Стояло серое дождливое утро, знаменовавшее начало месяца калембра. С наступлением этого предпоследнего в году месяца герцог Брезерфорд напомнил королю, что вскоре "Речной Дворец" должен будет отправиться назад в Урcал.
- Разве у меня есть обязанности при дворе? - нахмурившись, спросила Джилсепони. - Мне бы не хотелось покидать Палмарис, едва став епископом. Могут ли люди доверять епископу, который, не успев толком приступить к своим обязанностям, вдруг исчезает?
Король откинулся на спинку стула и обвел глазами новые апартаменты Джилсепони. По возвращении из Кертинеллы Джилсепони обосновалась в Сент-Прешес, считая, что ее теперешнее звание требует одновременного присутствия в обоих местах, традиционно олицетворявших власть церкви и государства. Поскольку в Сент-Прешес она была единственной женщиной, Джилсепони решила на ночь возвращаться в Чейзвинд Мэнор, а днем вновь занимать свой кабинет в монастыре. Каждое утро она отправлялась в аббатство, решительно отказавшись от охраны и какого бы то ни было сопровождения.
Дануб знал, что она права. Жители Палмариса, несомненно, были бы только рады видеть Джилсепони своей королевой, но тогда город остался бы без правления. И в то же время король не хотел больше ждать. В течение ближайших двух дней ему предстояло отплыть в Урсал, и Дануб предвидел долгое путешествие в одиночестве и еще более долгую одинокую зиму.
- Двор здесь ни при чем, - признался он. - Я зову тебя в Урсал по иным причинам. Это касается меня.
- Равно как и меня личные причины вынуждают остаться здесь, - простодушно ответила Джилсепони.
Слишком уж простодушно, как показалось ему. Улыбка, спрятанная в уголках рта женщины, подсказывала, что королю не придется рассчитывать на легкую победу.
Дануб усмехнулся, потер ладонями лицо, потом резко опустил руки.
- Я не отдаю приказ, которого нельзя ослушаться, - сказал он, овладевая собой и глядя прямо в голубые глаза Джилсепони.
Лицо короля было серьезным.
- Разумеется, у епископа Палмариса есть обязанности перед горожанами, и ты права, когда напоминаешь мне об этом. Но сейчас я имею в виду совсем другое.
Он умолк, пытаясь справиться с охватившим его волнением. Каким уязвимым чувствовал себя Дануб в эту минуту! Он старался выдержать ее взгляд, но сделать это было не так-то просто, и король отвел глаза.
Джилсепони и на этот раз ошеломила его своей непредсказуемостью. Она сжала лицо Дануба в своих нежных, но сильных ладонях, заставив его взглянуть ей прямо в глаза.
Тот мысленно отругал себя: почему он позволяет себе столь глупое поведение? Ведь он - король! Человек, одно слово которого может решить вопрос жизни или смерти многих тысяч его подданных. Почему же сейчас он чувствует себя так неловко?
- Вы никогда не узнаете ответа, пока не спросите, - тихо произнесла Джилсепони.
- Выходи за меня замуж, - вдруг сказал король Дануб, совершенно забыв, что главный вопрос его жизни следовало облечь в надлежащую словесную форму.
- Ты станешь королевой Хонсе-Бира, - продолжал он. - Сколько блага ты сможешь принести людям…
Джилсепони поднесла палец к его губам, прекратив неуклюжие словоизлияния.
- Для женщины это не причина, чтобы выходить замуж, - сказала она. - Нельзя становиться королевой только из чувства долга.
Она невольно рассмеялась, видя, как Дануб откинулся на стуле, нервно потирая пальцами подбородок и нижнюю губу.
- Неужели вы желаете, чтобы я стала вашей женой лишь потому, что это позволило бы мне лучше служить людям? - без обиняков спросила она.
Король Дануб не ответил, поскольку не знал, надо ли отвечать. Он продолжал глядеть на Джилсепони, барабаня пальцами по подбородку.
- Или вы хотите, чтобы я вышла за вас, потому что вы добрый, великодушный и обаятельный человек? Человек, который очень мне нравится?
- Если ты хоть немного веришь мне, то сама знаешь ответ, - только и смог вымолвить Дануб.
Джилсепони обняла его за шею, притянула к себе и нежно поцеловала.
- Ваше предложение не явилось для меня неожиданностью, - призналась она. - И ответ мой продиктован не порывом и не минутным настроением, о котором потом я стала бы сожалеть. Я согласна прежде всего стать вашей женой, а уж потом королевой Хонсе-Бира.
