- Прекрати орать.
Цыган задохнулся от возмущения, щёлкнул бритвой, закрыв её, убрал в карман.
- Вот что я тебе скажу, Синеглазый. Ты играешь даже не с огнём - с тьмой. Таких тварей надо сразу же убивать.
- Эта тварь намного опасней, когда за ней не приглядывают, и убить её не так-то просто.
- Я не знаю, какая душа зародилась в огородном пугале, но в ней нет ничего чистого.
- Да в половине из нас этого нет! - рассмеялся я. - Если ты беспокоишься обо мне - не стоит. У нас с Пугалом деловые отношения - оно не мается от скуки, а я терплю его компанию.
- Можешь говорить что угодно, но если я встречу его ещё раз, то убью.
- Дело твоё, - тут же сменил тон я. - Только если меня не окажется рядом, и оно выпустит тебе кишки, Розалинда вряд ли этому обрадуется.
Он вздохнул и сказал:
- Ты дурак, ван Нормайенн, и эта дурость когда-нибудь тебя убьёт. Вечно ты заигрываешь с тем, к чему не стоит приближаться.
Шуко о Пугале больше не разговаривал, и за полчаса мы добрались до палаццо. Вошли так же, как и я вчера, через инжировый сад.
Слуга открыл нам дверь.
- Господин Пауль и госпожа Розалинда уже вернулись? - спросил я у него.
- Никак нет, синьоры. Их ещё не было.
Мы с Шуко переглянулись.
- Что-то они долго, - с тревогой произнёс цыган. - Отсюда до Санта-Мария-дель-Фиоре гораздо ближе, чем до госпиталя. А ведь мы провозились половину дня, да и шли обратно кружным путём.
Я задумчиво почесал бровь:
- Ты прав. До городского собора двенадцать кварталов. В принципе они должны бы уже вернуться.
- Я иду туда! - решительно сказал цыган. - Ты со мной?
- Конечно.
Мы стали спускаться по лестнице, кода дверь отворилась, и в палаццо ввалились стражи.
Розалинда была бледна и не скрывала своего испуга. Куртка Пауля оказалась разодрана на плечах, сам он - весь в пыли, а на лице кровоточили свежие ссадины.
- С тобой всё в порядке? - Шуко бросился к жене.
Губы у неё затряслись, но она сдержала эмоции и закатала рукав.
- Твою мать! - потрясённо сказал я, разом забыв все другие слова.
- Этого не может быть, - натянуто рассмеялся Шуко. - Это просто невозможно!
- Но, к сожалению, это есть, - устало сказал Пауль, садясь на ступеньки.
Я взял Рози за запястье, внимательно осмотрел. Сомнений больше не было, но я лишь сказал:
- Странный след, словно чьи-то пальцы.
- Идём, тебе надо лечь. - Цыган пришёл в себя и решительно взял жену под локоть. - А с тобой я поговорю позже.
Он послал стражу свирепый взгляд, который не предвещал тому ничего хорошего, но Пауль даже не посмотрел на него, разглядывая свои узловатые руки.
- Рози, всё будет в порядке, - сказал я девушке. - Мы найдём способ избавить тебя от этого.
- Спасибо, Людвиг. - Она постаралась улыбнуться и ушла вместе с Шуко, напуганная и потрясённая, как и все мы.
Пауль задумчиво сжал и разжал кулаки, глухо произнёс:
- Стражи не болеют. В том числе и юстирским потом. Случившееся невозможно.
- Я привык доверять своим глазам. Розалинда оказалась исключением из этого правила - сыпь очень приметная. И у нас меньше суток, прежде чем она умрёт. Так что, быть может, ты просто расскажешь, что у вас там произошло?
- Мы пришли в собор и полностью его проверили. Центральный неф, правый неф, левый неф, хоры, орган, киворий . Ничего. Ни одной тёмной души. Тогда мы разделились, я направился посмотреть преддверие, а Розалинда хотела ещё раз проверить северный неф. Я вернулся к ней, когда услышал шум драки. Там была душа, Рози смогла её ранить. Я смог отогнать тёмную и…
- И?
- Эта тварь убила моего пса! - с ненавистью сказал Пауль.
- Мне жаль Тигра.
Он кивнул, поиграл желваками и сказал, рубя фразы:
- Я бы выследил её и добил, но Рози упала и начала кричать. Эта гадина успела схватить мою ученицу за запястье.
- Вот почему сыпь на её руке напоминает отпечатки пальцев, - пробормотал я. - Ты связываешь касание тёмной души с болезнью Розалинды?
- Связываю и тут же убеждаю себя, что это невозможно.
- Невозможно, если страж заболевает юстирским потом. Куда тёмная потом делась?
- Не знаю. Было не до неё. Спряталась где-то в глубине нефа. Я поставил блокирующую защиту, прежде чем увёл Рози. Чёрт меня побери! Никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным!
Я слишком устал, не выспался, был голоден и нуждался в отдыхе, но не мог этого себе позволить. Если существует душа, способная заразить болезнью стража, то её следует уничтожить. Но перед этим надо понять, как избавить жену Шуко от болезни.
