- Я скажу другим, чтобы тоже не зевали, - пообещал Джеллус.
Он широко растянул в улыбке рот, обнажив кривые желтые зубы, и заглянул в собственную кружку, сосредоточенно разглядывая синеватые пятна, которые оставляла на ее стенках смесь "болотного" вина и голубичного сока.
- Капелька за капелькой, - объяснил свою затею Микаэль. - Иначе он учует, и тогда нам несдобровать.
Оба охотника расхохотались. Джеллус проделал то же самое, что и его приятель: незаметно плеснул в кружку Бертрама вина. Потом он заботливо долил туда соку из бурдюка и пошел выбирать очередного "заговорщика".
С каждым разом количество подливаемого Бертраму Далю вина увеличивалось, но он так и не заметил подвоха. Обычно сдержанный и скрытный, их дровосек менялся буквально на глазах. Он смеялся все громче, говорил все более возбужденно. В какой-то момент он вскользь упомянул, что одно время был причастен к абеликанскому ордену и даже находился в знаменитом монастыре Санта-Мир-Абель!
Микаэль получал истинное удовольствие от своей уловки, считая ее совершенно безобидной шуткой.
- Так значит, ты был связан с церковью? - спросил у Бертрама Даля Джедид.
Удивленный голос охотника напомнил Маркало Де'Уннеро о необходимости следить за своей речью. Неужели он сболтнул о своей причастности к ордену Абеля?
- Да нет, с чего ты взял? - ответил бывший монах. Он лихорадочно пытался вспомнить, что именно мог сказать о церкви и как отвести от себя возможную опасность.
- Постой, да ведь ты только что говорил, что работал в Санта-Мир-Абель. Кажется, где-то на востоке есть такой монастырь, верно я говорю? - поддержал Джедида другой охотник.
Судя по его более грамотной речи, Де'Уннеро заключил, что этот человек поумнее и пообразованнее остальных и кое-что знает о монастыре.
- Ты даже сказал, что смотрел на залив со стены аббатства, а к стене, выходящей на море, простых работников вряд ли допускают, - продолжал настырный охотник, и опасения Де'Уннеро с каждым мигом усиливались. - А теперь отпираешься от своих же слов. Так что из сказанного тобой считать за правду?
Бывший монах попытался вспомнить каждое свое слово и отыскать какой-нибудь выход.
- Чего ты от него допытываешься? - поинтересовался у своего приятеля Джедид.
- Я жил какое-то время в тех местах и немного знаю о тамошних порядках.
Охотник посмотрел на явно растерянного Де'Уннеро и с усмешкой добавил:
- Ты ведь носил сутану, скажешь, нет?
- Недолго, - ответил бывший монах. - Совсем недолго. Я быстро понял, что у меня мало общего с нынешней абеликанской церковью.
- Нет, ты, должно быть, попал туда намного раньше, - не отставал живший в тех местах охотник. - Ты вступил в орден лет в двадцать. Верно?
Де'Уннеро слегка кивнул и потянулся к своей кружке, осушив ее одним глотком.
Горло обожгло. Он не сразу понял, что к чему, но потом глаза Де'Уннеро округлились от неожиданного открытия. Так вот, оказывается, почему он допустил такую непростительную ошибку.
- Я не люблю и не хочу вспоминать о том времени, - сказал бывший монах.
Он довольно неуклюже поклонился собравшимся в хижине и направился к двери; его шатало из стороны в сторону. Де'Уннеро надеялся, что на свежем воздухе ему станет легче. Сейчас ему больше всего хотелось исчезнуть, растворившись в темноте летней ночи.
Однако охотники еще не утолили свою жажду в который уже раз выслушать удивительную историю о том, как Бертрам спас их деревню. Они загородили ему путь и стали оттеснять обратно. Де'Уннеро ничего не оставалось, как плюхнуться на заботливо подставленный ему стул.
Он заметил, как рядом тут же появился Микаэль, который поставил кружку на ближайший стол, а затем пододвинул его к стулу.
Де'Уннеро тоскливо посмотрел на кружку, потом прямо в глаза Микаэлю, но чумазый охотник в ответ лишь ухмыльнулся.
Бывшего монаха снова стали забрасывать вопросами. Де'Уннеро едва их слышал, ибо его сейчас больше всего занимало происходящее у него внутри. Положение, в котором он оказался, было для него непривычным и неприятным. Сам того не желая, он расслабился всем телом. Перед глазами плавал туман. К происходящему вокруг он относился с непривычным легкомыслием. Умом бывший монах понимал, что можно, а чего нельзя говорить, но почему-то вновь начал с излишней откровенностью отвечать на вопросы. Более того, он даже не сразу сообразил, что его втянули в разговор!
- А я хочу еще послушать про Санта-Мир-Абель, - решительно заявил Джедид, проталкиваясь сквозь кольцо охотников, окруживших Де'Уннеро. Причем на ногах он к этому времени держался уже плохо и по этой причине почти плюхнулся к деревенскому дровосеку на колени.
Де'Уннеро почувствовал, как внутри у него пробуждается тигр, и напряг всю свою волю, чтобы подавить звериный рык, рвущийся из горла. По мере того как слабела человеческая природа бывшего монаха, тигр-оборотень, наоборот, набирал силу.
