Расправленная рубашка опускалась ниже пояса, но её рукава едва достигали локтей женщины, завязываясь на них, таким образом оставляя предплечья - и особые шрамы женщины, один символ - Мистры, другой, в виде головы единорога, символ Миликки - открытыми. Любопытство заставило Дзирта остановиться, так как он первый раз видел, как женщина публично обнажает руки, выставляя на показ эти шрамы.
Что-то было не так, подумал он, еще больше выходя из равновесия. Потребовалось много времени, прежде чем дроу наконец сообразил.
Рубашка, это же та самая рубашка, понял эльф - и затаил дыхание. Он не видел эту особенную одежду столетие. Она принадлежала гному по имени Джек, или Джекули, злобному маленькому обманщику, обученному иллитидами и заключившему союз с кланом Карук, группой мародеров-полуогров. Дзирт положил конец жизни Гнома Джека и взял робу - то есть эту рубашку - как свой трофей. Ни грязь, ни сажа, ни кровь не в состоянии испачкать этот сказочный, явно магический предмет одежды. По-видимому, течение времени тоже не слишком вредило ему.
Кэтти-бри была похоронена в этой рубашке много лет назад.
Под насыпью из камней в Митрил-Халле, вещь лежала, покрывая разлагающееся тело…
Осознание ударило Дзирта, пронзая его до самого сердца. Женщина была одета в ту рубашку, в которой некогда была похоронена.
Она ходила на свою могилу!
Он попытался окликнуть её, но с трудом сглотнул, не в силах подобрать слова. Вместо этого он бросился бежать, догоняя жену. Когда он схватил её за плечи, его руки дрожали, а ошарашенное выражение на лице выдавало все страхи и сомнения.
Кэтти-бри притянула его поближе. Её уверенность разрушилась, когда она нашла кого-то, кого можно обнять.
- Ты ходила туда, - прошептал ей Дзирт.
- Мне пришлось.
- Как ты… почему ты… Камни… - заикался Дзирт.
- Атрогейт помог мне, - объяснила Кэтти-бри.
- Я был здесь, - сказал Дзирт, отстраняя её на расстояние вытянутой руки. - Бренор был здесь. Мы бы сопроводили…
Кэтти-бри спокойно покачала головой, сразу отметая этот вариант.
- Я не хотела, чтобы ваши слезы смешались с моими, - пояснила она. - Атрогейт был спокоен. Он не знал Кэтти-бри, которая была, и едва ли знает новую Кэтти-бри. Он нашел наш поход на кладбище просто забавным. Даже достойным песни.
- Вероятно, это стало самой трудной частью путешествия, - беззаботно сказал Дзирт.
Но Кэтти-бри не запротестовала, хотя она сильно хотела. Она пыталась сказать "нет", но не нашла в себе сил выдавить хоть одно слово. Её глаза затуманились, заполняясь слезами.
Дзирт притянул её к себе, обнимая. Он не мог себе представить, каково это было - прийти к своей могиле, увидеть свой истлевший труп, даже взять погребенную вместе с ним рубашку!
Как она могла найти в себе силы и сделать это? Зачем она сделала это?
На этот раз уже Кэтти-бри разорвала объятия, отходя от Дзирта, тяжело всхлипывая, но вытирая навернувшиеся слезы и глубоко вдыхая, чтобы успокоиться.
- Почему? - спросил Дзирт.
- Чтобы все это стало реальным, - ответила она. - Чтобы сделать это большим, чем просто образ в голове.
- Почему рубашка?
- Потому что она принадлежит мне. Это часть Кэтти-бри, подаренная ей, мне, моим супругом. А еще она волшебная и довольно сильная. Умеет не только оставаться чистой от грязи и пятен.
- Что ты узнала?
- Я обучалась в Плющевом Поместье. Там я наткнулась на некоторые магические тексты, повествующие о таких робах… ну, конечно, для меня она блузка. Но для Гнома Джека - роба.
Как и кольцо, которое ты дал мне - она большее, чем кажется. Большая часть её магии - такая тонкая, особенно, когда её носит такая неопытная волшебница, которой я была до Магической Чумы. Но теперь я понимаю.
Дзирт с любопытством посмотрел на неё.
- Ты говоришь, что отправилась на могилу, чтобы достать руба… робу?
- Частично, - призналась женщина, однако, весьма не убедительно. Дзирту стало ясно, что главной целью открытия могилы стала попытка найти ощутимую реальность в сверхъестественных переживаниях, в тот момент обрушившихся на женщину.
- Это поможет нам в нашей борьбе, и я буду чувствовать себя виноватой перед Боевыми Топорами, если пропущу что-то полезное из-за своих эмоций! Нося это, я защищена от меча и заклинаний. Особенно от заклинаний. Эта рубашка делает мои заклинания более мощными - быть может эта блузка, Роба Архимага, поможет моему огненному шару упасть на гиганта до того, как гигант убьет моего мужа. Несомненно, это стоило того, чтобы заплатить. - Заплатить?
При этих словах Кэтти-бри поморщилась. Да, ей и правда пришлось заплатить свою цену, за посещение этой могилы и сказочную одежду Гнома Джека.