Король Дануб порывисто обнял женщину и склонил голову ей на плечо. Ему совсем не хотелось, чтобы Джилсепони увидела, как глаза его увлажнились. Никогда еще он не испытывал такой радости. И никогда еще Дануб Брок Урсальский столь остро не осознавал своего положения. Всю жизнь он двигался от одной привилегии к другой, еще большей, окруженный людьми, не осмеливающимися ни в чем отказать ему. Сейчас же все было по-другому. Джилсепони отнюдь не являлась робкой, покорной женщиной, подчинявшейся велению долга, а не голосу сердца. Она вполне могла ответить на королевское предложение отказом. Зная, кем был для нее Элбрайн, Дануб был готов к этому. Король понимал: для Джилсепони ни он, ни любой другой мужчина не шли ни в какое сравнение с Элбрайном Виндоном, отважным Полуночником, человеком, дважды спасшим мир от неминуемой гибели. Недаром жители Палмариса и северных земель поклонялись этому героическому воину как богу.
Даже могущественный король Дануб не мог оспаривать у Элбрайна право на эту любовь, ибо он сам восхищался героем и чем больше узнавал о подвигах Полуночника в годы войны и смуты, тем большим уважением проникался к отважному воину.
- Я не оставлю Палмарис и его жителей, - сказала Джилсепони, отстраняясь от него. - Поэтому я не смогу отправиться в Урсал вместе с вами.
- Тогда весной, - не отступал Дануб. - Я начну приготовления к свадьбе. Уверяю тебя: такой свадьбы Хонсе-Бир еще не видывал!
Джилсепони улыбнулась и кивнула. Сейчас на ее лице отражалось все, о чем она думала.
- Мне будет в тягость каждый зимний день, - сказал Дануб, вновь крепко обнимая ее. - А когда наступит весна, я буду ежечасно ожидать появления твоего корабля!
Вернувшись в Чейзвинд Мэнор, Джилсепони заперлась у себя в покоях. Роджер и Дейнси звали ее сойти вниз, но она сообщила им о своем желании побыть в одиночестве.
Ей нужно было свыкнуться с неожиданным поворотом, произошедшим сегодня в ее жизни, и еще раз серьезно обдумать все, о чем они с Данубом говорили, Да, она поступила с ним благородно и великодушно. Да, конечно, она по-своему любила его. Но у Джилсепони до сих пор звучали в ушах слова короля: "Мне будет в тягость каждый зимний день". Могла ли она искренне признаться, что чувствует то же самое? Будет ли и ее тяготить грядущая зима, и, что важнее, покажется ли она ей длиннее только потому, что рядом нет Дануба?
Любовь, как и дом, имеет несколько этажей. Джилсепони вздохнула. Она не знала, где кончается один этаж и начинается другой. Достаточно ли она любила Дануба, чтобы быть его женой? Чтобы делить с ним ложе и соединяться в любовном блаженстве так, как сливалась с Элбрайном?
Она всецело - телом и душой - отдавалась Элбрайну, обнажая перед ним не только свою плоть, но и душу. Ему она могла рассказать обо всем; радостно, не колеблясь и не боясь показать свою незащищенность.
Сможет ли она быть такой же женой и королю Данубу?
И должна ли?
ГЛАВА 11
ВЛАДЕЮЩИЙ СИЛОЙ МЕЧА И МАГИИ
- Зато источник моей силы - в моем здоровье, в том, что я ежедневно исполняю танец меча, который укрепляет и тело, и разум, - упрямо заявил Эйдриан, сидя в темноте пещеры, находившейся под раскидистым вязом.
Сегодня он пришел к Оракулу рассерженным - госпожа Дасслеронд вновь отчитывала его за утренний тренировочный поединок. Поток ее недовольства изливался не иссякая, и все эльфы, разумеется, разделяли мнение своей предводительницы. По ее словам, Эйдриан допускал сплошные ошибки. При этом Тойена Мильвэ - его противника - она не упрекнула ни в чем.
- Потому что Тойен Мильвэ был совершенным, - презрительно и иронично усмехнулся мальчик, вспомнив, как эльф в совершенно бессознательном состоянии валялся на земле у его ног. - Вот так: я действовал ошибочно, а эльф, которого я отделал, был совершенным, - скривил губы Эйдриан, обращаясь к призрачной фигуре в зеркале.
Призрак в зеркале, естественно, ничего ему не ответил, и это успокаивающе подействовало на Эйдриана, заставив умолкнуть и углубиться в размышления о причинах своего негодования. Он вновь подумал, что его умелое владение мечом и магией самоцветов не является одним только результатом унаследованных способностей. Эльфы тол'алфар поделились с ним бесценными дарами. С какой бы запальчивостью и злостью он это ни отрицал, здесь, в пещере, перед Оракулом, оставшись наедине со своими мыслями и чувствами, он вынужден был признать очевидную истину.
- Я хотел бы испытать их дары в настоящих поединках, - произнес Эйдриан. За последние несколько недель упрямый мальчишка часто произносил эту фразу, сидя перед Оракулом. - Я хочу, как и Бринн Дариель, уйти в большой мир, где буду сам себе хозяином.