* * *
- Мне ко многому придется привыкать заново. - Хашуэри задумчиво покачивал в руке наполовину опустевший кубок. - До сих пор не могу забыть ощущение, когда сквозь тебя струится древесный сок. Не как кровь в жилах, а… нет, не могу объяснить.
Они сидели за столом, врытым в землю у крыльца. Почему-то не хотелось идти в дом. Ясная холодная ночь светлела, становилась легкой и прозрачной. Облака разошлись, и невесомая луна парила в небесах, словно сорвавшийся с неведомой ветви серебристый лист.
Мужчины пили вино вдвоем. Ульфейя, которая стойко держалась весь путь до постоялого двора (кстати, путь легкий и быстрый), при виде ограды - вот она, безопасность! - навзрыд расплакалась. Дагерта чуть ли не силой влила ей в рот успокоительный отвар и увела в комнату, где измученная женщина сразу уснула.
Хозяйка сновала между столом и кухней, выставляя перед возвратившимся супругом и спасенным Сыном Клана все, что можно быстро состряпать в такую рань. Она не улыбалась. Хотя муж и набросил на плечи новый плащ. Дагерта не могла забыть его изодранную спину. Кринаш сказал: "Ерунда, царапины!" Но жену он не убедил. Ей больше всего хотелось, чтобы пирушка поскорее закончилась и можно было промыть эти самые "ерунда, царапины" целебным настоем.
- Я очень благодарен тебе и Ульфейе, - негромко говорил тем временем Сын Клана. - Даже не знаю, как выразить мою…
- Да просто, - подсказал Кринаш, во хмелю растерявший почтительность. - Буду премного доволен, если мне заплатят за плащ и куртку. Хорошая была, из буйволовой кожи.
- Куртка? - не сразу понял Хашуэри. - Да, конечно, конечно! Боюсь, я отвык думать о житейскихмелочах, пока здесь произрастал. Зато многому и научился у деревьев: терпению, уменью жить неспешно и спокойно. А магия… думаю, моя сила возросла. И волшебным посохом я обзавелся. - Он с улыбкой погладил прислоненную к столу рукоять секиры в мелких веточках.
- А листья не завяли! - с опаской покосился на колдовскую штуковину Кринаш.
- И не завянут, я уверен. Может, к зиме пожелтеют и упадут, но по весне веточки зазеленеют снова. Это чары, которые посох впитал из земли. Ах, какие у вас удивительные места! Повсюду дремлет магия, древняя, как мир!
- Что дремлет, так это ладно, пусть бы до конца дней дремала. Вот как она перестает дрыхнуть - ох, весело всем приходится! А еще поблизости прохудилась Грань Миров. Лезут к нам такие чудища, что во сне увидишь - подушкой не отмашешься!
- Вроде тех, что напали на вас с Ульфейей?
- И похуже есть. Заходил летом Подгорный Охотник. Сказал: в лесу появились ящеры.
- Это что-то вроде драконов?
- Того Охотника послушать, так выходит, что опасней. Потому что умные, вроде людей, даже разговаривают. Есть у них сильные колдуны, могут перекинуться в кого угодно, даже в человека. Будет такой ящерок с тобой разговаривать, а ты и не поймешь, что это Подгорная Тварь.
- Да правда ли это? Ты сам видел этих ящеров?
- Врать не буду, не приходилось. И век бы их не видеть! Зато залетали на двор такие… с крыльями, со щупальцами…
- Интересно бы здесь пожить, осмотреться… Но надо спешить домой. У меня дочь до сих пор без имени.
- Ну, ясно-понятно! А уж родня-то как обрадуется! Не просто сын отыскался - чародей вернулся в Клан. Госпожа говорила - охранные чары…
- Да. Еще чувствую чужую магию, даже слабые следы. Это могут многие Дети Клана, но у меня это с детства. Поведу, бывало, вот так ладонями… - Хашуэри вытянул руки перед собой и легко развел в стороны, словно раздвигая высокую траву. Вдруг лицо его утратило беспечность. - Ладонями… Хозяин, а ты знаешь, что на твой двор наложено проклятие?
Ответом было ошарашенное молчание.
- Старое, - рассуждал вслух Хашуэри. - Цепкое. Долго набиралось силы, как зерно, что в земле ждет своего срока, а потом прорастает. Это стряслось года три назад… нет, пять!
- Пять? - призадумался Кринаш. - Это я только-только женился, рабов еще не купил. Кто ж мне так удружить мог? - Он замолк, припоминая, а затем ухмыльнулся. - Ох, не иначе как Гульда порезвилась!
- Гульда?
- Есть такая старая чума. То ли вправду ведьма, то ли просто ищет, чем у дураков поживиться. Где живет - неизвестно. Шляется от деревни к деревне. То пропадет надолго, то вдруг опять ее демоны принесут. И не просит милостыню, а требует, нахально так!
- Странное имя. Какой отец назовет так свою дочь - Дерзкая Речь?
