такого решения судорожно дернулся кадык, словно пытался проглотить что-то. А потом он прошептал:
- Не езжай дальше, купец. Заклинаю Семеркой, не нужно тебе. Домой поворачивай, забудь о торговле. Ты ко мне с добром и я тем же отвечаю. Плохое в этих местах твориться начало. Люди говорят, что везде - возле Буровников, возле Ущелья Водопадов, на Речном перекрестке зверье появляется невиданное, путники пропадают. Астрономы тревожатся - звезды пляшут, время сдвигается, как попало.
Да ты слышал, наверное. Если им не веришь, мне поверь - я слеп, но не глух и не глуп. Отступись, домой отправляйся.
Зигурд усмехнулся, много таких предсказаний он за свою жизнь слышал, да не сбывались они. Только на свое чутье, на свою удачу он всегда надеялся. Сейчас никакой червяк сомнения не грыз, нигде ничего не свербело. Поэтому отмахнулся от бродяги, как от назойливой мухи. Вскоре тронулись далее.
И снова потянулись будни путешествия, почти не отличимые друг от друга.
Сменяли друг друга леса, луга, степи и началась пустыня. Злополучная пустыня Крогли оказалась не такой страшной, как ее описывали страдальцы, чудом выжившие в этих песках. Караван лишь раз попал в пыльную бурю, которая бушевала недолго и стихла к закату. Ночевали среди песков. Опускавшиеся за край бесконечного песка светила раскрасили небо красно-золотыми полосами, бросая на пустыню кровавый отблеск. Дни проходили за днями, ночь сменялись утром, и цель была уже совсем близка. Вскоре на рассвете увидели отблеск главного камня Часовой башни, повеял едва уловимый запах воды, который могут почувствовать только те, кто долгое время обходился минимумом воды и привык себя ограничивать. Через два дня пути появилась хранящая город Башня, на вершине которой темнел неясный силуэт - вероятнее всего, астроном, прильнувший к своему телескопу. Город даже на расстоянии производил впечатление заброшенности.
Впрочем, купца и его спутников не страшили лишние глаза и уши, которые могли повстречаться в этом городе, даже будь Турск таким, как и прежде. А один астроном - тем более, опасности особой не представляет. Все мечтали только о воде - вдоволь напиться, помыться. Где-то на окраине города должно быть озеро Мэйри, которое славилось на весь Мир своей кристально-чистой водой. Да и в заброшенных домах должны были сохраниться все системы водообеспечения. Города Мира построены на века, и даже в покинутых жителями домах все продолжало работать.
Городские ворота были прикрыты, но не заперты. Малик с двумя своими подручными проскользнул в приоткрытые двери, чтобы проверить, насколько безопасен этот с виду заброшенный город. Вскоре они вернулись, доложили, что все тихо, город безлюден. На вершине Часовой башни дежурит астроном. Открыли ворота, и весь караван въехал в полузаброшенный - один-то житель там точно был - город Турск. Добравшись до центральной площади, Зигурд велел разбить лагерь, объявил дневку и ночевку здесь. Сам с Маликом поспешил к Часовой башне, увидеться с одиноким астрономом, узнать, что нынче звезды сулят.