И все же, когда они въехали в Зарависс, напряжение и горечь отпустили ее. Она чувствовала себя освобожденной, почти умиротворенной. Как и до поездки, она часто наблюдала за ребенком, но впервые смотрела на него без страха. "Кем он станет?" - раздумывала она. Скорее всего, каким-нибудь простым тружеником - охотником или фермером - в поте лица зарабатывающим себе на жизнь и ведать не ведающим о своем происхождении и о драматических событиях, сопровождавших его рождение. Или, может быть, он умрет еще ребенком. Стоит ли ей оставить его себе, задавалась она вопросом, вырастить его и дать ему такое положение и благосостояние, которого она сможет добиться? Этот план вызвал у нее немедленное внутреннее противодействие. Несмотря на сострадание, которое она испытывала, это было давление чужой воли, что-то вроде обязательства, наложенного на нее. Этот ребенок был не заравийцем, инородцем. В ее жизни, какой бы она ни была, не было места для этого странного и пугающего незнакомца. И Ашне’е, казалось, знала этот факт и одобряла его.
На закате, когда они отъехали приблизительно десять миль от границы и уже были в Тираи, их настиг первый в этом году холодный дождь.
Она покормила ребенка молоком под шум грозы, бившейся в закрытые ставни ее комнатки на постоялом дворе. Когда непогода наконец утихла, в окно пробились косые алые лучи заходящего солнца. Послышался стук в дверь, и когда она открыла ее, на пороге стоял Лиун. Впервые за все это время один из ее попутчиков-мужчин заглянул к ней после дневного путешествия. Она решила, что что-нибудь случилось, и кровь тревожно запульсировала у нее в висках.
- Что-то не так?
- Нет, все в порядке. Прошу прощения, если встревожил вас.
Он вошел в комнату уверенно и в то же время робко, направившись к колыбельке, как будто именно за этим к ней и пришел.
- Какой тихий малыш, благодарение богам.
- Да, он всегда был тихим. Как и она.
- А вы? - спросил он вдруг точно так же, как спросил ее в ту ночь Крин. - Что будет с вами?
- Я поселюсь у себя на родине, когда исполню то, о чем она просила меня.
- В Зарависс. Да. Вам не стоило вообще уезжать оттуда.
- Может, и так.
Он открыл ставни, впустив в комнату свежий красный воздух. Потом ни с того ни с сего спросил:
- Вы никогда не задумывались, почему я стал вторым вашим спутником?
- Крин обещал мне дать провожатых, которым я смогу доверять.
- Я попросился сопровождать вас.
Она изумленно взглянула на него.
- Зачем вам это понадобилось?
- Наверное, я совсем глупец, если решил, что вы догадаетесь. В Корамвисе я даже не решался заговорить с вами.
- О чем?
Он слегка покраснел и печально улыбнулся, все так же не поднимая на нее глаз.
- Что я мечтал о главной фрейлине королевы. Все равно было без толку. Ведь я был простым капитаном, еле сводящим концы с концами на армейском жаловании.
Ее охватило неожиданное ощущение теплоты. Она обнаружила, что нечто такое, о чем она никогда раньше не думала, точно приподняло ее над землей. Она почувствовала себя юной девушкой, призраком той себя, которая навсегда осталась в Зарависсе. Руки у нее задрожали, и она издала легкий смешок.
- Но теперь у меня ничего нет, - сказала она.
Он взглянул на нее, и лицо у него стало изумленным.
- Крин отпустит меня, - выпалил он. - Я отложил достаточно, чтобы купить небольшое поместье и нанять людей. Мы могли бы неплохо жить, здесь или в Кармисс. Но для вас такая жизнь была бы невыносимой.
- Невыносимым для меня был Дорфар и тамошние обычаи. О да, Лиун, я могла бы жить такой жизнью, которую ты предлагаешь мне. И я могу достать деньги, чтобы помочь тебе.
И оба вдруг рассмеялись, глупо и счастливо. Он подошел к ней, и его глаза сияли - очень ярко.
"Что я делаю?" - спросила она себя, но в один миг ей перестало казаться важным все, кроме этого сильного молодого мужчины с такими блестящими глазами и надеждой, которую он дал ей. Он был младше ее, но и это вдруг стало несущественным. "Ты же не тринадцатилетняя девственница, чтобы так трястись!" - подумала она, когда он немного неловко, но очень нежно убрал за ухо ее густые волосы и поцеловал ее в щеку. Как она могла так мечтать об этом и сама не понимать этого?
- Ломандра, - произнес он и поцеловал ее - и в этом поцелуе не было совершенно никакой неловкости.
На следующий день они ехали по Зарару под металлическим небом. К полудню ветер стал густым от пыли.
- Будет буря, - сказал Амун. Он вообще был немногословен; а если и говорил, то в основном о погоде, о состоянии их колесницы или скакунов.
- Сделаем остановку? - спросил Лиун.
- Здесь есть небольшой городок, заравийское поселение всего в нескольких милях к западу от Драконьих врат. Думаю, мы успеем добраться дотуда до непогоды.
