- Вот этому они приносят в жертву своих детей, - пробормотал Орван.
Все они послушно ответили на вызов Орклоса - даже Ральднор. Он и сам не знал, зачем здесь находится, разве что для того, чтобы еще раз увидеться со вчерашней девушкой. Когда они проходили через эти ворота в залитый светом вестибюль, он смотрел, как она идет совсем рядом с Расом. Эта близость разозлила его точно так же, как и то, что она закрыла от него свой разум, ибо он ощущал его, остро ощущал ее близость, но лишь так, как ощущают что-то надежно запертое - например, закрытую на засов дверь.
Кем эти двое приходятся друг другу, мучил его вопрос. Определенно не любовниками, хотя Рас явно обожает ее - или более уместным было бы слово "боготворит"? И в мозгу у него промелькнул образ Раса, смиренно довольствующегося преклонением колен перед алтарем и даже не задумывающегося о том, чтобы прикоснуться к своему идолу, и еще одного мужчины с темной по-висски кожей, стаскивающего белую богиню с пьедестала и превращающего ее в женщину.
Привратник-оммосец ковырял в зубах. Древние камни стен оскверняла похабная фреска, изображающая сексуальные и каннибальские оргии оммосцев.
Появился Орклос, улыбающийся из-под тяжелых век.
- А, гости. Мы вас ждали.
Он провел их в круглый зал, залитый винно-красным светом ламп в рубиновых абажурах. В центре комнаты возвышалась статуя Зарока, в его разверстом брюхе пылал огонь.
Орклос незаметно коснулся локтя Ральднора.
- Ты смотришь на бога пламени. Наш обычай велит принести Зароку какую-нибудь жертву, иначе он может разгневаться. Обычно мы отдаем ему юную девушку, поскольку в моей стране, как ты, вероятно, знаешь, они не имеют особой ценности. Но теперь мы живем здесь и не практикуем подобных вещей. Народ равнин может счесть такие ритуалы оскорбительными.
Ральднор обнаружил, что бледен от гнева, и лишь признательность, которую он испытывал к Орвану, удержала его от того, чтобы не наброситься на этого человека. Он уставился в пустоту и не произнес ни слова.
- А Анакир, разве Анакир не требует дани?
- Анакир не просит ничего, потому что ни в чем не нуждается, ибо она - все, - натянутым тоном ответил Ральднор цитатой из храма.
Оммосец тихонько рассмеялся и покачал головой.
- Надо же, какая неприхотливая богиня.
За низеньким столом сидел тучный мужчина в алом одеянии, уже вовсю евший и пивший. По щелчку его пальцев Орклос подвел Ральднора и Аниси к нему.
Как рабов на рынке, подумалось Ральднору, и его ярость стала совсем нестерпимой. Но в этот миг он почувствовал еле уловимый трепет страха, исходивший от ее незащищенного разума теперь, когда она наконец стояла так близко от него. Страх не перед ним, а перед Даканом. Толстяк негромко рыгнул и осклабился. Он был почти совершенно лысым, а его лицо и тело свидетельствовали о нескончаемых кутежах и излишествах. Его похожие на осколки льда глазки впились в Аниси, и Ральднор почти пожелал, чтобы он протянул руку и попытался тронуть девушку, потому что знал, что тогда его самообладание с треском лопнет и он скорее всего прикончит этого мерзавца. Но жирные руки так и остались у тарелки.
- Добро пожаловать, Ральнар. И крошка Анси. - Оммосский акцент исковеркал их имена почти до неузнаваемости. - Вы будете сидеть со мной. Молодой человек справа. А ты - слева.
Они расселись, Орвана и Раса усадили напротив, после чего принесли еду. Орклос, управляющий, кошачьей походкой расхаживал между слугами, покрикивая и раздавая оплеухи, если ему казалось, что они плохо работают. Их лица были непроницаемы, но Ральднор гадал, в какой же угол загнали их обстоятельства, если они были вынуждены продать свои души этому человеку.
Обед был очень хорош, вдвойне хорош, поскольку они были голодны, всегда недоедали, и теперь, когда их пригласили туда, где можно было наесться досыта, набили животы так, что чуть не лопались. Но все это время Ральднора мучил вопрос о том, какова же будет расплата за это.
За едой они не разговаривали. Наконец Дакан сделал знак - еще раз щелкнул пальцами - и последние блюда унесли. Вошли двое мужчин с полупрозрачной трехногой чашей, которую поставили рядом с Даканом. Внутри плескалась какая-то смутно видная небольшая водная живность.
Дакан поднялся и протянул руку. Орклос вложил в нее длинный узкий клинок.
Ральднор напрягся, ощутив новый приступ бессильного гнева. На Равнинах животных убивали лишь для еды или защищаясь. Эта жертва, приносимая у них на глазах, была способом не только запугать, но и унизить их, ибо кто отважился бы протестовать?
Оммосец ткнул ножом в чашу и вытащил ее, и из воды показалось извивающееся существо, кричащее так, как мог бы кричать раненый ребенок.
Дакан рассмеялся. Он подошел к брюху бога пламени и бросил свое подношение в огонь. Крики стали Громче, но через некоторое время утихли.
