Смотритель внимательно следил за предводительницей эльфов, пытаясь уловить хоть какой-то намек на эти чувства. Кентавр уважал Дасслеронд и опасался ее, с таким же опасением он относился к почти любому живому существу, хотя маленькая эльфийка едва могла дотянуться ему до холки. Он знал: госпожа Дасслеронд способна быть щедрым и благодетельным другом, но она же может превратиться в смертельно опасного врага. Наблюдательный Смотритель давно заметил, что Дасслеронд никогда не относилась к Джилсепони с особой теплотой. Более того, предводительница эльфов пришла в ярость, узнав, что Элбрайн обучил Джилсепони би'нелле дасада - наиболее тайному и тщательно охраняемому боевому искусству тол'алфар.
И теперь эта женщина, владевшая танцем меча - единственным боевым преимуществом, позволявшим хрупким эльфам с легкостью побеждать более рослых и сильных людей, - заняла королевский трон. Кентавр хорошо понимал, какую лавину чувств такая новость вызвала в душе хозяйки Кер'алфара.
- Она столь же открыта сердцем, как и Элбрайн, - отозвался он. - И как его дядя Мазер, обучением которого ты когда-то занималась. Ты боишься ее, и я понимаю твой страх. Но повторяю: твои опасения напрасны. Ни у кого в мире нет такого сердца, как у моей Пони.
- Значит, это правда, - теперь уже утвердительно проговорила госпожа Дасслеронд. - Эта женщина стала королевой Хонсе-Бира, самого большого государства людей…
- Именно так, - ответил Смотритель, и лицо госпожи Дасслеронд помрачнело.
Наверное, подумал кентавр, она представила себе жуткую картину. Величественный строй гвардейцев Бригады Непобедимых, вооруженных прекрасными эльфийскими мечами, спускается в Эндур'Блоу Иннинес… Но для чего? По его мнению, у Пони не было оснований испытывать к эльфам никаких иных чувств, кроме искренней любви и уважения.
Откуда кентавру было знать о зловещей тайне Дасслеронд - Эйдриане? Об опасном и своевольном сыне Джилсепони?
- Уверяю тебя, он воспринял эту новость куда лучше, чем я ожидал, - виновато улыбаясь, сказал король Дануб, когда герцог Калас опрометью выбежал из комнаты, узнав о предложении магистра Бурэя.
Королеве оставалось лишь также ответить ему улыбкой и с сомнением покачать головой.
- А ты сама склонна занять такое положение в церкви? - спросил ее Дануб, искренне заинтересованный ее мнением.
Джилсепони хорошо понимала его чувства. Если бы король пожелал, он мог бы издать указ, запрещающий ей и вообще любому члену королевской семьи занимать официальные посты в абеликанском ордене.
- Меня не удивляет, почему церкви так необходим твой голос, - продолжал Дануб. - Разве мы не выдержали такую же битву за голос Джилсепони в Палмарисе?
- Битву, окончившуюся взаимным согласием, - напомнила ему королева, и Дануб снова засмеялся.
- Да, какие великие перемены в самом сердце церкви! - воскликнул он. - В Палмарисе епископ, а в Сент-Хонсе - королева!
Одного я понять не могу, и это-то как раз меня и настораживает. Чего хочет магистр Бурэй? - недоуменно продолжал король. - Насколько я изучил этого человека, он непременно должен получить от этого назначения какую-то выгоду. Здесь должно быть скрыто нечто, что простирается дальше добрых отношений между церковью и государством и даже дальше блага для народа.
- Ты совершенно прав - в этом истинная суть магистра Бурэя, - сказала Джилсепони.
Наверное, ей следовало переговорить об этом с Браумином и, возможно, прямо сейчас. Королева уже намеревалась это сделать, когда ей неожиданно стал ясен главный замысел, лежащий в основе хитроумной дипломатии Бурэя. То же состояние пережил несколько месяцев назад сам Браумин, когда однорукий магистр раскрыл ему свои планы.
- Он говорил, что у меня будет голос на Коллегии аббатов, - вспомнила Джилсепони.
- Коллегии аббатов? - удивился Дануб. - Они опять ее созвали?
- Пока еще нет, но это произойдет в самое ближайшее время, если слухи о том, что отец-настоятель Агронгерр слабеет с каждым днем, подтвердятся, - ответила королева. - Думаю, здесь-то и кроется истинный замысел Бурэя. Коллегия должна будет избрать нового отца-настоятеля, а он явно метит на этот пост. У него только один равный по силам соперник, и Бурэй знает, что король Дануб к этому человеку не благоволит.
- Настоятель Олин из Энтела, - закончил король, поняв намек. - Бурэй ожидает, что твой голос непременно прозвучит в поддержку его собственной кандидатуры.
Какое-то время они сидели молча, обдумывая то, что внезапно им открылось.
- Весь вопрос в том, хочу ли я поддержать на Коллегии аббатов кандидатуру Бурэя? - нарушила молчание Джилсепони. - И должна ли?
Собеседники вновь умолкли, и каждый из них размышлял, стоит ли им играть по правилам, навязанным церковью.
