Вдруг замечаю Её - как манекен сидит на стуле. Я зову девушку, громче и громче на все лады повторяю милое имя. Ресницы дрогнули. Родная! И ещё разные ласковые слова… Она искренне удивлена, встаёт, недоумённо смотрит на меня, уносимого толпой зевак. Преступить черту нельзя…
Ларв раздобрел, высосав добрую пинту крови. Стал неповоротливым, как обожравшийся кот. Кот с плавниками? Теперь он больше похож на кистепёрую рыбу. Подчинившись мысли, ларв медленно описывает круг за кругом… Что станется с Ней, едва нежная кожа ощутит это холодное касание?
17 ФЕВРАЛЯ. Оконное стекло, громадное, но без рамы. Удар! Пробоина, и трещины разбегаются вокруг.
У меня проломлен череп. Во лбу дырка с хороший лом диаметром. Хлюпает кровавая жижа. Могильщик копает яму в углу железной ограды. Догадываюсь - это моя могила. Сам я стою рядом и даю ценные указания. Она - по другую сторону, но ничего не говорит. Я смотрю на Неё и не могу наглядеться.
Работа сделана - рана запеклась корочкой, туда попали волосы - их будет больно отдирать.
- Кажется, я ещё жив! - говорю Ей.
Могильщик: "Ишь чего удумал! Давай, ложись! Деньги уплочены!"
13 МАРТА. Я еду к Ней на Сходню. Уже у самого подъезда каким-то внутренним чутьем угадываю - Её нет дома. Поднимаюсь зачем-то на крышу, превращённую в пляж. Там ходят жильцы в купальных костюмах, а к небу возносятся колонны.
Притворяясь загорающим, наблюдаю за Ней и её подругой. Хочу подойти и объясниться раз и навсегда.
Неожиданно о ногу начинает тереться огромная красная кошка. Тяну руку - погладить зверя. Он оборачивается девушкой, а вместо рук - когтистые кошачьи лапы. Я притягиваю оборотня к груди. Зверь полосует грудь острыми, как лезвие ножа, когтями.
Чем сильнее я обнимаю Её - тем невыносимее становится боль!
Нет, это уже не крыша, а какое-то каменистое плоскогорье. Только что отгремело сражение. Она идёт средь павших пресветлой мадонной. Неожиданно я осознаю, что дрались из-за Неё. Не слышно даже стона раненых. Все убиты…
Через две недели встреча нашей бывшей группы, встреча выпускников. И так каждый год. Я должен быть готов, и буду готов.
19 МАРТА. Идиот! Ларв съест тебя живьём! Неодолимая сила повлекла меня в метро. Мне уже мало безмолвно взирать на девичий силуэт. Я спустился вниз и устроился у стены при входе на один из эскалаторов. Вагоны выплёвывали в пространство станции порции красных от духоты горожан.
Сердце то яростно стучит, то просто замирает. Перехватывает дыхание, и плывут силуэты. Наверно, у меня жуткое лицо - женщина в будке смотрит, как на мертвеца.
Вот и Она! Без пяти девять. Украдкой бросила взгляд. Заметила? Толпа разделяет нас, Она опрометью взбегает по ступеням, точно испуганная горная лань. Я устремляюсь вверх по соседнему эскалатору, расталкивая медлительных сограждан.
Всё повторяется в этом мире. У меня странное чувство, что такое когда-то уже происходило со мной. Пусть не здесь, не в этом городе, не в этой стране и не в этом веке… Меня звали как-то иначе, лишь имя любимой неизменно во все времена…
Я поспеваю первым к стеклянным дверям. Но зачем, зачем я Её преследую?
- Постой!
Она проскальзывает мимо и стремглав летит к спасительному автобусу. Мне не догнать - ноги ватные, но вскормленный необузданным чувством извивающийся сгусток бросается следом, он почти настигает в яростном желании достать, дотянуться…
27 МАРТА. Скорее всего, Она меня даже не заметила. Просто спешила на работу. А я вообразил себе невесть что. И вот вам, пожалуйста! Маленькая, едва различимая рыбка резвится в локте от носа. Я опустошен, раздавлен, смят. Все старания впустую.
Завтра встреча. Встреча с ней. Я буду сидеть по ту сторону стола, произносить дурацкие тосты за милых дам, изображая полную раскованность. И может быть, если повезёт, поймаю один из тех взглядов, что меняют судьбу…
* * *
26 МАРТА. Через улицу спешат автомобили… Будь неладен этот троллейбус. Надо же, хоть бы раз обесточили линию!
Она бы стояла, в напрасном ожидании - а я бы смотрел и смотрел на Неё. Ну, и что, если впервые опоздает на работу? Не убьют же за это?
Интересно, а если перекусить провод?
Ларв, странно изогнувшись, устремился вверх. Затем ярко вспыхнуло. Готово!
27 МАРТА. Завтра встреча нашей бывшей группы, встреча выпускников. И так уже девятый год. Говорят, что девятка - счастливое число. Я должен быть готов, и я буду готов… Правда, снова выпал Отшельник.
