Говарди поспешил к себе домой. На первом этаже размещалась лавка, в подвале - склад, на втором этаже проживал он. Весь день толклись люди в доме купца, и лишь ночью бывало иногда одиноко. Купец был еще неженат, служа приманкой для свах, ищущих выгодную партию для местных невест. И все было ладно и хорошо. И ничего не замутняло более сознания, не плыла, покачиваясь, багрово-черная мгла перед глазами, заставляя бить и топтать, ломая, дробя и растирая. Сейчас можно было сложить заработанное в сундучок, закрыть двери и подняться к себе. А наутро все произошедшее показалось таким далеким, то ли прочитанным где-то, то ли услышанным - в общем, чем-то неважным. Жизнь потекла своим чередом. Сделка сменялась сделкой, как сезон - сезоном. Прибыль росла, дела расширялись. Зигурд подумывал об отправке каравана с товарами в приграничье - на Торговище, где проходила всемирная ярмарка, куда съезжались купцы со всей Зории. При хорошем раскладе, там можно было продать все подчистую. Самые смелые и богатые купцы отваживались доставить свой караван в Торговище. Короткая дорога через Блангорру ежегодно разрушалась почвотрясениями, после которых появлялись глубокие ущелья и овраги. Дорога в объезд проходила через безжалостные пески пустыни Крогли, кишащие бандами.
Зигурд снова начал подумывать выставить свою кандидатуру в кастыри. Но решил пока ограничиться караваном, а по возвращению уже либо задуматься женитьбе или о продвижении к власти. Собрать все нужные товары для Торговища было делом не одного даже месяца. Прошел теплый сезон, отгрохотали положенное время грозы и пролили весь свой запас дожди, потом яростные ветры выдули избыток влаги из плодородных земель Мира, наступил вновь теплый сезон.
Благостная смена сезонов побудила упавшие семена раскрыться и заполнить цветами Зорию, благоухающими так, что многочисленные бабочки терялись от подобного изобилия. Караван был готов к отправке, ждать приходилось только доставки красных одеял, которые так ценятся на всей Зории. Одеяла такого качества изготовляются домохозяйками деревни Прогаль вручную из пряжи горных козлов, водившихся только возле Ущелья Водопадов. Одеяла и по меркам Мира стоили немало. Собранную шерсть выстилали на краю Ущелья и оставляли на ночь под туманами. Туманы в тех местах были особенно едкими, пахли серой и выбеливали за ночь любую оставленную на улице вещь. Утром шерсть собирали, отправляли в чаны с приготовленной смесью из сока алкровов и местных лиан. Алкровы собирать надо осторожно, потому как поврежденный цветок начинал источать красную жидкость до той поры, пока все лепестки не обесцвечивались и не высыхали, сморщившись, при этом издавали такой премерзкий запах - давно умершего и медленно разлагающегося животного. А вот если целенькие - так они бодрячком долго могли без воды стоять. В смеси с соком ущельских лиан не издавали никакой вони, а просто окрашивали любую материю в ослепительно алый, исключительно стойкий цвет. Одеяла получались легкими, очень теплыми, не линяли, даже при стирке. Их передавали по наследству, матери из Прогали дарили своим дочерям в качестве приданного. Деревенька эта славилась своими одеялами и вином из винограда, собранного на местных виноградниках. Одеялами торговать было очень выгодно - весят мало, места занимают с коробочку и спрос на них везде - особенно среди кочевников из Диких земель.
Вот, наконец, наступил долгожданный день, когда и одеяла, и вина прибыли на склад Говарди. Прибывшие курьеры сообщили печальную новость, что дорога, ведущая к Торговищу через столицу, вконец разрушена, и надо ехать кружным путем. На северо-запад вместо запада. Нужно было выступать, дальнейшее промедление грозило опозданием к началу ярмарки, а это могло привести к тому, что потенциальные покупатели уже все растратят. Зигурд решил, из двух зол надо бы выбрать меньшее. Утром упакованный в удобные тюки груз занял свое место, и караван отправился в путь. Зигурд восседал на козлах вместе с кучером в головной подводе. Выглядел купец и его подручные более чем живописно - ожидался сезон ветров, который на пограничных почвах, был довольно суров. Холод и постоянно перемещающийся песок пустыни Крогли могли устрашить любого путника, но не купцов, которые путешествовали, невзирая на сезоны. Купцы же, укутавшись в теплые пончо, изготовленные из той же шерсти, что и ущельские одеяла, обматывали лицо клетчатым платком, облегчающим дыхание во время пыльных и песчаных бурь. На глаза напяливали очки, плотно прилегающие к коже, чтобы видеть во время любых природных катаклизмов, волосы прятали под кожаные косынки, на которые одевалась широкополая шляпа. Цвета подбирались неброские, чтобы не привлекать бандитов, которые нередки в пустынных краях. Встреча с ними никому не сулила ничего хорошего. После таких свиданий на раскаленном песке оставались лишь бездыханные трупы, которые со временем превращались в выбеленные песком и ветром кости, предостерегающие неразумных путников, пытающихся в одиночку или малыми группами добираться до границ Мира.