- Моя дань тебе, о всемогущий Зарок, - сказал Дакан, вытирая нож о кушак.
Орван, Рас и Аниси смотрели в пол. Лицо у Аниси было серое. Ральднор поднялся.
- Господин Дакан, вы обещали нам пропуск, чтобы мы могли пройти в Зарависс, - сказал он твердо и очень холодно, мимолетно отметив про себя, что включил в это "нам" и себя самого.
Дакан обернулся и взглянул на него, и улыбка на его лунообразном лице слегка померкла.
- Ты забегаешь вперед, молодой человек.
- Ваш слуга сказал нам, что нам будет дано разрешение. Так это он лгун или вы?
Лицо Дакана совершенно изменилось. Его глаза сузились, но Ральднор уловил в них проблеск беспокойства.
- Вы получите свой пропуск. Это не к спеху.
- Очень даже к спеху. Ночью в городе будут волки. Чем скорее мы уедем, тем лучше.
Дакан махнул рукой.
- Принесите то, чего он просит.
Ральднор ощутил, как торжествующе заколотилось у него сердце.
Похоже, он лишил этого толстяка самообладания - возможно, еще ни один обитатель Равнин никогда ни на чем не настаивал.
Орклос приблизился к Дакану и передал ему полоску красной бумаги. Положив ее на стол, Дакан украсил ее закорючками своей подписи и оттиском печатки на перстне.
- Вот. Все готово. Можешь умерить свое нетерпение. Говори, Орклос.
Управляющий улыбнулся Ральднору.
- Мой хозяин предлагает вам провести эту ночь под его гостеприимным кровом.
Так вот оно что. Надежно запертая в доме оммосца разгуливающими по улицам волками, девушка будет беззащитна перед домогательствами этого купца. Его вожделение было совершенно неприкрытым. И, если уж на то пошло, его слуга, похоже, заинтересовался самим Ральднором.
- Мы очень признательны вам, Дакан, - едко ответил Ральднор, - но мы и так слишком долго злоупотребляли вашим гостеприимством.
Он взял пропуск.
- Но там же волки… Орван, ты с ним заодно?
Побледневший Орван поднялся со своего места.
- Думаю, да, Дакан. Пожалуй, мы поблагодарим вас и пойдем.
Лицо Дакана стало очень уродливым.
- Будьте так добры. И не забывайте, если вы доберетесь до Зарависса, условия этого контракта. Я верю, что вы не наткнетесь на волков.
Они прошли через вестибюль в холодную ночную тьму.
Чья-то рука коснулась локтя Ральднора.
- Зачем тебе идти с ними? - прошипел с порога Орклос. - Ты пытаешься вести себя как один из этих низкородных обитателей Равнин, на которых Висы плюют, но ты - у тебя манеры Виса и лицо, которое я видел на статуях Рарнаммона. Что они могут дать тебе, эти людишки? Вонючие развалины, грязь, нищету. Уверяю тебя, мой хозяин может быть очень щедрым к моим друзьям.
Ральднор стряхнул его руку.
- Я тебе не друг, оммосец.
Дверь со стуком захлопнулась за ним.
Сначала они шагали по темным улицам в молчании. Маленький фонарь, который нес Орван, отбрасывал колышущийся бледный свет.
Ральднор, шедший чуть позади, не мог оторвать глаз на серебристый водопад волос Аниси. Оммосское вино и его победа слегка опьянили его.
- Возможно, ты слишком поспешил, Ральднор, - наконец сказал Рас, не оглядываясь на него. - Не стоит ссориться с Йир-Даканом.
- А ты предпочел бы остаться там и позволить этому слизняку затащить твою девушку в постель?
Рас обернулся и бросил на него странный взгляд: непроницаемый, но явно полный каких-то непонятных эмоций.
Вдруг где-то не более чем в двадцати ярдах от них завыл волк. Звук показался странно гулким, слишком громким для ночной тишины.
Они застыли.
- Это белый. Я знаю его голос, - негромко сказал Орван. - Прошлой зимой он убил на улицах пятерых человек.
Рука Ральднора потянулась к охотничьему ножу и вытащила его из-за пояса. Он чувствовал жгучее презрение к этим троим, замершим перед ним в пассивном отчаянии. Он обошел их и встал между ними и белой тенью, неожиданно возникшей откуда-то из-за осыпавшихся стен и остановившейся, не сводя с него глаз.
Значит, он охотился в одиночку. Ральднора поразила его неожиданная красота и небывалый размер, ибо этот один был как двое волков сразу. Он слышал охотничьи рассказы о подобных чудищах, мутациях силы, но никогда еще не видел ни одного собственными глазами. Массивная голова зверя достигала его солнечного сплетения. Но до чего же он был грациозен! Ральднор уловил тусклую расчетливую вспышку его глаз, а его оскаленная пасть уже казалась полной крови.
А потом он, казалось, вломился в его черный примитивный мозг. Темный, древний, неукротимый, темную чашу, полную безжалостных тварей, бездонных трясин и дремлющих потоков, где метались, вспыхивая, неожиданные побуждения и желания.