Юноша пригляделся к певице и отметил странный блеск в ее глазах. Он уже не впервые задумывался о том, не пробудился ли у Садьи определенный интерес к нему. Как-никак, по возрасту она была намного ближе к Эйдриану, чем к Де'Уннеро.
Эйдриан думал: как ему вести себя, если поведение певицы станет более откровенным? Эта мысль серьезно волновала юного воина. Он не отрицал и собственных чувств по отношению к этой женщине - от уважения к ее талантам до желания обладать ею. Однако он ни в коем случае не собирался злить Де'Уннеро, ибо считал, что бывший монах остается незаменимым для достижения его целей. Без его содействия путь к восхождению оказался бы для Эйдриана неизмеримо дольше и труднее. Без Де'Уннеро он едва ли разобрался бы во внутреннем устройстве армии, не говоря уже о сложных и крайне запутанных взаимоотношениях внутри абеликанской церкви.
- Мне на эти доспехи нужно еще месяца три, - сообщил Гарех, и его слова заставили юношу вынырнуть из потока противоречивых, но крайне приятных мыслей.
- А сколько они будут весить, когда ты закончишь работу? - спросила Садья.
- Порядком, - признался мастер. - Но я особым образом распределю их вес, и, смею вас уверить, наш юный воин не будет чувствовать особой тяжести.
- Не будет их чувствовать, потому что не станет надевать? - спросил Эйдриан.
- Магистр Де'Уннеро не шутки ради повелел, чтобы ты был как следует защищен, - отозвался Гарех. - Я снаряжал гвардейцев из Бригады Непобедимых. Их доспехи считаются лучшими, но и они поблекнут по сравнению с теми, которые я изготовлю для тебя. Учти, я всегда буду находиться рядом, в каждом твоем походе, и всегда смогу подогнать их как надо, не потеряв в прочности. Ни одни доспехи в мире не смогут сравниться с твоими!
Эйдриан не сомневался в его словах, и уверенность Гареха доставляла ему немалую радость. У Де'Уннеро был четкий принцип самого верного способа достижения власти: нанять лучших в своем деле и поручить им всю необходимую работу. Юный воин и сам поступал точно так же. Сейчас его занимало другое. Несомненно, Гарех являлся превосходным латником, иначе бы он не состоял в свое время на службе у короля и не снаряжал гвардейцев из Бригады Непобедимых. Однако Эйдриан собирался сделать эти доспехи еще более совершенными, а латник никак не мог понять его замысла.
- Если я дам тебе самоцветы, ты сумеешь вделать их в металл, не повредив самих камней? - спросил юноша.
- Хочешь выглядеть еще красивее? - усмехнулся мастер, считая, что парнем движет обыкновенное тщеславие.
Эйдриан взглянул на Садью и по вспыхнувшим глазам певицы понял, что та догадалась, зачем ему понадобились камни на доспехах. Еще бы ей не догадаться, если и в ее лютню был вделан магический самоцвет!
- Хочу, - коротко ответил он латнику.
- Они буду слишком выделяться, - возразил Гарех, так и не понимая истинных намерений юноши. - К тому же магистр Де'Уннеро требовал изготовить латы из лучшего металла, довести его до зеркального блеска и отделать золотом. Да ты просто ослепишь врагов сиянием своих доспехов, парень!
- Так ты сможешь это сделать или нет? - спокойно, но твердо спросил Эйдриан. - Я покажу тебе, в какие места их надо вставить.
Мастер заколебался. Он явно не привык, чтобы кто-то вмешивался в ход его работы. Посмотрев на Садью, он увидел, что женщина кивает головой, соглашаясь с требованием Эйдриана. Потом Гарех взглянул на небольшой мешок с драгоценными камнями - платой за его работу. Подобного богатства латник никогда не получал и даже не осмеливался думать, что его труд может стоить так дорого.
Эйдриан заметил эти взгляды и понял, что больше Гарех возражать не станет.
Олин отвел под мастерскую обширное помещение в подвалах Сент-Бондабриса. На следующий день после первой примерки доспехов Эйдриан вновь пришел к латнику. Так повторялось ежедневно в течение двух недель. Каждое утро юноша просыпался с надеждой, что вернется Де'Уннеро и поручит ему какое-нибудь более серьезное дело, которое избавит его от наскучивших уже примерок. Он не видел никакого смысла в бесконечных подгонках то тут, то там. Главное, чтобы латник вделал в нужные места магические самоцветы. Остальное Эйдриана не занимало. Но каждый раз, когда он пытался уклониться от посещения Гареха, Садья оказывалась настороже. Она отчитывала Эйдриана, как маленького, и постоянно твердила, что все это делается для его безопасности.
- Ты должен гордиться, что ради тебя мы идем на такие расходы и хлопоты, - неизменно повторяла она, на что юноша столь же неизменно пожимал плечами.
В самом конце второй недели его ежедневных свиданий с Гарехом рейнджера поджидало неожиданное развлечение. В мастерской латника появился аббат Олин. Его сопровождал какой-то человек; судя по курчавым волосам и смуглой коже, этот крепкий, мускулистый незнакомец был бехренцем. За спиной у него висел массивный меч с изогнутым лезвием; рукоятка меча не имела привычной крестовины.
