Лицо Саревана было уверенным, замкнутым, непоколебимым. Он положил руки на эту голову, представлявшую собой ужасное противоречие между красотой и разрушением. Воздух наполнился пением. Хирел задрожал. Он почти видел. Почти слышал. Почти знал. Сила, похожая на ветер и огонь, мощная как меч, призрачная как сон, ужасающая как молния, накапливалась, росла, концентрировалась. Обволакивала измученное тело, возвращая его к жизни, исцеляя, снова превращая в единое целое.
- Нет! - в отчаянии крикнула жрица. Но приманка уже была проглочена, ловушка захлопнулась. В вихре огня и ветра появился охотник, но его огонь был черным, а ветер нес зловоние тьмы.
Целительные чары смешались, дрогнули под ледяным порывом и рассыпались. Сареван вскочил, и Хирел увидел, как все его маски исчезли, стерлись в пылу неукротимой ярости. Он издал раскатистый рев и прыгнул, но теперь это был уже не человек, а огромный кот цвета ночи с огненными глазами.
Оказавшись лицом к лицу с обезумевшим миром, Хирел забыл о гордости. Он притаился в самом дальнем углу и замер.
Он даже хныкал и царапал стену, словно надеялся таким образом найти выход и убежать от этого кошмара.
Но стены темницы не позволяли отступить далеко, и совсем рядом с ним, казалось, не было ничего - и было все. Рядом с бесформенной массой, которая когда-то была женщиной, изогнулся кот. Этот кот, рыжеволосый северянин, вступил в бой с колдуном лорда Эбраза, превратившимся в жуткого волка с окровавленными челюстями.
Кошачьи клыки сомкнулись на горле волка. Зверь взвыл, пытаясь высвободиться. Кот заворчал: быть может, он пытался усилить хватку, быть может, его забавляло, что охотник и добыча поменялись местами. Волк отчаянно бил лапами по воздуху. Жестокие клыки терзали его тело. Кровь, кипя и бурля, струилась из ран словно горный поток.
Нанеся последний ужасный удар, кот поверг своего врага. Чародей был весь истерзан и окровавлен, и его кровь по-прежнему имела странный, колдовской вид. "Сила", - неизвестно каким образом догадался Хирел. Маг истекал своей магией у ног Саревана.
- Это, - произнес жрец, - заставит тебя выучить закон. Фокусник не имеет права бросать вызов мастеру. Теперь уходи, пожинай плоды своей глупости. Живи без силы и без магии и знай: линия Аварьяна не может прерваться от руки простого смертного.
Враг исчез. Сареван снова начал склоняться над телом жрицы.
Над ним пронесся ветер, полыхнув огнем. Это застигло его врасплох. Сареван покачнулся и упал. Мысли Хирела путались; он видел блестящую, словно только что отлитую из меди, косичку жреца, сверкнувшую огнем, когда тот рухнул на пол. Она соперничала по цвету с кровью, проступившей сквозь повязки.
Сареван перевернулся в воздухе, гибкий, податливый, по-кошачьи ловкий. Очертания его фигуры потеряли форму, а затем снова обрели ее. Силуэт человека сцепился в схватке с живой тенью. В бесформенной пустоте блестели глаза. Ужасные глаза, золотые, сверкающие и невыразимо печальные. "Я должна, - говорили они, как небо говорит о дожде. - Ты угрожаешь всем нам. Я не могу помиловать тебя".
- Помиловать. - Гнев Саревана сменился спокойствием. - Значит, ты считаешь, что оказала милость моей сестре по ожерелью? Ну так и раздели эту милость с ней. Раздели во всей полноте.
Они сошлись: темнота и мрак, плоть и тень. Хирела одолевало безумное и нелепое желание рассмеяться. Ведь эта тень была наделена голосом женщины и соблазнительными женскими формами; принц видел нежный овал ее лица, полноту груди, стройную гибкую талию. Они сплелись так крепко и яростно, что битва казалась скорее любовным объятием, нежели схваткой двух врагов. Хирел с восторженным возбуждением следил за ними. Его дыхание участилось. Эта тень была женщиной, истинной женщиной, невыразимо прекрасной и невыразимо печальной. Весь Асаниан воплотился в ее теле и в ее огромных скорбных глазах.
Сареван разрушил их. Хирел закричал. Он не смог бы пошевелиться, даже если бы в этом была необходимость. Он рыдал от ярости. Последние крупицы здравомыслия оставили его. И тем не менее его глаза видели все с великолепной и ужасающей четкостью.
Так же, как Сареван уничтожил волка, он поверг к своим ногам и госпожу империи. Но она оставалась в сознании. Когда его нога прижала ее к земле, она улыбнулась. Эта улыбка была прекрасной и в то же время вызывала ужас, ибо таила в себе радость победы.
- В этой битве, - сказала она, - победил ты, о раб обжигающего бога. Но войну выиграла я.
В последнем отчаянном порыве она схватилась за его ногу и сбросила ее с себя. Из ее ладоней вылетали молнии. Она звонко и язвительно рассмеялась. Этот смех мог бы свести с ума любого мужчину, если он был молод, горд и полон гневом своего бога. Этот смех ранил и жалил. И Сареван отпрянул, набираясь новых сил. Использовав молнию вместо меча, он бросился на свою мучительницу и нанес ей смертельный удар.