Её губы зашевелились, когда она попыталась что-то сказать, но Дзирт не позволил ей уйти снова, притянув её к себе и крепко обнимая. Это объятие положило конец спору, это объятие, он надеялся, поможет Кэтти-бри оставить пирамиду из камней, её могилу, за спиною раз и навсегда.
Король Эмерус Боевой Венец задержал дыхание от ледяного ветра, выйдя через секретную дверь на западном склоне гор Раувин, в тридцатый день месяца Хаммер года Мести Железного Дворфа. Низко наклонившись, он двинулся против бушующей метели. О, какая это была буря!
Она началась лишь пару часов назад, но снег уже доставал до колен монарха.
Он двигался вперед, выводя свою армию. Снег для них не был преградой. Отчаянные дворфы Фелбарра ждали такой метели, чтобы выбраться через новый прорытый ими туннель, через новую дверь, ведущую в Ледяную Долину.
Солнце еще не взошло, но дворфы знали, что даже когда оно подымется, тьма на небе не слишком-то рассеется. Однако, под тяжестью метели и сумраком волшебных облаков, они надеялись скрыться.
Армия держала путь на запад. Этот путь был выбран по одной важной причине: он вел к главному оркскому лагерю.
Шепотом отдавая приказы держаться своих отрядов, так как отставшие здесь будут, несомненно, потеряны и убиты яростью бури, большая часть гарнизона Фелбарра, исключая тех, кто остался обеспечивать безопасность нижних туннелей, пробивалась через выпавший и все еще падающий снег в своем решительном марше.
Только некоторое время спустя, отойдя не более, чем на сто ярдов от горного выхода, - хотя он уже не был виден дворфам - они увидели первые огни костров.
- Пусть рычание теперь доносится из ваших ртов, парни - хватит испускать его животами, говорю я вам! - обратился король Эмерус к своим товарищам, твердо продвигаясь между рядов. - Помните, что вы пережили в этих залах. Слишком много ртов и мало еды! Думайте об этом и становитесь сильнее, мои мальчики - и мои девочки! - добавил он игриво, проходя мимо Кулак и Фурии, сестер Феллхаммер, которые, как всегда, стремились в бой.
- Лучше умереть здесь, чем в залах, где мы сидим и ждем, - напомнил им Эмерус. - И лучше умереть в бою, чем в постели!
В конце фразы он повысил голос, и слова его эхом пронеслись по рядам воинов.
- А теперь, мальчики! - заорал Эмерус. - Сто шагов нужно пройти до наших врагов, и пусть они познают стальной удар Фелбарра!
И они пошли вперед, наступая, отбрасываемые назад воющим ветром. Каждый шаг был отчаянным рывком сквозь снег, который кружился вокруг, пойманный резким ветром.
И в этой буре, в этом вое, в этой тьме, на орков обрушился рев в разы сильнее и темнота в разы более глубокая и беспросветная, когда легионы Фелбарра ударила по их лагерю. Проносясь мимо часовых, закутавшихся в свои шкуры, часовых, которые едва заметили приближение армии в этой жуткой метели. Некоторым даже удалось прокричать предупреждение, но большинство успевало издать лишь удивленный визг, прежде чем дворфская стена сметала их прочь.
Топоры застучали по палаткам, мечи пронзали ткань, тяжелые ботинки топтали все, что двигалось. Орки и гоблины умирали десятками, сотнями, прежде чем против дворфов поднялась организованная защита, но даже тогда напор бородатого народа был слишком силен, а жажда крови слишком велика.
На востоке за горами Раувин, небо посветлело, встречая приближающийся рассвет, и Эмерус почувствовал надежду, оглядывая землю вокруг, пропитанную кровью, на снег, заваленный телами, в основном гоблинов.
Но очень быстро надежда короля превратилась в разочарование. Их великая победа стала их великим поражением. Они едва прошли внутрь этого огромного лагеря, и теперь перед ними стояли гоблинойды, сплотившие ряды, и ледяные гиганты, поднявшие свои валуны.
- Сражайтесь! - закричал Эмерус. Рваный Дайн и Парсон Глейв кричали рядом с ним, и все дворфы Фелбарра взревели, усилив наступление.
Только теперь это был бой, а не бойня, где щитовые отряды быстро распались на яростно дерущиеся группы.
Заботясь совсем не о своих союзниках-орках, гиганты свободно швыряли свои огромные валуны в ближнем бою. Они не могли видеть своих целей в такой дикой метели, разумеется - Король Эмерус едва мог отличить гоблина от орка, орка от дворфа, и не раз ему приходилось затаить дыхание, взмахивая своим могучим мечом и надеясь, что его удар придется не по союзнику.
Эта битва осталась в веках как Битва Середины Зимы, которая состоялась на поле в Ледяной Долине, менее чем в двух милях от того места, где пал король Бромм из Адбара, в разгар самой великой метели этого жестокого сезона. Три тысячи гоблинойдов, в основном орков, умерло в этот день в снегу, и множество гигантов упало рядом с ними.
Но не достаточно.