Могила Элбрайна. Его последнее пристанище на земле, где лежит его безжизненное холодное тело, а она в это время развлекается скачками по полям в обществе другого мужчины…
- Пожалуйста, прости меня, - посуровев лицом, произнес Дануб. - Поверь, я не хотел…
Джилсепони мягко улыбнулась и жестом попросила его не продолжать. В конце концов, король не повинен в нахлынувших на нее воспоминаниях. Если во время скачки он отнесся к ней как к равной, не стоит и здесь делать ей скидок на женскую слабость.
- Вы тут ни при чем, - спокойно ответила она. - Мне действительно пора перестать пестовать свое горе и начать радоваться жизни так, как я радовалась ей, когда был жив Элбрайн.
Она изо всех сил старалась, чтобы эти слова соответствовали ее внутреннему состоянию.
- Он был прекрасным человеком, - искренне сказал Дануб.
- Я любила его всем сердцем и душой, - ответила Джилсепони, глядя королю прямо в глаза. - Не знаю, смогу ли я когда-нибудь полюбить кого-то другого так же горячо, - призналась она. - Вы готовы принять жестокую правду этих слов?
Король, не ожидавший от собеседницы подобной прямоты, опешил. Но вскоре его лицо разгладилось и на нем появилось удовлетворенное выражение.
- Своими искренними словами ты оказываешь мне большую честь, - произнес он. - Я вполне понимаю твое состояние; ведь я тоже испытывал в свое время настоящую любовь. Я хотел бы рассказать тебе про королеву Вивиану. Возможно, нынешним же вечером.
Эти слова он произнес непринужденным тоном, однако взгляд Джилсепони оставался серьезным.
- Вы так и не ответили на мой вопрос, - сказала она.
Король Дануб глубоко вздохнул, пытаясь скрыть свою растерянность.
- Вот ты скачешь на Грейстоуне, - произнес он. - Станешь ли ты отрицать, что между тобой и лошадью возникли особые узы?
Баронесса наклонила голову, глядя на белую с золотистым отливом гриву Грейстоуна.
- А встречала ли ты коня, величественнее и прекраснее, чем Дар? - спросил король.
Джилсепони взглянула на него с удивлением.
- Тем не менее ведь тебе нравится ездить на Грейстоуне, - продолжал Дануб.
Баронесса улыбнулась, и от ее улыбки сердце короля радостно забилось.
- Моя лошадка, конечно, уступает Грейстоуну, - неожиданно заметил он, тронув поводья. - Но, боюсь, твой жеребец слишком стар, чтобы выдержать еще одну бешеную скачку!
С этими словами Дануб пришпорил коня и понесся по направлению к Чейзвинд Мэнор.
- В этот раз тебе меня не обогнать!
Джилсепони не могла спорить; Грейстоун и в самом деле тяжело дышал и поводил боками. Где ему угнаться за более молодым скакуном?
Можно и не гнаться, лукаво улыбнувшись, решила баронесса. Поле слегка заворачивало вправо, огибая небольшую рощу.
К этим-то деревьям она и направила Грейстоуна. И коню, и всаднице был хорошо известен этот путь. Правда, там приходилось перепрыгивать через поваленные деревья, зато дорога была намного короче той, что избрал Дануб.
Король был несказанно удивлен, когда, обогнув рощу с другой стороны, увидел впереди неспешно шествующего Грейстоуна и торжествующую Джилсепони.
Дануб рассмеялся. У него все замирало внутри при виде этой прекрасной женщины с густыми светлыми волосами, сверкающими на солнце. Король не лгал, говоря, что они оба испытывают одинаковые чувства по отношению к своим ушедшим любимым. И тем не менее все-таки было одно существенное различие, о котором он не собирался говорить вслух. Да, Дануб Брок Урсальский любил Вивиану - женщину, которую он сделал своей королевой. Но тогда он был совсем молодым человеком; к тому же он относился к супруге совсем не так, как сейчас к Джилсепони. Все, что было связано с баронессой - ее красота, изящные движения, мужество, ум, слова и даже мысли, - отзывалось в его сердце, заставляя чувствовать себя юношей, трепещущим от любви. Ему хотелось стремительно нестись на лошади по залитым солнцем пригоркам или плыть в неведомую даль. Джилсепони вторгалась в его мысли и сны. Вивиану он любил совсем не так, не с такой всепоглощающей и безнадежной страстью. Но сможет ли он удовлетвориться тем, что недавно услышал от баронессы, с ее искренними до жестокости словами? Смирится ли он с тем, что она никогда не будет любить его так, как любила Элбрайна? Достаточно ли ему будет лишь части той любви?
Мне придется согласиться, признался себе Дануб. Глядя на Джилсепони Виндон - женщину, завладевшую его сердцем и душой, - король знал, что у него нет иного выбора.
Смотря на нее, слушая каждое ее слово, Дануб сознавал: даже часть ее чувств к нему и то была бы больше того, чего он заслуживал.
- До сих пор она отказывала королю, - заметил Фио Бурэй, когда они с настоятелем Браумином Хердом уселись на верхней площадке высокой сторожевой башни аббатства Сент-Прешес.