- Во-во, и я думаю, что кличка. И Семейства своего не называет. Мужики ее боятся, как лесного пожара. А меня не запугаешь бабьими угрозами. Нужно тебе что, так попроси учтиво, а не грози, что порчу наведешь! Да и не похожа на нищенку: сама толстая, одежа добротная. Слово за слово - поругались мы… ух, сильна лаяться! Не сдержался, пихнул ее, да сил не рассчитал. Мы на берегу стояли, она в реку и плюхнулась. Выбралась - да как пошла честить меня и все мое хозяйство! Я - за палку. Она заткнулась и убралась.
- Зря смеешься, хозяин. Эти деревенские ведьмы - как старые лисы: много уловок знают. Толковыеслужанки Хозяйки Зла. Припомни-ка: что она говорила?
Когда-то Кринаш не придал значения угрозам старухи. Но сейчас встревоженно нахмурился, припоминая. Перед глазами встало круглое обрюзгшее лицо, обрамленное седыми патлами. Рот оскалился в злой ухмылке, которая выглядела жутковато: у Гульды не было верхних зубов, кроме двух, которые напоминали клыки вампира.
- Все не упомню. Кричала: "Чтоб у твоего порога сошлись все дороги - и по каждой прикатила неурядица! Чтоб вся твоя жизнь - вбок, да вкривь, да наперекор да под откос!" И еще: "Чтоб на твой двор ворохом валились чужие невзгоды, а ты б замаялся их перебирать!" Вот дура, а? Оно мне надо - в чужие дела лезть!
- Сегодня же влез!
- Ну, сегодня… это ж другое!
Оба замолчали, призадумались. Помрачневшая Дагерта села на крыльцо. Разговор этот ей совсем не нравился.
Постоялый двор просыпался. Чумазая Недотепка с деревянным ведром поплелась к Тагизарне по воду. Из пристройки показались Верзила и Молчун и, не дожидаясь, пока их накормят, принялись изображать бурную деятельность. Верзила, подхватив топор, начал сноровисто колоть дрова. Молчун скрылся в козьем загончике, который Дагерта гордо именовала хлевом. Оба разом поняли: у хозяйки не то настроение, чтобы торопить ее с завтраком и вообще соваться ей под руку.
- Еще вот что говорила, - вспомнил Кринаш. - "Чтоб у тебя три гостьи загостились: Суматоха, Сумятица да Неразбериха!"
- Лучше бы тебе со старухой помириться.
- А мы помирились. Она с тех пор много раз заходила: ворчит, ругается, еды требует и норовит стянуть, что плохо лежит… Нет, где уж Гульде проклятия накладывать! Навидался я таких, пока по свету бродил. Бабы как бабы, только хитрей да ленивее других, работать не хотят… Видать, гостил у меня маг, а я ему чем-то не угодил.
- А господин может снять проклятие? - Дагерта была так расстроена, что осмелилась вмешаться в беседу мужа с Сыном Клана.
- Нет, хозяюшка, этого не умею. Хочешь - заговорю ограду, чтоб ни твари из-за Грани, ни здешние колдовские существа не смели войти во двор без позволения твоего мужа? Ни из-под земли, ни с неба…
Дагерта выразительно закивала. Кринаш с интересом поднял голову.
Хашуэри поднял свой зеленеющий посох. Лицо стало отрешенным, взор застыл на чем-то, недоступном глазам обычных людей.
Узкие полосы золотистого света скользнули по земле вдоль ограды, зазмеились, заструились все дальше и дальше - и вдруг над подворьем встал, чуть колыхаясь, купол света. Он не слепил глаза, он был легким и прозрачным, его нежные переливы ласкали, как прикосновение материнской руки, сулили защиту и покой.
Из окон в изумлении глядели проснувшиеся гости.
Верзила, выронив топор, запрокинул голову в небо.
Дагерта потрясенно вскинула руки к щекам.
Молчун тихо стоял на пороге хлева. На его тонком, умном лице играли отсветы магического огня.
Из сарая выбрался бродячий художник с сеном в волосах - этот не просто глядел, а впитывал в себя дивную красоту, что просияла над постоялым двором.
Все кончилось быстро. Световые стены опали, исчезли, растворились в воздухе. И стало видно, что над лесом поднимается солнце.
И еще стало видно, что перед воротами торчит перепуганная Недотепка с ведром.
- Что встала? - прикрикнул на нее хозяин. - Неси воду на кухню!
- Да-а, - прохныкала девчонка, заходя во двор и указывая пальцем на ограду. - А чего оно светится?
Кринаш пригляделся. По земле вдоль ограды тянулась тоненькая золотистая полоска.
- Это так теперь и будет, - проследил его взгляд Хашуэри. - И без твоей воли не войдет сюда ни Подгорная Тварь, ни оборотень, ни упырь, ни лесовик. Вот только против магов чары не действуют.
- Слыхала? - грозно обернулся Кринаш к Недотепке. - Так оно теперь и будет светиться! А ты так и будешь ходить! Боишься - закрой глаза и иди не глядя!
Девчушка понятливо закивала, с готовностью зажмурилась, сделала несколько шагов - и грохнулась наземь, выронив ведро.
- Ох, дурочка, да сейчас-то зачем глаза закрывать? - пожурила ее Дагерта, бросив укоризненный взгляд на мужа. - Всю юбку изгваздала! Беги на кухню, просушись.