Глава 4
И вдруг наступила полная тишина. В руках Саревана ничего не было. Лицо его стало серым, а повязка на плече - алой от крови. Он тяжело опустился на колени и дотронулся до тела волшебницы. Она лежала целая и невредимая, как будто спала, но дыхание не волновало ее грудь. Сареван сел на корточки.
- Аварьян, - прошептал он. - О Аварьян. Хирел, только что вкусивший жара безумия, вновь обрел холодную и угрюмую рассудочность. Он стоял над жрецом и телом волшебницы. Жрица исчезла, словно она была всего лишь галлюцинацией.
Сареван поднял голову. Глаза его потускнели, и даже волосы перестали сиять, померкли, утратили свой блеск. Он отбросил непослушную прядь с лица. - Я убил ее, - спокойно сказал он. - Это я вижу, - ответил Хирел.
- Видишь? Ты способен видеть? - засмеялся Сареван. Слышать это было не слишком приятно. - Эта ловушка придумана, чтобы заставить меня убить ее. Заставить… меня… - Его голос сорвался как у подростка. Он вскочил на ноги, пошатнулся и тут же выпрямился. - Теперь быстрее. Пошли. - Куда?
Сареван снова покачнулся. Он напряженно огляделся по сторонам, словно ничего не видел, и с трудом выдохнул.
- Пошли, - процедил он сквозь зубы. - Пошли, черт тебя возьми.
Они пошли. Дверь перед ними словно расплавилась. Никто не заметил их, и они не увидели никого. Быть может, их путь пролегал в совершенно другом мире. Выйдя из подземелья, они миновали высокий дом, богато украшенный и, как подумалось Хирелу, уже когда-то виденный им, но даже насекомые не встречались у них на дороге. А когда распахнулись ворота, то перед ними оказался не Шон'ай, а зеленые просторы, солнечный свет и приветливое журчание воды.
Сареван споткнулся и упал на колени. Хирел рванулся к нему, но жрец оттолкнул его руки. Его голова моталась из стороны в сторону, широко раскрытые глаза были слепы.
- Все погибло, - сказал он. - Все пропало. - Он издал какой-то невнятный звук - то ли смех, то ли всхлип. - Я дал ей смерть, которую она так страстно призывала. А она… она сделала худшее - хуже не бывает. - Что… - начал Хирел.
Глаза Саревана закатились. Медленно и безвольно он опустился на траву.
Хирел спохватился слишком поздно, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы приподнять удивительно тяжелое тело. Теперь оно лежало у него на коленях, почти бездыханное, придавив его к земле. Хирел отчаянно пытался освободиться.
Внезапно он замер и приказал себе успокоиться и поразмыслить. Это была самая яростная из схваток, о которых он слышал, и самая великая из побед.
Хирел всмотрелся в лицо, лежащее у него на коленях. Оно было все таким же темным, надменным, с орлиным носом; на нем появились следы изнурительной борьбы, хотя жрец так и не приходил в сознание.
Даже в теплых солнечных лучах Хирела била дрожь. Этот человек осмелился воззвать к силе, которая не может и не должна существовать. Он летал без крыльев, он укрощал молнии, он уничтожил двух магов, бросивших ему вызов. Он нашел в зарослях асанианского принца и унизился до того, чтобы стать его стражем; он никогда не надевал на себя больше того, что нужно, совершенно не заботился о своем теле, ел, пил и спал, а иногда видел сны. Он потел, когда жгло солнце, и мерз в холодную ночь; он мылся, когда чувствовал в этом потребность, причем это случалось достаточно часто; он облегчался точно так же, как любой другой человек. И никаких волшебных золотых дождей.
Хирел до крови прикусил губу. Значит, маги все-таки существуют, и Сареван - один из них, а если это правда, то как насчет богов? А может быть, все это сон.
Но земля под Хирелом была надежной, холодной и влажноватой. В воздухе носились ароматы солнечного света и дикой природы. Вес, придавивший его колени, был значительным и совсем не иллюзорным.
Сареван. Сареван Ис'келион, рожденный в бурю, Са'ван ло'ндрос мог быть только тем, кем он и был. Саревадин ли Эндрос - так звучало его имя на высоком языке гилени, который Хирел выучил по требованию отца, и значило оно: принц Саревадин.
У Хирела имелось оправдание его идиотского поведения. Когда Высокий принц Асаниана появился на свет, все младенцы мужского пола, рожденные в этот день и в течение последующего цикла Великой Луны, были наречены его именем. В народе говорили, что это поможет обмануть демонов и получить божье благословение для всей империи. Некоторые из японских дикарей Солнцерожденного брали себе в жены женщин из Ста Царств, и многих из них вовсе не волновали такие тонкости, как полукровки, появляющиеся в результате на свет. И конечно, наследнику настоящего бога не пристало свободно бродить по большим дорогам с потрепанным заплечным мешком, в который без труда вмещается все его добро. Принц Саревадин, сын Солнцерожденного. Что за заложник! Что за ирония!