Тем же вечером к юноше пришел гость. Сначала его проводили к Лекаду, который по-прежнему наблюдал за здоровьем (как физическим, так и душевным) молодого мага и даже стал для него вроде наставника. Гостя Лекад узнал сразу. Этот рослый русоволосый парень с красивым, хотя и сумрачным лицом, давно уже буквально осаждал храм. Пытался пробиться к Лионетте. А теперь вдруг попросил о встрече с магом. Лекаду не очень понравился недобрый блеск серых глаз гостя, но отказать в просьбе он не мог - не по чину. Попросил посетителя подождать и отправился на поиски юноши. Пусть Лионель сам решает, хочет он встречаться со своим соперником или нет.
Лионель, отыскавшийся в палатах врачевания, неожиданно легко согласился.
- Мне кажется, он пришел с дурными намерениями, - предостерег его Лекад.
- Он ничего мне не сделает, - возразил Лионель.
- На твоем месте я бы не был так в этом уверен.
По губам юноши, обычно плотно сжатым, проскользнула грустная улыбка.
- Он меня боится и не посмеет причинить мне вред…
- Боится? - удивился Лекад.
Лионель вновь наклонился к больному, который лежал в забытье.
- Проводи его, пожалуйста, в мою спальню. Я приду через несколько минут.
Ивон сидел на краю лежанки. Ссутулился, опустил голову. Большие красивые руки сжал между коленями, стиснул их так, что побелели пальцы. Когда Лионель вошел и тихо встал в дверях, гость не сразу его заметил.
- Я слушаю тебя, Ивон, - проговорил юноша.
Ивон вскинул голову, покраснел, потом побледнел, и встал. Быстро выпрямился во весь рост, в первую секунду подавляя Лионеля своим физическим превосходством. Но неуютное ощущение, нечто вроде робости, быстро прошло.
- Меня не пускают к Лионетте, - отрывисто сказал Ивон. - Матушка Аманда говорит, что ее лицо… сильно… что она обезображена. Так это?
- Так.
- И она… знает? Видела?.. ей… сказали?
- Да… - выдавил Лионель.
Когда Лионетте разрешили, наконец, вставать с постели, она всеми правдами и неправдами выпросила у Лекада зеркало. Долго разглядывала обезображенное лицо - до конца жизни придется прятаться под покрывалом, - потом отложила зеркало и тихо заплакала. Она ничего не сказала, не упрекнула Лионеля ни словом, ни взглядом, но ее слезы были ему горше любых проклятий. И даже пожалеть ее он не мог - слов не находилось.
- Я хочу ее видеть, - потребовал Ивон.
Лионель вскинул было на него глаза, но долго не выдержал и снова потупился.
- Хорошо. Пойдем.
Ивон шел за ним, дрожа от глубокого волнения. Никто и вообразить себе не мог, как сильно ему хотелось положить обе руки на тонкую шею, торчащую из круглого воротника серого бесформенного балахона, и сжать пальцы. Каким-то чувством он знал, что колдунишка даже не стал бы сопротивляться. Одна минута - и все было бы кончено.
Чтобы бежать искушения, Ивон сунул обе ладони за пояс. И вовсе не ради проклятого колдуна он так поступил. Его жизнь в глазах Ивона стоила не больше, чем жизнь какого-нибудь жучка-древоточца. Но Лионетта могла думать иначе…
- Могу я поговорить с ней наедине? - хрипло спросил Ивон.
Лионель, не оборачиваясь, кивнул.
- Конечно.
Он остался ждать в коридоре. Отошел от двери подальше, чтобы не слышать, о чем будут разговаривать Ивон и Лионетта. О чем бы ни шла у них речь, его это не касалось.
Не прошло и четверти часа, как Ивон вышел из комнаты. С мрачным видом надвинулся на мага.
- Жаль, тебя не выгнали из города раньше! - зашипел он. - Скольких бед можно было бы избежать! Чем провинилась перед тобой Стрекоза, за что ты ее погубил? Ты рисковал своей жизнью - ладно! с собой ты волен делать, что пожелаешь. Но кто тебе дал право рисковать ее жизнью?
Лионель постоял немного, не отвечая. Потом развернулся и медленно побрел по коридору. Вспыхнув, Ивон в несколько шагов нагнал его, схватил за плечо и развернул к себе.
- Колдун проклятый! Тебе и ответить нечего? Ну, если ты проглотил язык, то слушай, что я тебе скажу. Вскоре ты должен будешь убраться из Аркары. И лично я этому безумно рад. Но если я узнаю, что ты звал Стрекозу с собой… намекал ей хоть словом, хоть взглядом… не обессудь - я тебе шею сломаю. Честное слово.
Лионель бесстрастно посмотрел на его руки - Ивону действительно хватило бы силы, чтобы выполнить угрозу.
- Я тебе верю, - кивнул он. - Но я и не думал звать Лионетту с собой. И никогда не позову. Даю тебе в этом мое честное слово.
- Вот и хорошо. Довольно с нее уже горя. Оставь ее, колдун.
Лионель заколебался, словно какие-то слова никак не шли у него с языка. Важные слова, которые обязательно должны быть сказаны. Наконец, он переломил себя и нашел достаточно сил, чтобы взглянуть прямо в лицо Ивону.