Август 1999
Последний выстрел
"Пощады никто не желает!"
Последний выстрел (1999)
По кинофильмам помнишь Чили? Мы думали в детстве, что живём в самой справедливой стране… Защитникам "Белого Дома" 1993 года посвящается.
Автомобиль появился на утренней улочке средь вихря сухих листьев и мусора - блеклых желтоватых бумажек. Взвизгнула и без того стёртая резина. Машина шумно затормозила. Мальчишка, разносчик газет, выронил однодневки прямо под колёса, отпрянул и прижался спиной к мокрой каменной стене.
- Куда лезешь, пацан! Жить надоело! - рявкнул на мальчонку водитель, высунувшись из окна.
Тот диким зверьком посмотрел на него, затем на пассажира, пробормотал что-то невнятное, и вдруг пустился наутёк - только пятки сверкали. Встречный ветер раздувал полы рваного замызганного пальтишки.
- Ну, что ты скажешь, Макарио!? - возмутился водитель.
- Вот пострел! - усмехнулся пассажир.
Водитель всё ещё недовольно гудел, гудела и сама машина.
- Да брось ты, Санчо! - ответил Макарио, а пассажиром был он, и, приоткрыв дверцу, поднял с земли грязную однодневку, встряхнул её брезгливо двумя пальцами, близоруко глянул на разворот.
Во всю ширь там красовался правильный ряд букв…, слогов…, слов… - до него не сразу дошёл смысл заголовка:
"Пожизненный Сенатор будет сегодня выступать в Парламенте!"
- Санчо! Давай, дружище, жми в студию!
- Ты думаешь, он всё-таки решится? - спросил водитель.
- Похоже на то. Десять лет эта сволочь ни разу не заходила в здание - боялся. Ему предсказали, как я слышал… Старушка одна предсказала, что из племени араукан. "Убийца моих сыновей сгинет лютой смертью в том же месте, где погибли они!" - так она пророчила, старая колдунья, а индейцы редко ошибаются, коль прозревают судьбу. И ещё она сказала, вместе с Пожизненным Сенатором сгинет и вся его свора придворных лизоблюдов.
- Не верю я, Макарио, индейцам. И в судьбу тоже не слишком верю. Мне нагадали генеральские погоны, - Санчо усмехнулся, - а я вот, таксист. И не жалею о том. И ты не хуже меня знаешь, что Сенатору обещана неприкосновенность. Он никогда бы не оставил свой пост более молодому Преемнику, если бы не сумел выторговать себе спокойную старость и отпущение грехов за все злодейства. Кина не будет.
- Будет, Санчо, будет, - возразил Макарио. - Если в предсказание верить, а наш Пожизненный Сенатор в них верит - не случайно новое здание на месте прежнего Парламента выстроили - всё так и случится. И случится сегодня! Чую! Не знаю, как гадание, но профессиональное чутьё меня давно не подводило. В студию, жми в студию
* * *
Грянуло орудие.
Публика заорала, подбрасывая шапки.
- Так их, так!
Зеваки жрали пряную пиццу и пили маисовую.
Пленка шипела, ролики скребли, механика трещала.
Вторая камера, наведенная на здание, бесстрастно фиксировала расстрел…
Макарио замедлил скорость до предельной. Стадвадцатипятимиллиметровый снаряд устремился к дымящимся чёрным пролетам окон, проник в одну из этих уже пустых глазниц, рванул изнутри. Этаж ощетинился языками пламени.
Затем снова работал первый оператор:
- Чтоб они там сгорели, сволочи! - вопила толпа.
- Да здравствует Сенатор!
Камера скользнула вдоль моста - четыре танка вели прицельный огонь, методично расправляясь с боекомплектом. На том берегу виднелись ещё четыре машины.
- Ну, что, Мак! Обгадились твои? - директор по-отечески положил ему руку на плечо.
Макарио резко обернулся, стряхивая ладонь, исподлобья глянул на директора.
- Шучу, шучу! - успокоил тот.
Он снова развернулся к пульту.
Камера дала наезд на первый этаж. Сперва он, Макарио, не понял, что это. Резкости не хватало: колючий кустарник с редкими листьями - это сейчас, десять лет спустя, камеры сами меняют фокусное расстояние, выдержку и прочее.
Подходы к Парламенту были блокированы по всему периметру мотками спирали Бруно. Клочья одежды и мяса висели повсюду.
Раскуроченный дверной проём на метр от верха был забрызган мозгами справа и слева.
Сотни трупов не успевших вбежать внутрь бедолаг громоздились тут же.
- Ты снимал? - деловито осведомился директор студии, попыхивая сигарой - он так и стоял за спиной.
- Нет! - отрезал Макарио, - я был там, я успел.
За окном часы городской колокольни пробили двенадцать. Жители Сиудад-де-примера-корона, или просто Сиудада, готовились отобедать.