- Наконец-то я нашел оружие, достойное короля, - объявил настоятель Сент-Бондабриса и кивнул незнакомцу.
Тот снял со спины меч и с почтением взял в обе руки, держа перед собой.
Эйдриан не спустился с подмостков, где Гарех занимался подгонкой доспехов, но стал внимательно разглядывать удивительное оружие. Тонкое лезвие меча ярко блестело.
Он перехватил взгляд Садьи, призывавший к спокойствию и терпению. Они оба понимали, что едва ли в мире найдется оружие, равное "Урагану".
- Этот меч выковал Рамус Судабайда, - торжественно провозгласил Олин, словно это имя что-то значило для Эйдриана.
- Он был лучшим оружейником во всем Бехрене, - пояснил старый аббат, и при этих словах Гарех Калловег насмешливо хмыкнул.
Могучий бехренец сверкнул на латника угрожающе прищуренными глазами.
- Бехренцы никогда не превосходили нас ни по оружию, ни по доспехам, - заявил Гарех.
- В его количестве, несомненно, - согласился Олин. - У них намного сложнее и с металлами, и с топливом для кузниц, да и лесов в Бехрене не такое изобилие, как у нас. Зато качество оружия! - продолжал старик, и глаза его восторженно заблестели. - Этот меч сделан старинным способом бехренских оружейников - навивкой металла. Не побоюсь сказать, что качеством их оружие тысячекратно превосходит наше.
Эйдриан повнимательнее пригляделся к мечу.
- Да! - торжествующе воскликнул Олин. - Лезвие этого меча навитое, а не цельное, и потому любой удар не тупит его, но делает еще острее!
Настоятель Сент-Бондабриса подал бехренцу знак, и тот подошел к Эйдриану.
- Возьми этот меч! - с пылом воскликнул старик. - Возьми и ощути, насколько он уравновешен, почувствуй его силу.
Юноша взял меч одной рукой и легко взмахнул им, затем ухватился за рукоятку обеими руками и выполнил сильный рубящий удар. Меч был и впрямь великолепным оружием с удивительно тонким лезвием. Но именно его изогнутая форма, которая не позволяла ему тупиться, подсказала Эйдриану, что бехренское оружие не подойдет даже в качестве временной замены его несравненного "Урагана". Меч предназначался для рубящих ударов, как и его более тяжелые собратья, изготавливаемые оружейниками Хонсе-Бира. Но стиль Эйдриана строился на стремительных выпадах и молниеносных колющих ударах. Для би'нелле дасада годилось только легкое оружие, которое эльфы изготавливали из сильвереля.
- Прекрасное оружие, - сказал юный рейнджер, возвращая меч бехренцу, у которого удивленно вытянулось лицо. - Рамус Судабайда действительно был искусным оружейником.
- Но меч твой! - настаивал Олин.
- Нет, я никогда не собирался обзаводиться подобным оружием, - возразил ему Эйдриан. - Для меня он не годится.
- Это оружие достойно короля! - старый аббат перешел на крик. - Любого короля, владыки самого могущественного королевства! Неужели ты отказываешься от него потому, что меч сделан в Бехрене?
Юноша чуть заметно улыбнулся и внимательно поглядел на Олина, которого буквально трясло от возмущения. Что ж, поведение старика вполне совпадало с тем, что Де'Уннеро рассказывал Эйдриану про настоятеля Сент-Бондабриса. Вот и наглядный пример, объясняющий, почему старого аббата не избрали отцом-настоятелем и почему в ордене Абеля опасались наделять его слишком большой властью. Сердцем Олин прикипел к соседнему государству. Он горячо, всей душой и сердцем поддерживал и одобрял все бехренское. Наверное, ему было бы невероятно лестно знать, что король Хонсе-Бира владеет бехренским мечом!
- Я отказываюсь от этого оружия, потому что оно не подходит для моей манеры вести бой, - спокойно пояснил Эйдриан. - При всей красоте и совершенстве такого оружия, в бою оно окажется для меня бесполезным. Я отказываюсь от него, ибо не хочу потакать вашим желаниям ценою собственной жизни.
Глаза аббата Олина расширись настолько, что казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит. Садья с шипением втянула воздух, давая юному рейнджеру понять, что он слегка перегибает палку.
- В мире нет воинов более великих, чем бехренские чежу-леи, - заявил настоятель Сент-Бондабриса.
- Которых обучали совсем не так, как меня, - пытался объяснить юноша.
- Тебе не помешало бы поучиться их манере сражаться! - упрямо произнес Олин и, взглянув на бехренца, громко хлопнул в ладоши.
Бехренец, держа меч вертикально перед собой, встал в боевую стойку. Движения, которые последовали за этим, сильно отличались от эльфийского танца с мечом, совершаемого Эйдрианом каждое утро. Однако бехренский стиль ведения боя также строился на мышечной памяти мускулов и позволял воину действовать почти не задумываясь. Бехренец наращивал темп движений, перемещаясь с быстротой молнии.