- Ну а ты, Ивон? Ты ее не оставишь?
- Никогда… никогда я ее не оставлю.
- Спасибо. Я бы очень хотел, чтобы она тебя полюбила. Правда.
Ивон слегка опешил от этих слов. Ожидал он явно чего-то иного. Пользуясь его замешательством, Лионель поспешно ушел, пока его не успели остановить.
* * *
К угрызениям совести добавился подлый страх за собственное будущее (и за этот страх Лионель яро себя ненавидел). Он прожил на свете без малого двадцать лет, и ни разу не покидал родной Аркары. Более того - большая часть его жизни прошла в стенах храма Гесинды. Здесь Лионель обрел второй дом, который после родителей стал единственным. Сюда, за стены храма, не проникала суета мирской жизни. Здесь над всем царила милость Богини. В храме Лионель ел, спал, учился сам и учил других, принимал пациентов. И в город выходил только по необходимости.
Правда, довольно часто он совершал вылазки за городские стены - в поисках лечебных трав. Как правило, с ним шел кто-то еще, обычно Лионетта или ученики. Он мог бродить по полям и лесам часами, но окружающий мир интересовал его только в той мере, в какой соприкасался со служением Богине и магии. Например, Лионель никогда не смотрел на дерево только ради того, чтобы полюбоваться им. Он думал о том, как его кора и листья могут быть полезны для магических эликсиров… Почти вся его жизнь сосредоточена была в лаборатории и библиотеке. И покидая храм, он заранее предвкушал возвращение… домой.
Другие отлучки, например, путешествия с помощью телепорта, и вовсе не стоило принимать в расчет. Именно телепортом было удобнее и быстрее всего добраться до любого храма Гесинды на материке. И Лионель часто это проделывал ради встреч с медейскими, касотскими или лигийскими братьями. Но порог храма он не переступал. Его никогда не тянуло побывать в дальних краях, погулять по улицам незнакомых городов.
И вот всю оставшуюся жизнь ему придется скитаться по дальним дорогам, в чужих краях. В родной город, в храм, который его воспитал, он вернуться никогда не сможет. И никакой другой храм на материке его не примет. Изгнание из рядов братства захлопнуло перед ним все двери. Богиня отказалась от него окончательно.
Лионель решил не говорить пока о приговоре Стрекозе. К его удивлению, и Ивон ничего ей не рассказал. Вероятно, понимал ничуть не хуже, что разговор получится нелегкий. И, пожалуй, без слез не обойдется, а ей и без того довольно горя. Лионель держался с ней ровно и ласково, как будто ничего не случилось. Отправляясь в спальню Лионетты, скручивал в себе тоску и страх. Это было все, что он мог для нее сделать.
Каждый раз Лионетта спрашивала, скоро ли суд, и он врал, что скоро. Так продолжалось до тех пор, пока к Лионетте не пришла матушка. В отличие от Ивона, она не стала церемониться и подробно передала девушке все, что произошло в храме Прайоса. И даже не скрывала злой радости: наконец-то проклятый колдун оставит их в покое!..
Едва дождавшись прихода Лионеля, девушка накинулась на него с упреками. Схватила его за руки, зашептала отчаянно:
- Почему ты не сказал мне?! Почему? Почему? Зачем ты меня обманывал?!
Лионель - бледный, усталый, - отнял у нее руки, повернулся спиной. Принялся раскладывать на столе принесенные с собой лекарские принадлежности.
- Не хотел тебя огорчать раньше времени. Тебе сейчас нельзя волноваться.
Она ничего не сказала, но он спиной ощущал ее пристальный взгляд.
- Пожалуйста, не смотри так! - взмолился он. - Я заслужил это, правда. Я заслужил и худшего. Не знаю, за что мне было сделано такое снисхождение.
- Как же ты теперь будешь? - тихо спросила Лионетта.
- Не знаю… Я еще не думал об этом, - соврал Лионель. Не рассказывать же ей о бессонных ночах и бесконечных горьких мыслях, о неотступном страхе перед будущим.
Заскрипела кровать - девушка встала и подошла к нему. Ласковые руки обхватили его за плечи, и он закаменел. Не смел пошевелиться, не смел высвободиться из объятий, на которые не имел права. А Лионетта склонила голову и прижалась щекой к его плечу.
- Если тебя выгнали из города, я пойду с тобой, - просто сказала она.
Вспомнились слова Ивона, которые показались тогда дикими. Позвать Лионетту с собой, обречь на бездомную, голодную жизнь? Да за кого Ивон его принимает?
…Ну а предполагал ли он, что Лионетта сама попросится за другом в изгнание?
- Никуда ты не пойдешь, Стрекоза, не выдумывай… - устало сказал Лионель.
- Ты думаешь, я позволю тебе уйти одному?!
Преодолевая сопротивление ее рук, Лионель повернулся вокруг себя. Чуть откинулся назад, ладонями уперся в столешницу - словно искал опору.
- А ты думаешь, я позволю тебе скитаться по дорогам, словно бездомной бродяжке, словно нищенке? Что это будет за жизнь?
- Если ты сможешь так жить, то и я смогу, - тихо, но твердо заявила Лионетта. - А здесь для меня все равно не будет жизни, если ты уйдешь.