- Надо вернуться, - сказал Пауль, опередив меня. - Вернуться и ещё раз обыскать собор. Возможно, эта перламутровая гадина ещё там. В чём дело?!
Думаю, от злости, появившейся на моём лице, нехорошо стало бы даже Пугалу.
Осеннее солнце, до сих пор не растерявшее своего жара, уползало в сторону бесконечных холмов, срывалось с небосклона, меняло цвет и заливало Солезино красным вечерним светом. Дома, деревья, заборы, церкви и палаццо, вода в Месоле, люди и мертвецы - все они словно искупались в крови. Это продолжалось всего лишь несколько минут, а затем свет потускнел, уступив недолгим сумеркам, мгновенно превратившим город в место ещё более неуютное и неприятное, чем днём.
За два квартала до собора мы встретили хагжита с разрешительными лентами Лавендуззского торгового союза, позволяющими ему находиться в христианских землях.
- Газир! Газир спустился с небес и распахнул тёмные крылья зла над страной неверных! - выл он, сидя перед дверью разорённой лавки.
Хагжит тоже был болен, и когда мы подошли слишком близко, плюнул в нашу сторону, сотворив в воздухе охранный знак. Я положил руку на эфес палаша, видя, что рядом с ним, на коврике, лежит длинный восточный кинжал, испачканный в крови. Но человек так и остался сидеть на пороге, лишь грозил нам проклятиями своего бога. По мне, так его богу тут делать совершенно нечего - наш отлично справился, наказав жителей Солезино за какие-то, неизвестные мне, проступки.
- Поскорей бы всё это закончилось, - глухо сказал Пауль.
Мне оставалось лишь догадываться, что он имеет в виду под "всем": эпидемию, гибель города или наш поиск тёмной души. Я мало общался со стражем, который был старше меня почти на двадцать лет. Мы пересекались всего лишь несколько раз - в Арденау, где я когда-то учился, и во время проверки наших кинжалов на предмет уничтожения чистых душ. Я слышал лишь, что он опытен, хотя порой бывает излишне резок и груб, но Рози отзывалась о нём хорошо, и мне этого всегда было достаточно. До сегодняшнего дня.
Пауль, словно чувствуя мои мысли, посмотрел на меня с подозрением и спросил:
- Считаешь меня виноватым?
Я спрятал руки в карманы лёгкой куртки, обошёл труп толстяка с раздувшимся животом и усмехнулся:
- Тебя больше должно заботить, что считает Шуко.
- Меня не слишком интересует мнение вспыльчивого цыгана. В отличие от твоего.
- Да, я считаю, что ты виноват. - Я не видел причин лгать. - Ты не должен был оставлять её одну.
- Рози - опытный страж.
- Который уже больше десяти лет работает плечом к плечу с мужем и всегда может рассчитывать на поддержку напарника. Ты же знаешь, что те, кто долго работает в паре, в одиночку частенько теряются. Инстинкты заточены совершенно под другие действия.
- Я оставил с ней Тигра.
- Позволь, я не буду это комментировать. Ты совершил глупость, отправив девушку одну. Сделал то, чего никогда бы не сделал Шуко, и если она умрёт - это будет на твоей совести.
- Она не умрёт!
- Буду на это надеяться.
Кафедральный собор Санта-Мария-дель-Фиоре уже накрыли густые тени, и лишь на шпилях его парных колоколен угасали блики солнечного света.
- Там есть люди? - спросил я, разглядывая массивное здание.
- Здесь проводились службы, пока не умер кардинал. - Пауль рассеянно провёл рукой по щетинистому подбородку. - Затем прихожане перебрались в Санта-Мария-сопра-Авене и Санта-Мария-делла-Налетте.
- Почему?
- Люди стали говорить, что в округе слишком многие умерли странной смертью, - равнодушно ответил Пауль. - Да и смерть кардинала и почти всего высшего духовенства города на пользу не пошла. Собор заперли от греха подальше.
- И как мы туда попадём? Через окна?
- Ключи кардинала. - Страж потряс связкой. - Впрочем, тебе-то зачем беспокоиться о таких пустяках?
Его усмешка была пренеприятной.
- Не понимаю тебя.
- Я помню, как ты влез в кабинет своего учителя и уничтожил несколько бесценных свитков. Отличный взлом.
Я хмыкнул. Взлом был не отличный. Я просто вынес дверь плечом, взял со стола бумаги и швырнул их в огонь. Великое дело.
- Ты дурак, Людвиг, прости меня за эти слова.
- Если ты объяснишься.
- Ты совершил глупый поступок, лишился покровителя среди магистров. А затем умудрился поругаться с другими магистрами, хотя стоило бы промолчать.
- Я не люблю молчать, когда болваны пытаются управлять моей жизнью.
- Вот я и говорю - дурак. Ты настроил против себя многих в Братстве, хотя рядовые стражи тебя уважают и ценят. И если прошлые грехи можно было списать на молодость, то твой последний номер - перечеркнул это. Не думаю, что тебе забудут и простят неповиновение.
- Несмотря на то, что это было в плане магистров?