Прежде чем магистр Фио Бурэй, епископ Браумин и все прочие гости из Палмариса, Санта-Мир-Абель и Ван-гарда отбыли на север (это совпало с наступлением осени), Джилсепони Виндон, королева Урсальская, приняла на себя обязанности начальствующей сестры Сент-Хонса.
И монастырь, и двор были в одинаковой степени недовольны этим назначением.
- Роджер Биллингсбери, - шепнула То'эль Даллия госпоже Дасслеронд.
Спрятавшись в листве деревьев, окружавших Чейзвинд Мэнор, они наблюдали за возвращением Роджера и Дейнси.
- Он считается одним из самых близких друзей Джилсепони.
Дасслеронд кивнула. Слова То'эль лишний раз напомнили ей о необходимости хорошенько разобраться в той странной привязанности, какая возникает между сердцами людей. Чем еще можно было объяснить побуждение Элбрайна, которого она считала образцом рейнджера и одним из самых замечательных людей? Тем не менее все эти качества не помешали ему обучить Джилсепони искусству би'нелле дасада.
Госпожа Дасслеронд уже позаботилась о разветвленной сети соглядатаев, которым предстояло следить за каждым шагом новой королевы. Однако она опасалась, что в этом случае одних только глаз недостаточно. Ей необходимо найти способ воздействия на сердечные узы, связывающие Роджера и Джилсепони.
Затея выглядела достаточно опасной. Но ведь они, думала Дасслеронд, всего-навсего люди.
ГЛАВА 18
ЗНАКОМЫЕ ГОЛУБЫЕ ГЛАЗА
Эйдриан разыскал деревню Миклина, когда уже выпал первый снег. Селение оказалось заброшенным; оставшиеся в живых после кровавой резни охотники, как и говорил Микаэль, собрали пожитки и подались в другие места.
Снег безостановочно падал весь день и всю ночь. К утру юный рейнджер обнаружил, что белое пушистое покрывало достигает глубины трех футов. Он был здесь, в незнакомой местности, один, без каких-либо припасов, однако Эйдриана, прошедшего суровую школу эльфов и умевшего жить в полной гармонии с природой, это нисколько не пугало. Он провел в пустой деревне пару недель, пытаясь отыскать какие-либо следы тигра-оборотня и воссоздать картину трагедии прекратившей существование деревни Миклина. Никаких следов он так и не нашел и решил вернуться обратно в восточные края.
Юноша понимал, что в любое время может попасть в буран, но и эта возможность его не страшила. Он не стал пробираться в Фестертул тем же путем, а избрал другой, кружной, и потому более долгий.
Где-то через неделю ему попалось небольшое поселение, состоявшее всего из нескольких хижин и во многом напоминавшее заброшенную деревню Миклина. В общей хижине Эйдриан застал троих мужчин и женщину. Они обрадовались гостю, хотя ничего не слышали о Фестертуле, не говоря уже о рейнджере по имени Ночной Ястреб.
- И что же занесло защитника Фестертула в такую даль да еще зимой? - полюбопытствовала женщина.
- Я искал деревню Миклина, - ответил Эйдриан.
Лица всех четверых помрачнели, отчего в душе юного рейнджера снова вспыхнула надежда. Он рассказал о своих поисках, а также то, что слышал от Микаэля.
- Знаю такого, - сказал один из мужчин. - Мы с ним всегда играли в кости, когда сходились продавать меха.
Его голос понизился почти до шепота.
- Не знаю, свидимся ли еще, - вздохнув, добавил он.
- Ну и ударила же их судьба, - также испустив тяжкий вздох, произнесла женщина. - Всех разодрал проклятый зверь!
При этих словах ее передернуло.
- А что еще вам известно об этом звере? - привстав, спросил Эйдриан. - Я поклялся убить его.
- Ничего о нем не слыхала, пока он не напал на деревню Миклина, - ответила женщина, и двое мужчин дружно закивали.
- А я слышал про такого зверя в Палмарисе, - сообщил третий. - Давно это было, еще в годы чумы. Рассказывали, нынешняя королева Джилсепони вступила с ним в сражение прямо у ворот монастыря Сент-Прешес и с помощью магических сил прогнала прочь.
- За королеву Джилсепони! - подхватил один из мужчин, поднимая кружку с элем.
- Ну, так то было больше десяти лет назад, - протянула женщина. - Ты что ж, думаешь, это все тот же тигр? Получается, он и на деревню Миклина напал, и еще троих возле Туберова Ручья задрал насмерть?
- Как вы назвали деревню? Туберов Ручей? - переспросил Эйдриан, но местные жители, увлеченные новым поворотом разговора, не обратили на его слова внимания.
- Конечно тот же, - утверждал мужчина, упомянувший про сражение в Палмарисе. - А до этого он задрал тамошнего барона Бильдборо. В человечьем обличье этот зверь был епископом Маркало Де'Уннеро. Таких злодеев еще поискать! И Полуночника тоже он убил, обернувшись тигром.
Остальные заохали и печально закивали; юноша же сидел, затаив дыхание. "Было ли все это уже предначертано ему судьбой?" - спрашивал он себя. Что это: добрый знак судьбы или ее злая уловка? Но в любом случае рейнджер чувствовал, что перед ним замаячила возможность отомстить за гибель отца.