Но пока Де'Уннеро еще мог подавить зверя. Только бы эти глупцы не лезли к нему вплотную и перестали бы донимать его своими идиотскими вопросами…
- Как-нибудь я тоже отправлюсь в этот самый Санта-Мир… истинно говорю! - продолжал бубнить Джедид.
С каждым словом, произносимым заплетающимся языком, и с каждой попыткой удержать непослушное равновесие его рука с кружкой вздрагивала, расплескивая содержимое на штаны Де'Уннеро.
Бывший монах прикрыл глаза. Главное - удержать зверя, не дать ему вырваться…
Ему в руки сунули кружку, сопроводив это действие нестройным громогласным хором:
- А ну давай, а ну еще!
Де'Уннеро, пытаясь воспротивиться, сумел выплеснуть половину налитого вина себе на колени. Он вскочил - и вдруг отчетливо ощутил в себе натиск рвущегося наружу зверя. Тогда бывший монах вновь опустился на стул и сосредоточил остатки сил на внутренней борьбе, поэтому даже не заметил, как кто-то наклонил кружку, все еще зажатую в его пальцах, и влил-таки выпивку ему в рот.
Он инстинктивно глотнул и почувствовал жжение в горле. Подвыпившие охотники настолько обнаглели, что уже не пытались делать вид, будто наливают ему голубичный сок.
Де'Уннеро не мог даже обругать их; все его внимание было поглощено внутренней борьбой. Он смутно ощущал, как ему поднесли ко рту новую порцию, потом еще одну.
Тогда бывший монах вскочил со стула, отшвырнув кружку, и поплелся к двери, требуя и умоляя, чтобы от него наконец отвязались.
На этот раз никто не пытался его удержать. Де'Уннеро кое-как добрался до двери и с размаху врезался в стену. Опершись об нее, он ухитрился повернуться, оставшись на ногах. Закрыв глаза, бывший монах старался дышать как можно глубже, с каждым вдохом загоняя тигра внутрь и заставляя себя успокоиться.
Похоже, он все-таки одолел зверя. Только бы они дали ему спокойно постоять здесь и больше не лезли с разговорами и выпивкой…
Этого будет достаточно. Нужно просто успокоиться.
Глаза Де'Уннеро оставались закрытыми, а все мысли были направлены на восстановление внутреннего равновесия. Поэтому он не заметил, как рядом с ним очутился грузный Миклин. Предводитель деревни был уже заметно пьян.
- Нет, ты все-таки скажи, как ты это обделал? - спросил рослый охотник, сильно ткнув Де'Уннеро в плечо.
Сморщившись больше от разброда в мыслях, нежели от грубого тычка, бывший монах открыл глаза и вопросительно поглядел на деревенского главаря и тех, кто стоял за его спиной, ухмыляясь во весь рот.
- У вас что, язык отсох, господин Бертрам Даль? - не унимался Миклин, снова обрушив свою ручищу на плечо Де'Уннеро. - Ты же такой щуплый, и вдруг уложил четверых разбойников. А может, у тебя дружки завелись, о которых мы знать не знаем?
И предводитель охотников в третий раз ткнул его в плечо. Де'Уннеро внезапно сообразил, что этот глупец лупит прямо по тигру!
Вот он, тут как тут, опасный и кровожадный зверь. Кулак Миклина послужил ему маяком, манящим за пределы разума Маркало Де'Уннеро, ослабленного выпитым.
- И когда это ты успел стать таким непобедимым бойцом? - спросил Миклин, приблизив свое лицо почти вплотную к Де'Уннеро; слова вылетали из его рта вместе с брызгами слюны. - А не хочешь ли ты показать нам свое умение? Это ж надо - уложить троих вооруженных молодцов!
Он обернулся к нескольким ближайшим зрителям и пьяно ухмыльнулся.
- Видать, он этому научился, пока колол дрова!
Раздался взрыв хохота. Предвкушая потешное зрелище, к ним, покачиваясь на нетвердых ногах, стали подходить и остальные охотники. Те же, кто видел все с самого начала, понимающе улыбались.
Идиоты, подумал Де'Уннеро. Если бы они знали, куда на самом деле бил Миклин своим увесистым кулаком! Да и может ли тот, кто никогда не видел тигра-оборотня, понять, что такое мощь и ярость выпущенного на волю зверя?
Бывший монах отошел от стены и решительно выпрямился.
- Каких-то трое жалких разбойников! - прямо-таки взвыл от смеха предводитель деревни.
Повернувшись, он с силой толкнул Де'Уннеро обратно к стене.
- Четверо, - спокойно поправил его тот. - Не забывай, что одного я прикончил на дороге. Заодно я убил и его лошадь.
- Ну и дурак! - зарокотал Миклин.
Де'Уннеро понимал причину его злости. С самого основания этой деревушки Миклин являлся ее единственным и непререкаемым вожаком, предводителем, не имевшим соперников. Пожалуй, он бы меньше злился, если бы Де'Уннеро сказал что-то против него или проявил неповиновение. И ведь не придерешься: этот дровосек совершил мужественный и благородный поступок. Однако Миклин сразу почуял угрозу своей беспредельной власти.