Периодически весовщики отлавливали банды и устраивали показательные казни, но природа человеческая падка до легкой наживы, а романтика бродячей, свободной от условностей жизни в городах часто привлекала беспутную свободнокровую молодежь, и поэтому искоренить совсем пустынные банды не удавалось.
Едва только забрезжил рассвет, и городские ворота открылись, караван Говарди тронулся. По бокам каравана, на отличнейших скакунах гарцевали наемники - свободнокровые граждане Мира, подрядившиеся охранять купца и его имущество. У свободнорожденных наемников был свой кодекс чести - они никогда не предавали нанимателя - был ли то честный купец или песчаный бандит, если ударили по рукам и договорились об оплате. Зигурд, заплативший кругленькую сумму за свою безопасность и, уже не в первый раз нанимавший именно эту команду, надеялся на благополучное окончание своего путешествия. Путь предстоял неблизкий. Ясный, розово-ванильный рассвет предвещал жаркий день. Купцу и его подручным пришлось снять с себя часть жаркой амуниции, они не хотели изойти на воду в своих теплых одеждах. Дорога проходила через русло давно пересохшей реки по живописнейшим местам Мира - вблизи Юганска простирались на многие километры хвойные леса. Ехать среди могучих деревьев по древним дорогам было одно удовольствие. Прим III был знаменит тем, что с помощью всего Мира проложил дороги почти по всему государству. К любому городу вела тщательно расчищенная дорога. При помощи какой-то магии, а, скорее всего, при помощи талантливых каменщиков, дороги покрыли каменными плитами, в меру шершавыми.
Пожелтевшие иглы, устилавшие камни дороги, подсохли и с тихим шелестом ломались под тяжелыми колесами нагруженных повозок, навевая дремоту. Возница начал поклевывать носом, когда Зигурд окликнул его, забрал хлыст и отправил спать в обоз. Пересекли речушку Хилую. Хилая, обогнув лес, становилась непролазным болотом. После переправы через реку Щедрую следовало пересечь ту самую пустыню Крогли, которая пугала своими бурями и пустынными бандами.
Поговаривали, что именно сейчас зверствует там банда Горяна Меченого. Меченый раньше служил вышибалой в кабаке в каком-то маленьком городишке вблизи Ущелья Водопадов, тогда звали его просто Горяном. Как-то на спор, изрядно подкрепившись знаменитым ущельским вином, пошел после заката туда, куда ходить не следовало. Как доказательство он собирался принести склянку с водой из Великого Водопада. Вернулся незадолго до рассвета, с полной склянкой воды, но волосы побелели от ночного тумана и от увиденного. Никому и никогда не рассказывал, что с ним произошло в Ущелье, только вскоре был пойман весовщиками и уличен в убийстве странствующего монаха, направляющегося к Магистру, обвинялся также в краже переносимого монахом груза и в каннибализме - потому как трупа монаха не нашлось. Был подвергнут страшным пыткам, которые обезобразили его лицо, которое и прежде не было отмечено печатью красоты, доброты и любви к ближнему. Потом сбежал, поговаривали, что кто-то помог ему - от весовщиков просто так не уйдешь, до самой смерти будешь ходить и оглядываться. Через некоторое время всплыл уже как Горян Меченый в и без того печально знаменитой пустыне Крогли, где возглавил банду такого же отребья, собранного в самых темных закоулках ближайших городов. Весовщики несколько раз устраивали облавы, но пустыня велика и беспощадна. Она не разбирает кто перед ней, слуга Кодекса Веса и блюститель Закона Семерки или бандит, который за золотую монетку готов перерезать глотку любому. Погибло в песчаных бурях и от укусов всяких ядовитых гадов несколько заслуженных весовщиков, поймали несколько бандитов, которых вскоре и вздернули, а потом появились новые, более важные дела и про пустынные банды пока забыли. Поэтому Горян властвовал тут практически безнаказанно, до новой облавы.