Магистра Виссенти Бурэй отослал с каким-то поручением, скорее всего наскоро выдуманным, чтобы остаться наедине с Браумином.
- Отказывала, потому что знала настоящее чувство, - ответил тот. Херду не слишком нравились попытки его собеседника осудить Джилсепони. - Она всем сердцем любила Элбрайна. Боюсь, едва ли чье-то чувство может хоть в малой степени сравниться с его любовью.
Настоятель Сент-Прешес догадывался, какой ответ он услышит от однорукого магистра, и не ошибся.
- Дануб - король Хонсе-Бира, самый могущественный человек в землях Короны.
- Даже он меркнет в сравнении с Полуночником, - заметил Браумин. - Даже отец-настоятель абеликанского ордена…
- Думайте, что говорите, - резко перебил его Фио Бурэй, однако быстро совладал с собой, и черты его сурового лица несколько смягчились. - Брат мой, я восхищаюсь вашей любовью и уважением к этому человеку, но не следует впадать в святотатство. Вы едва ли прибавите славы павшему герою, вознося его столь высоко над прочими смертными. Его подвиги - еще не повод…
- Нет, повод, - теперь уже Херд перебил своего старшего собрата, изо всех сил пытаясь не показать закипавшего внутри раздражения. - Он совершил более великие деяния, чем любой человек, любой король и отец-на…
- Довольно! - воскликнул Фио Бурэй и рассмеялся. - Сдаюсь, мой дорогой аббат Браумин!
Его тон и дружеское обращение застали Браумина Херда врасплох, он никак не ожидал от магистра Бурэя столь необычного поворота их беседы.
- В таком случае, вы не можете обвинять Джилсепони, если ее сердце не принимает ухаживаний другого мужчины, пусть даже он и правит Хонсе-Биром.
Кивнув, Бурэй улыбнулся, после чего тяжело вздохнул.
- Вы правы, - печально согласился он, - однако для королевства будет лучше, если баронесса Джилсепони все же отыщет в своем сердце уголок для короля Дануба.
Настоятель Браумин с любопытством смотрел на магистра.
- Джилсепони поддерживает церковь Абеля, - пояснил Фио Бурэй. - А в нынешнее время процветания и спокойствия упрочение связей между церковью и государством может принести только благо.
Только бы не обнаружить перед гостем своих сомнений, думал Браумин Херд. Он знал Бурэя в течение многих лет. Несомненно, магистр, как и многие абеликанские братья, принял откровение завета Эвелина, изменившее ход жизни в лучшую сторону. Однако Бурэй так и остался своекорыстным человеком. Его честолюбие не исчезло, и он был полон решимости занять в свое время место отца-настоятеля абеликанского ордена. Куда он гнет? Неужели приезд Фио Бурэя в Палмарис и его похвальные отзывы о Джилсепони и об открывающейся для нее возможности стать королевой не более чем попытка склонить Браумина на свою сторону? Однорукий магистр, догадывался Херд, знал, что, когда настанет время выбирать нового отца-настоятеля, магистры Сент-Прешес - Кастинагис, Виссенти и Талюмус - поддержат выбор, сделанный самим Браумином.
- Возможно, весной, - произнес он после некоторого молчания, и непонятное замечание Херда вызвало недоуменный взгляд его собеседника.
- Я хотел сказать, возможно, весной будущего года Джилсепони сократит наконец расстояние, разделяющее ее и короля Дануба, - пояснил Браумин. - Она согласилась следующим летом отправиться в Урсал. Скорее всего, это будет первым шагом на ее пути к трону.
Магистр Бурэй откинулся на спинку стула и тщательно обдумал услышанное.
- Вы считаете, если король сделает ей предложение, баронесса Джилсепони его примет?
Браумин пожал плечами.
- Я не берусь утверждать, будто знаю, что у Джилсепони на сердце, - ответил он. - Могу лишь сказать, что она продолжает любить Элбрайна и после его смерти. Я искренне восхищаюсь терпением и упорством короля Дануба. Думаю, баронессу эти качества тоже привлекают. Быть может, она найдет в своем сердце место и для короля. А может, этого не случится.
- Похоже, вы не отдаете предпочтения ни одному из возможных решений баронессы, - подытожил Бурэй.
Настоятель Сент-Прешес только пожал плечами, ибо, откровенно говоря, так оно и было. Он с симпатией относился к королю Данубу и уважал его ненавязчивое и терпеливое ожидание ответа Джилсепони. Король позволял ей самой определять ход развития их отношений, хотя с легкостью мог бы проявить здесь собственную волю. Но Браумину, который и после смерти Элбрайна оставался безоговорочно верен дружбе с ним, в возможном сближении Джилсепони с Данубом иногда виделось предательство по отношению к своему покойному другу, и ему было трудно побороть это ощущение - пусть и не совсем справедливое.
Тонкие пальцы Фио Бурэя с безукоризненно ухоженными ногтями нервно пощипывали острый подбородок.
- Думаю, есть способ, посредством которого мы могли бы достичь желаемых перемен вне зависимости от того, какое решение примет баронесса, - наконец произнес он.