Они продолжили свой путь, оставив позади две белые колонны Драконьих врат, и перед ними под пурпурным пологом облаков уже расстилались бесплодные янтарные равнины Степей.
Скоро стало совсем темно. Налетевший ветер, яростно воя, неистовствовал в холмах. Ломандра прижимала младенца к себе, чтобы защитить от колючего песка, летевшего им в лицо. Казалось, они мчатся прямо в пасть к ненасытному, бушующему и ревущему зверю.
Небо расколола шипящая бледно-голубая вспышка. В ту же секунду ударил гром. Скакуны вскинули головы и заплясали от страха. Она слышала, как Амун бранит их:
- Проклятые полукровки! Вам только шлюх на прогулку возить!
Еще одна молния копьем полетела в степь. Колесница раскачивалась и дребезжала, а перепуганные скакуны неслись во весь опор, тряся развевающимися черными гривами. Лицо Амуна, пытающегося удержать их, свело в гримасе гнева; вся его поза вопила, что в дни своего славного прошлого он привык совсем не к такому.
Внезапно прямо перед ними из сизого марева, окутывавшего горизонт, возникла рощица побитых Непогодой темных деревьев.
- Сворачивай! - закричал Лиун.
- Думаешь, я уснул, щенок?
В этот миг мир с оглушительным треском раскололся пополам, превратившись в ослепительно-белую пустоту.
Ломандра ощутила приступ леденящего холода, нахлынувшего на нее, точно дыхание демона. Она не понимала, кто такая и где находится, она казалась себе пушинкой, летящей по воле ветра, пока ей в спину не ударила острая боль.
Она обнаружила, что лежит на земле, засыпанная опавшими листьями, с ребенком на груди. Ее тело смягчило ему падение, но маленькое личико сморщилось в плаче. Белое зарево ослепило ее и померкло, заслоненное силуэтом наклонившегося над ней Лиуна.
- Ты цела?
Она кивнула, даже не задумавшись над тем, так это или нет, и он потянул ее, поднимая на ноги. Она безумно огляделась по сторонам.
- Молния, - отрывисто сказал Лиун. - Она ударила в деревья и в упряжку. Нас с тобой отбросило и пацаненка тоже.
- А Амуна?
Лицо Лиуна стало угрюмым.
- Его боги дремали.
Ломандра отвела взгляд, не в силах вынести его сурового горя. Невыносимое чувство вины придавило ее со всей тяжестью ледяного дождя, который обрушился на них. Она обернулась и различила очертания коляски, застрявшей в черно-белой мозаике, в которую превратились горящие деревья.
- Не смотри туда. - Он положил ладонь ей на локоть. - Остальную часть дороги до города нам придется пройти пешком.
В непроницаемой сизой тьме один склон ничем не отличался от другого. Там и сям попадались островки грязи с чахлой влажной растительностью, хотя дождь уже прекратился. Лиун забрал у нее ребенка, но ее пригибал к земле тот, другой груз. Груз ее вины.
Возможно, именно ее вина и стала причиной того сверхъестественного чувства опасности, которое охватило ее. Долгое время она шла, дрожа от этого ощущения, но не говоря ни слова, пока наконец оно не стало невыносимым и неконтролируемым.
- Лиун, - сказала она тихо, - позади нас кто-то есть.
Она почувствовала изумление и странный болезненный укол, когда он сказал:
- Мне тоже так кажется. За нами уже примерно милю кто-то идет.
- Что это такое, Лиун?
- Кто знает? Возможно, просто кучка степных крыс.
Здесь подлесок уже стал гуще, над ним курились влажные испарения. Сквозь тонкие стволы она уловила внезапную призрачную вспышку - пару злобных глаз, сначала алых, потом золотых. Он услышал, как она ахнула, но лишь бросил на нее короткий взгляд. Потом очень буднично сказал ей:
- Забери малыша, Ломандра. И приготовься бежать.
Она послушно взяла из его рук сверток.
- Зачем?
- Наши тайные поклонники опасны.
- Что…
- Тирры, - сказал он безо всякого выражения.
Она почувствовала, как вся кровь в ее жилах застыла, и замерла, точно парализованная.
- Значит, нам конец.
- Не обязательно. Я могу попытаться задержать их, а ты попробуешь спастись бегством. Геройская смерть. Никогда не думал, что боги выбрали меня для этого.
- Лиун… Лиун…
- Нет, дорогая Ломандра. Они не оставили нам времени.
Он подтолкнул ее. Послышался шорох листвы, и с деревьев полетели какие-то тени. Тьму разорвал жуткий вопль, а ее ноздри наполнила омерзительная вонь. Она увидела безволосые бока, выпуклое лицо и ядовитые когти. Прозвучал второй крик, потом третий. Еще двое, боящиеся упустить свою добычу. И - хотя она знала, что он неминуемо погибнет, этот мужчина, пожертвовавший своей жизнью ради ее спасения, которого она так легко могла бы полюбить - она побежала.
Она бежала, как в кошмаре, ощущая смерть, преследовавшую ее по пятам, и слыша где-то вдали с каждым разом все более слабеющий и уже неузнаваемый голос, полный муки.